Гости на мгновение замирают, затем, не сговариваясь, одновременно начинают извиняться.
Естественно.
Соня показывает им свою фантазию, навязывает свою реальность. В ее варианте нет ни ободранных карнизов, ни обгорелых стен. Уверен, и мы с Кирей выглядим сейчас напомаженными ребятками, в махровых пижамах с пони. Улыбаемся оба дебильными улыбками, как герои старых черно-белых фильмов, и машем приветливо ладошками.
Никто из охранников не может увидеть и не увидит реальной картины. Они в упор не замечают труп, кровь. Даже вони не чувствуют. Через час и не вспомнят, что заходили к нам.
– Убери их, – говорю и вытираю кровь с локтя.
Гости смеются от моей фразы.
– Выгони сейчас же! Пока я могу держать себя в руках.
Гости просто валятся от хохота. Будто я им анекдот рассказал замечательный или будто они попали на концерт талантливого комика.
Я снимаю ботинок и швыряю в толпу кретинов.
Не знаю, что там они видят, что там им показывает Соня, но лыбятся, раскланиваются и обещают больше не тревожить нас с женой.
– Если понадобимся, только позвоните, – слышу, как говорит горничная на прощанье и выходит в коридор.
Соня не говорит ни слова, она даже не смотрит в сторону горничной.
Женщина идет к лифту и продолжает свой монолог, убежденная, что с ней мило беседуют. Ей, возможно, кажется, что в номере она встретила знаменитость и теперь эта знаменитость провожает ее до лифта.
Небольшой глоток счастья.
Пришлось долго уговаривать Соню, чтоб она именно так поступала с нечаянными свидетелями. Если б не Кирилл, посторонние просто в панике разбегались бы от нас или еще чего хуже.
В любом случае только благодаря способностям Сони нам не нужно больше переезжать из города в город. Скитания окончены.
– Шашлычка бы сейчас. – Она опять двигает носом.
– Согласен. Заказывай.
Прыщавый не подвел. Сбылось все, как предсказал. Обманул, может, лишь в масштабах. Говорил, вы сможете многое. Вы сможете управлять материальными предметами. А оказалось, мы можем все!
Все – это когда любая фантазия от одной лишь мысли о ней становится реальностью.
И вот мы прошли обучение, выбрались из лесного убежища и прогуливаемся по городу. Навстречу идут люди, обыкновенные, с затуманенным взглядом замученные прохожие. Они все, как один, словно во сне, бредут, погруженные в собственные мысли, одолеваемые бесконечными заботами.
На мне модная одежда.
Не уверен, насколько она хорошая, я просто выдернул из памяти образы дизайнерской рубашки и брюк, представил, какой должна быть дорогая обувь ручной работы, куртка и солнцезащитные очки.
Чувствую себя модным.
На руке у меня часы – золото с автоподзаводом, показывают самое точное время.
Соня выбрала легкое сиреневое платье, длинное, до земли, и скромные туфли, вероятно, она наелась коротких юбок и обуви на платформе, решила – в новую «жизнь» в новом амплуа.
Надо сказать, она повела себя достаточно сдержанно. Я думал, девушка, только дай ей волю, обвешается брильянтами с ног до головы, соберет арсенал сумочек, косметики, телефонов и прочего. Нет. Соня выглядит предельно скромно.
Получается, мы хотим все эти «предметы роскоши», только пока не можем себе их позволить.
Кирилл остался в привычных джинсах, майке и кроссовках. Он вообще редко меняется, консерватор мелкий. Его одежда стала своеобразной кожей, которую он уже не может сбросить. Порвется или выпачкается, и на месте старой появляется новая, абсолютная копия прежней текстильной чешуи. Привык к своему образу, и мы привыкли к нему, даже трудно представить прыщавого одетым во что-то другое.
Хочу пить, представляю, и в руке у меня бокал пенного. Проголодался, и вот уже ем лобстера, или стейк, или манную кашу.
И знаете что? Никакого удовольствия. Хочется похвастаться. И не перед кем.
Мы идем, я машу рукой с обалденными часами, а прохожим до меня нет дела. Соня отводит любопытные взгляды от нас, возможно, людям кажется, что навстречу идут пьяницы, или бомжи, или, что похуже, полицейские.
Хочу мороженое. Вернее, не сам пломбир, хочу подойти к продавцу попросить товар, пообщаться.
Приближаюсь к киоску.
– Можно мне пачку вон того печенья, бутылочку без газа и два шарика мороженого.
Продавщица выполняет заказ, а я старательно маячу перед ней часами. Ну заметь ты, е-мое, посмотри, удивись, восхитись. Хрен.
Словно зомби, словно машина, женщина цепляет руками товары и протягивает мне.
– Спасибо. – Вместо денег пожимаю ей руку, улыбаюсь, и она уверена, что я расплатился.
Кирилл подходит, вынимает из кармана деньги, кладет на прилавок и смотрит на меня. Совестливый нашелся. Смотрит и говорит, не дай бог я еще раз так сделаю.
Говорит, мы не должны так поступать с окружающими. Говорит, чтоб я не заставлял его жалеть, что он всему нас научил.
Возвращаю покупки в киоск и добавляю к его деньгам еще стопку сверху. Пусть женщина порадуется. У нее сегодня счастливый день.
– Давайте скорее. Я устала нас скрывать.
Сворачиваем за угол.
Часть улицы загорожена, ведутся ремонтные работы на дороге. Шумит техника, люди в оранжевых жилетах и касках засыпают ямы, кладут асфальт и красят белые полоски.
– Соня, не ной. Скажи спасибо своему другу. Захотел повыпендриваться.
– Вот пускай сам тогда и работает. – Она косится на меня. – Я с удовольствием просто прогуляюсь.
– Нет. Я так не умею. На несколько минут могу внушить иллюзию, одному, может – двоим. Но чтоб толпе – это ты у нас специалист.
– Тогда хватит всякую хрень творить, давайте уже дойдем куда-нибудь.
– Я одного никак не пойму. Зачем нам скрываться? – Я кричу, стараюсь перекричать гремящую технику. – Мы, мягко сказано, боги в этом мире. Что нам может помешать или навредить?
Отбойный молоток то гремит, то смолкает, отчего моя последняя фраза звучит комично. Меня то не слышно, то ору обрывки слов.
Но, по-видимому, меня расслышали.
Мой вопрос волнует и Соню, я в этом уверен. Она ждет, что ответит Кирилл, но делает вид, что и так все понимает, что среди нас я один дурачок.
– А? – Молот смолкает, и я как идиот ору на всю улицу.
– Че орешь?
Кирилл останавливается, смотрит мне прямо в глаза, похоже, собирается проникнуть в мое сознание и прочесть мысли. Я против, стараюсь не позволить и начинаю убалтывать.
Нужно переключить его внимание. Здесь главное – отвлечь. Каким бы опытным и сильным ни был прыщавый, считать сознание – требует большой концентрации.
– Нет, ну серьезно. Кирилл, Соня, мы же всесильные. Что могут обычные люди против нас?
– Могут. Поверь.
Соня кивает, мол, да-да, могут. И что ты киваешь? Ни хрена не понимает, но поддакивает. Вот натура…
Кирилл тем временем оставляет попытки меня прочитать, делает глубокий грустный вдох, который случается от неприятных воспоминаний, и начинает рассказ.
Говорит, отдельный человек нам не страшен. Даже десять, даже сто – нипочем. Но лезть на рожон – значит бросить вызов системе.
– Это опасно.
Говорит, ни я, ни Соня, ни даже он сам не сможем противостоять системе. Нашу троицу сметет, как пылинку под колесами асфальтоукладчика. Он говорит и показывает на гудящую в конце улицы группу ремонтников, латающих выбоины.
– Сам себе противоречишь, – смеюсь я. – Даже если схватят. Что нам могут сделать? Убить? Так мы все мертвы. Забыл?
Кирилл поднимает металлический прут, кусок арматуры и со всего размаху бьет меня между ног. У меня в глазах темнеет. Я складываюсь пополам. Слезы стекают по щекам, капают на землю.
Кое-как проморгался, перед глазами тротуар, валяется окурок и та самая железяка. Вижу ноги Кирилла и Сони. Они удаляются, идут к припаркованной машине. Садятся. Прыщавый заводит мотор и зовет меня.
– Видишь? Есть вещи и похуже смерти. И это не самое страшное, что сделает с нами система, если попадемся.
Я сажусь за руль, пристегиваюсь. Странно, но я совершенно не злюсь. Боль прошла. Даже нет желания дать мелкому затрещину.
Соня не смеется. Обычно, если мне плохо, она довольна, но не в этот раз. Похоже, она все равно не поняла, что имеет в виду прыщавый. Не поняла, но слова Кирилла ее напугали.
– И вы не надейтесь, что будут пытать или калечить. – Он говорит с такой грустью, я не знаю, что с ним приключилось, но уже сочувствую. – Все гораздо хуже…
Ладно, думаю, скрываться, значит, скрываться. Тем более это обязанность Сони.
– То есть ты хочешь сказать, что взять бесплатно бутылочку воды – преступление, а угнать чужую тачку – вполне себе? – говорю как ни в чем не бывало. Стараюсь уйти от темы.
– Я ее не угнал.
Кирилл благодарно смотрит на меня через зеркало. Рад, что не пришлось погружаться в горькие воспоминания.
– Не угнал? Одолжил?
– Все проще. Она моя.
Врет и не краснеет.
Но мне плевать. Я соскучился по рулю, по рычагу передач. Блин, коробка-автомат. Что за непруха? Не мог, что ли, на механике спереть? Все эти коробки, роботы, вариаторы и прочие автоматизированные штуки – для слабаков. Я же профессиональный водитель. И я должен довериться бездушной железяке? Она сама решит, когда и что переключать?
– Почему автомат? Сложно было механику раздобыть?
Киря не отвечает.
Едем. Соня расслабляется. Сейчас нас незачем скрывать. Я не нарушаю, уступаю дорогу. Везу через весь город, в центр.
По плану у нас – заселиться в гостиницу и выбрать место для занятий. Гостиница нужна самая лучшая, чтоб все удобства и по высшему разряду. А для тренировок нужно выбрать самое тихое, заброшенное, но желательно в черте города место. Не только для того, чтобы проще добираться, нам нужно находиться поближе к другим людям, чтобы учиться чувствовать массовое скопление энергии.
– Стой! Вот здесь?
– Что здесь?
– Идеальное место.
Я останавливаю возле разваленных заброшенных гаражей, или это старая свалка металлолома.