Скакать в седле, оказывается, непростое занятие. Это совсем не как в фильмах, ветер в волосах и торжественная мелодия за кадром. Отбил всю задницу, спина болит, руки затекли.
– Давай лучше пешком?
Я спрыгиваю, ложусь в траву на спину. Конь фыркает, топчется на месте в метре от меня. Соня следует моему примеру, падает рядом.
– Ну хорошо. Можем и пешком. – Прыщавый разводит руками. – Мне никакой разницы.
Он громко свистит, и лошади разбегаются по сторонам, скрываются за деревьями.
Я начинаю понимать, что чувствовали евреи, которые шли по пустыне за Моисеем.
Киря, как ни странно, не приставал со своими рассказами, дал возможность нормально отдохнуть. После небольшого перерыва мы вооружились палками-посохами, как старцы из сказок, и пошли дальше пешком. На своих двоих по лесу идти нелегко. Особенно если все еще болит спина после скачек.
Еда закончилась. Воды ни капли.
Сколько мы так идем, не знаю. Наш Моисей Сусанин молчит, на вопросы не отвечает. Телефон разрядился, часы никто из нас не носит, а по солнцу ориентироваться не умею.
– Не могу больше. Хочу пить.
– Попьешь, не волнуйся. – Впервые Киря отвечает Соне без грубостей и унижений в ее адрес. – Потерпи. Еще немного, и будет вода.
Соня продолжила жаловаться, прыщавый продолжил шагать, а я отпустил свою фантазию на волю и погрузился в мечты. Как я поселюсь в огромном доме, прикуплю себе парочку дорогущих спорткаров.
Так мы прошли еще два-три километра и набрели на избу.
Заброшенный дом. Обветшалые стены, прогнившее крыльцо, покосившаяся крыша. Пусть покосившаяся, но крыша. И возле дома есть колодец. Бегом к нему. Окунаю в воду, подтягиваю ведро, ставлю на край и пью. Соня присоединяется, и мы с разных сторон прямо из ведра жадно делаем глотки.
– Я научу вас, – неожиданно заговорил Киря, – как пользоваться сознанием. Если вы готовы.
Я отрываюсь от ведра, вытираю рот рукавом.
– Я смогу вытаскивать из кармана баксы?
Кирилл не отвечает, приглашает сесть рядом на скамейку. Он ведет себя как мудрый тибетский старец.
Соня садится рядом.
– Сможешь. Сможешь гораздо большее. Когда примешь правду.
– Но я и так верю. Уже убедился. Кроме как верить в твой рассказ, других объяснений не найти. Магия.
– Верить недостаточно. Ты должен принять и быть готов. И это не магия, это смерть.
– Ну о’кей. Я готов!
– Еще нет.
Он улыбается, брекеты блестят, Соня внимательно слушает, не перебивает. Она явно ничего не понимает, но хочет поучаствовать, пытается догадаться, о чем речь.
– Сегодня отдыхаем. Завтра утром начнем занятия.
Он показывает нам, мол, можете расходиться.
– На этот раз я все сделаю правильно. – Он продолжает разговаривать сам с собой. – Начнем понемногу. С подводящих упражнений.
– Что значит – на этот раз? Были и другие разы?
– Нет. Не важно. Сегодня отдыхаем. Соня, – он наклоняется вперед, выглядывает из-за меня, смотрит на девушку, – ты вернулась. Значит, сделала свой выбор. Ты тоже можешь пройти, эм… обучение.
Она хитро молчит.
Единственное обучение, которое она согласна пройти, – как доставать пачки из кармана, в этом я не сомневаюсь.
В доме ни пылинки. Подушки расставлены на кровати, стол застелен скатертью, на тумбочке старый телевизор с рогатой антенной. Кирилл отодвигает засов и вытаскивает из печи горячие горшки с едой. Суп, каша, хлеб.
Никто не удивляется. Горячая еда, и отлично. Нам плевать, как она оказалась в печи.
Ужинаем.
Соня намекает на продолжение рассказа, хочет выведать все секреты сразу, но Киря молчит.
Может, он устал?
Я и то еле держусь. Тело ломит. Представляю, как устали пацан и Соня. С предложением лечь спать пораньше никто не спорит.
– Кто куда упадет?
Выясняется, что здесь всего две кровати. И обе одноместные.
– Без проблем, я на полу лягу, – говорю.
Киря хлопает в ладоши.
– Благородно. Молодец. Но не стоит. Ты там ложись, а мы с Соней на этой поместимся.
Он запрыгивает на подушку и зовет девушку к себе.
– Поместимся-поместимся. Не переживай.
Что-то я сам не догадался. В принципе, я с Соней тоже мог прекрасно поместиться.
Девушка снимает одежду, спокойно, словно вокруг одни женщины, остается в одних трусиках. В тех самых, в горошек. Она забирается под одеяло к прыщавому.
– Ух, какие у тебя холодные ноги. – Кирилл едва шепчет, но мне все слышно. Смеется из-под одеяла. Высовывает голову и уже громче продолжает: – Свет выключи, Вован!
Я щелкаю рубильником, комната чернеет. Достаю сигарету, выхожу на крыльцо, закуриваю.
Откуда в этой халупе электричество?
Волшебство. В любом случае смерть или магия, а в одном Киря прав – это все со мной, это про меня.
Остаюсь. Не хочу удирать от судьбы.
Я курю, а они шуршат там, на кровати.
«Спасибо, что выбрали наше такси, сэр». «Всего хорошего, мэм».
Оставалось два часа. Два часа, максимум три заказа и домой.
Курю.
Сигарета подмигивает в темноте. Слышны трескотня сверчков, шелест листьев в ночном лесу, скрип пружин старой кровати, ритмичные толчки и приглушенные постанывания Сони.
Закрываю руками уши.
«Вежливый и тактичный».
Кирилл раздает нам листы бумаги. На одной стороне написаны слова, на другой прямо посередине заштрихована черная точка.
– Внимательно прочитайте первое задание.
У вас будет три отборочных этапа, говорит. Три, если справитесь. Если нет, мы с вами распрощаемся.
Он проводит занятие, словно ведущий вечернего телешоу. Не хватает микрофона и приличного пиджака.
– Тебя посадят. Если провалишься. – Он тыкает пальцем мне в лицо и поблескивает брекетами. – Надолго. Будешь в тюрьме послушной и услужливой подружкой какому-нибудь накачанному нацисту. А ты, – он разворачивается к Соне, – вернешься на шест, стоять на голове и раздвигать ноги руками шире плеч перед озабоченными толстяками с парой зеленых бумажек. – Он смеется и тут же становится серьезным. – Удачи вам. Вернусь через час.
Он делает паузу.
– Время пошло. Начали!
Я закуриваю.
Наблюдаю, как мелкий идет в чащу. Соня отбегает от меня подальше, садится в тень под домом и читает, изучает листок с заданием.
Я спокойно курю. Устраиваюсь в теньке на травке под деревом. Подремать, что ли, часок? Я умею спать в любое время суток, в любом положении, хоть стоя. Поработаешь с мое в такси – и не такому научишься. Есть один знакомый, так он может на пятнадцать минут задремать, затем проснется, отвезет клиента, абсолютно бодрый, и тут же снова на пятнадцать отрубается до следующего заказа. Говорит – высыпается.
Пошел этот прыщавый. Обещал научить, а в итоге игру какую-то затеял. Запихиваю листок в карман, закрываю глаза. Лес, птички чирикают. Мысли путаются, стараюсь выстроить в хронологии последние события. А мне надо было на техосмотр записаться. Эх. Мой любимый «Форд», помятый, лежит заваленный ветками в канаве, и страховка меня не спасет.
– Ты понял, как это? – нарушает идиллию нежный женский голос.
Соня пихает меня в плечо.
Да как тут с вами поспишь? Понял, не понял.
Говорю, угу – отстань.
– А я не знаю. Я не поняла ни слова.
Думает, я сплю, значит, справился. Не догадывается, что мне даже развернуть лень.
– Помоги, пожалуйста.
– А ты мне что?
Не признаюсь. Пусть и дальше думает, что я справился. Приятно чувствовать свое превосходство.
– Ну, – Соня кокетливо облизывает губы, – все, что захочешь, если поможешь. М-м? Что скажешь?
Она снова облизывает губы и поправляет плечами майку. Протягивает листок с точкой и продолжает со мной заигрывать.
Е-мое. Другой разговор. Конечно, помогу. Случается, и мне фартит. Сажусь поудобнее, выпрямляю спину.
Переворачиваю, читаю:
«Ты уверена в себе? Готова принять реальность?
Я могу только подсказать. Только подтолкнуть. Ты сама должна сделать шаг».
Я читаю, а в ушах звенит писклявый голос Кирилла. Его противное хихиканье после каждой заумной фразы.
«Должна выбрать.
На обратной стороне страницы точка. Я нарисовал ее в центре листа.
К моему возвращению она должна находиться в любом углу страницы».
Ага, вот оно что. Надо переместить точку. Написано, к его возвращению переместить точку в угол. Мелкий сказал, вернется через час, значит, у нас есть еще около сорока минут.
«Делай выбор.
Только таким способом ты узнаешь, как пользоваться сознанием».
Переворачиваю лист Сони. Точка. В центре. Совсем как на бумажке в моем кармане.
– Так-так.
– Ну?
– Что ну? Я не знаю, что это значит. Может, он хочет, чтобы мы проявили смекалку. Где-то должен быть фломастер и ластик.
Она выдергивает листок и разочарованно добавляет:
– А я-то думала… Какого ты тогда разлегся?
Ладно.
Надо срочно придумать, как передвинуть эту точку. Соберись, Владимир! Ты сможешь! И тогда сегодня ночью сможешь поместиться на кровати вместе с Соней.
Расстилаю лист на коленях, мысленно расстилаю кровать для нас с Соней. Смотрю на точку.
Подгибаю, тру рукавом. Не стирается. Слюнявлю – не поддается. Чем он ее поставил? Похоже на чернила и на грифель одновременно.
– У тебя нет фломастера?
– Откуда?
– А что есть? Тушь там, помада? О! Может, пудра есть? Попробуем закрасить пудрой, а в углу помадой точку поставим.
– У меня алая.
– Какая разница? В условии не написано, какого цвета должна быть точка в углу.
Еще раз читаю послание:
«Делай выбор. Только так узнаешь…»
– Написано – делай выбор. Вот мы и сделаем. Давай тащи свою помаду и пудру.
Спрыскиваю лист водой. Набираю на спонжик бледную присыпку с блестками, размазываю по всей странице. Приходится повозиться, порошок без желания клеится на лист. Спустя несколько слоев точка скрывается под румянами с блестками.