Смотрим в окно.
– Идеально. И забор высокий, бетонный.
– Может, что-нибудь поприличнее выберем? Из леса и в помойку?
– Идеально, – повторяет Кирилл и делает жест ехать в гостиницу.
Я не еду.
Подмывает попробовать, испытать свои возможности, тем более подходящее место нашли.
– А мы можем… – мне неловко. – Может, мы бы могли…
Мне не обязательно заканчивать фразу. Они давно прочли мои мысли.
Кирилл обыкновенно смеется. Соня кивает, хорошая идея. Мы же можем себе позволить подурачиться?
Бросаем машину, вываливаемся на наш новый полигон.
– Давайте. Начали! – говорит Кирилл и рывком вытаскивает из кармана световой меч.
Я выдергиваю свой из рукава. «Вжвж».
Мой светится красным.
Эх, такие бы умения, да в детстве.
Запрыгиваю на грузовик и принимаю угрожающую позу.
– Это темная сторона силы, юный Скайвовка! – кричит Киря и прыгает за мной.
Соня подключается.
Достает бластер и без разбору палит в нас. Мы объединяемся против общего врага, отбиваемся от пуль.
Ловко, как Нео, уворачиваюсь и перекатываюсь с машины на асфальт. Отползаю на спине к дереву, подскакиваю, издаю боевой клич, и вместо светового меча у меня в руке сверкает томагавк вождя.
Я швыряю топор в Соню и, не дожидаясь ее контратаки, поднимаю кулак вверх, взлетаю, как Супермен.
Соня кричит:
– Левикорпус! – Теперь у нее в руке волшебная палочка, я застываю в воздухе, а Кирилл висит вверх ногами на ветке и пытается сложить «печать ниндзя».
– Расенган! – орет Киря и с широко раскрытым ртом, закинув руки за спину, бежит к Соне с синим шаром в кулаке.
Соня отвлекается, я снова свободен.
Приземляюсь позади дерущихся. От Сони, сверкая, разлетаются разноцветные искры. Кирилл изображает мастера пьяного стиля. Раскидываю руки в стороны, из кулаков выдвигаются лезвия из адамантия. Я скалюсь. Рычу. И с разбега врываюсь в гущу сражения.
Ошметки во все стороны.
Нет, ну серьезно, такие б способности да в детстве.
Соня в образе Китаны стоит на руках и парирует атаки ногами, Кирилл в доспехах рыцаря тычет в меня копьем.
Со стороны, наверное, выглядим как актеры на съемочной, хотя вряд ли хоть одна душа способна нас заметить.
Любому покажется – обыкновенный заброшенный пустырь, на котором спорят бедолаги бомжи.
Между делом Кирилл в образе терминатора пытается меня сломать о колено.
– Стой! Это разве законно? – кричу я, а он смеется.
– Я и есть закон! – монотонно произносит Соня, подражает судье Дредду.
– Вот-вот. Слушай женщину!
– Аста ла виста, бейби, – говорит Кирилл и приземляет меня на колено.
– Я знала, что ты это скажешь. – Соня разряжает в прыщавого киборга всю обойму своего «законодателя».
Сколько мы так дурачились, сказать трудно. В итоге устали, фантазия закончилась, да и надоело.
Как такое может надоесть? Но надоело.
Я первый сдался.
Сел на бордюр и закурил. По идее, я мертв и не должен уставать, но сижу полностью без сил. Может, концентрация так выматывает, не знаю, но ощущение, что сутки вагоны разгружал, без перерыва на поесть.
Соня из последних сил носится. Просто не желает уступить Кире. А тот, кажется, и не устал вовсе.
Уверен, он без удовольствия, только ради нас практикуется. Сто процентов все это проходил, и не раз. Наигрался и натренировался.
– Глупо это. Бред, – говорю тихо, сам себе, но меня услышали и Кирилл, и Соня.
Смотрят на меня.
– Ты дурак? Все, о чем мечтал, можешь попробовать. Ты и волшебник, и солдат, и рыцарь, и байкер… – удивляется Соня.
– Это все чушь. Ничего нет…
– Ага. Сейчас предложит разыграть сценку из одного из своих любимых фильмов для взрослых, – смеется Соня.
– Если что, я не против, – кивает Кирилл.
– Ха-ха. Естественно, ты не против. Те же, как и этот…
– Чушь. Ничего нет… – перебиваю Соню. Честно говоря, просто так сказал. Удовольствие невероятное так побегать. Просто, наверное, выдохся и не хочу в этом признаваться. – Чу-у-шь! Фарс!
Кирилл присаживается рядом.
Стучит меня по плечу – ты прав.
– На этот раз ты абсолютно прав, – говорит он и улыбается.
Он всегда улыбается. Хитро так, скалится, словно все понимает, знает и видит всех насквозь.
Как он, зная правду, может радоваться?
Ружье упирается прикладом в пол. Зубы сжимают грязный, пахнущий порохом ствол.
Кирилл оправился от грибов. Сидит как ни в чем не бывало. Умер и где-то через час воскрес.
Охотники подвешены за шею под крышей, приходят в себя, корчатся, дергаются и по новой сдыхают. Наглядный пример от Кирилла, что мне нечего бояться.
Даже Соня решилась, выпила яд, лежит без сознания и не дышит.
Мне нечего бояться.
Соня скоро оживет. Вскрикнет, глубоко потянет воздух, увидит баночку с ядом, будет спрашивать, что случилось. Будет жаловаться, как все болит, и через несколько минут вернется в обычное свое состояние. Или нет?
Я уже все видел. Собственными глазами.
Что ж так страшно?
Легкое движение пальца и…
Что ж так страшно?
Вдох-выдох.
Дуло отвечает глухим эхом на неровное дыхание. Мрачное «ууу» на выдохе и щекочущее «ссс» на вдохе. Флейта смерти.
Не надо долго думать! Решился – жми на курок! Раз! И все…
Что ж так страшно?
Кирилл не читает с листочка, рассказывает по памяти:
– Успех выстрела зависит от калибра и от траектории пули.
Говорит, нужен один качественный выстрел. Качественный повредит продолговатый мозг.
– Medulla oblongata, – произносит он, четко проговаривает каждый звук. Не громко, но уверенно.
Medulla oblongata – задний отдел головного мозга. Непосредственное продолжение спинного мозга.
Дальше брекетовый рот заговорил тоном опытного врача. Стал перечислять какие-то функции. Я слышу его голос, улавливаю интонацию, но смысл фраз растворяется в моем страхе.
Он говорит, продолговатый мозг отвечает за следующие основные функции: сенсорные. От рецепторов поступают афферентные сигналы к ядрам нейронов. Затем проводится анализ сигналов системы дыхания, кровообращения, сигналы от пищеварительной системы.
Я погружаюсь в своеобразный сон. Его слова перестают иметь ценность. С таким же успехом он мог бы читать телефонный справочник или расписание рейсов автобусов до Парижа.
Центры продолговатого мозга, он продолжает свою мантру, реализуют реакцию в виде рефлекторной регуляции.
Что ж так страшно?
Соня сейчас очнется, а я тут сижу и никак не решусь. Вдох-выдох, ружье в ответ «ссс», «ууу». Слюни стекают по железной трубке.
– Рефлекторные, – продолжает Кирилл.
Он начинает говорить тоном, словно читает лекцию студентам. Повторяет по несколько раз, чтобы все успели записать.
Регуляция тонуса мышц, делает паузу, регуляция тонуса мышц, защитные рефлексы и регуляция жизненно важных функций. Регуляция жизненно важных функций. Позволяет подключать к простым движениям дополнительные мышцы.
Кирилл садится напротив, смотрит мне в глаза. Я смотрю в ответ, а дуло во рту, а вкус ржавого металла с пороховыми ароматами вызывает тошноту, а Киря смотрит прямо в глаза и продолжает лекцию.
Лабиринтные рефлексы, говорит он, обеспечивают постоянное положение головы. Физические – поддерживают позу головы при нарушении равновесия. Тонические – поддерживают позу головы на протяжении длительного времени…
Он трогает меня за плечо. Старается успокоить. Да знаю я, видел, воскресну. Как сын, мать его, божий. Как феникс воспряну. Нажму на спусковой, умру и воскресну.
Вдох-выдох.
Что ж так страшно?
Рефлекс чиханья, продолжает Кирилл, за счет раздражения рецепторов слизистой оболочки полости носа происходит форсированный выдох воздуха через нос и рот.
Я начинаю понимать, зачем он все это говорит. Нужно же как-то меня отвлечь, успокоить, а фразы типа «ничего, стреляй смелее» только усилят страх. Вот он и несет всю эту хрень про мозг.
Назальная фаза возникает при воздействии на обонятельные и решеточные нервы. Респираторная фаза наступает при принятии сигнала в ядрах центра чиханья, и накапливается критическая масса сигналов, чтобы послать сигнал к дыхательным и моторным центрам.
Ох, да хватит. Меня бесит твоя лекция. Просто помоги нажать. Двинь мой палец в сторону рукоятки.
Пот стекает по спине. Глаза слезятся. Чувствую, как трясутся колени.
Нажми на мой палец, прыщавый профессор, я уже не чувствую рук, помоги.
Кирилл не перестает говорить, он знает, чего я хочу. Он мотает головой, мол, нет-нет, сам.
Он знает, о чем я думаю. Читает немой вопрос в моих глазах. И просто говорит, говорит.
Продолжает свою медицинскую проповедь.
– Рвота.
Кирилл говорит о рвоте и, похоже, помнит еще вчерашние свои грибные фонтаны.
Рвота – опорожнение желудка через пищевод и ротовую полость. Глотание – сложный акт, в котором принимают участие мышцы глотки.
Он болтает, а я думаю о важности «качественного выстрела». Главное – не промахнуться и попасть в нужную область.
Он все говорит… Полости рта и пищевода.
Моргание – при раздражении роговицы глаза и его конъюнктивы.
Мне нужен качественный выстрел. Повреждение продолговатого мозга приводит к моментальной смерти.
– Поэтому мне обязательно нужен качественный выстрел. – Я случайно говорю это вслух. С дулом в зубах выходит мычание, но Кирилл меня расслышал.
– Как контрольный выстрел профессионала. – Он одобрительно кивает.
Выстрел, направленный в medulla oblongata. Стрелять нужно напротив кончика носа, целиться в основание затылка.
– Так ты сможешь рассчитывать на мгновенную смерть.
Случаев, когда люди остаются жить, предостаточно. Рука дрогнет – касательные повреждения коры головного мозга, привет, инвалидность.
– Для верности лучше брать экспансивные пули.
Экспансивные, они же разворачивающиеся, или пули «дум-дум». Пули, которые увеличивают свой диаметр при попадании в мягкую среду. Экспансивные в настоящее время запрещены в военном применении, но их с удовольствием используют охотники. Практически все охотничьи пули «дум-дум».