— Jebat, — рявкает он, и в следующее мгновение его ладони обхватывают мои щеки, а его лицо оказывается в нескольких дюймах от моего. — Ты в безопасности, Грейс, — говорит он спокойным тоном. Я чувствую его дыхание на своих губах. — Клянусь всем святым, я никогда не ударю тебя и не буду принуждать к близости.
Охваченная приступом паники, его слова запечатлеваются где-то в моем сознании, и я начинаю успокаиваться. Когда дымка паники рассеивается, я замечаю, что мы с Домиником дышим одинаково.
Он наклоняет голову, и выражение его лица становится очень мягким.
— Лучше?
Только тогда я понимаю, что он уже второй раз замечает, когда у меня начинается паническая атака. Даже Сиара не знала о них, потому что они всегда проходят незаметно.
Не отстраняясь от него, я спрашиваю:
— Как ты узнал?
— У кое-кого из моих близких часто случались тихие приступы паники.
Его большой палец касается моей скулы, и, прежде чем я успеваю остановить его, он целует меня в лоб.
Он отстраняется и смотрит мне в глаза.
— Первый человек, которого я убил, был насильником. Для меня это тоже своего рода спусковой крючок, так что, если ты веришь только в одно, пусть это будет то, что я никогда так с тобой не поступлю.
Я продолжаю смотреть на Доминика, не уверенная, могу ли верить тому, что он мне говорит.
— Значит, тебя действительно устраивает, если в нашем браке не будет секса? — Когда он кивает, я качаю головой. — Мне трудно в это поверить.
Он переводит взгляд на дорогу, уезжая на Хаммере с аэродрома, а затем говорит:
— У меня никогда не было романтических отношений с женщиной.
Мои глаза расширяются.
— Не может быть, чтобы ты был девственником.
Из его уст вырывается смех, глубокий и наполненный теплом.
— Конечно, нет. — Он смотрит в мою сторону, а затем обращает внимание на тихую дорогу. — Но я соблюдаю целибат более десяти лет.
У меня отвисает челюсть, а затем в голову приходит мысль, от которой по телу пробегает холодок.
— Тебя... — Я не могу заставить себя закончить предложение.
Брови Доминика сходятся на переносице, и проходит некоторое время, прежде чем он понимает, о чем я пытаюсь спросить.
— Нет, никогда. Я соблюдаю целибат, потому что люди меня чертовски раздражают, и чтобы заняться сексом, я должен впустить кого-то в свое личное пространство.
— Ты впускаешь меня в свое личное пространство, — бормочу я.
Он вздыхает, а затем отвечает:
— Потому что ты меня не раздражаешь.
— Это меня совсем не успокаивает. Лучше бы я раздражала тебя.
Серьезно, кто женится на ком-то из-за подобной причины?
Доминик посмеивается, выруливая на грунтовую дорогу, которая быстро становится крутой.
Вцепившись в подлокотники сиденья, я оглядываюсь по сторонам и наблюдаю, как деревья становятся все гуще и гуще по мере того, как мы поднимаемся в гору.
Глава 13

Грейс
Поездка по грунтовой дороге ужасно раздражает меня, и когда колеса Хаммера проскальзывают по рыхлому песку, я взвизгиваю, впиваясь ногтями в кожаное сиденье.
— Тебе не нравится быть авантюристкой, не так ли? — Спрашивает Доминик насмешливым тоном.
— Определенно нет, — признаю я, не отрывая взгляда от дороги. — Когда ты выпрыгнул из окна вместе со мной, я чуть не описалась.
Он усмехается, затем заворачивает на Хаммере за поворот и останавливает машину.
Я смотрю на деревья вокруг нас, затем бормочу:
— Я не вижу дома.
— Идем. Здесь недалеко, — отвечает он, распахивая дверь и вылезая из Хаммера.
— Куда мы вообще идем? — Шепчу я, открывая пассажирскую дверь.
Выбравшись из машины, я снова оглядываюсь по сторонам, а затем говорю:
— Я очень надеюсь, что ты не живешь в какой-нибудь палатке между деревьями
Доминик забирает мой багаж, оставляя мне легкую сумку.
— Тебе не нравится ходить в походы? — Спрашивает он, начиная идти.
Я хватаю сумку и иду за ним, радуясь, что на мне сапоги, а не туфли на высоком каблуке.
— Я ненавижу походы.
Он кивает, в то время как его длинные ноги двигаются гораздо быстрее моих.
Когда мы поднимаемся в гору, мышцы моих бедер горят, и когда я уже чувствую, что вот-вот выдохнусь от этой физической нагрузки, мы прорываемся сквозь заросли деревьев, и я ахаю.
Вот дерьмо.
Я останавливаюсь и смотрю на черные шиферные стены дома, которые словно высечены в горе.
— Это безумие, — шепчу я в полном благоговении. В доме зажигается свет, он распространяется по всему пространству, проникая сквозь стены, и создавая атмосферу уюта и тепла. Я вижу гостиную, где стоят черные диваны и журнальный столик.
— Добро пожаловать, Грейс, — говорит Доминик, привлекая мое внимание к себе. — Надеюсь, здесь ты обретешь покой.
От его неожиданных слов у меня на глаза наворачиваются слезы, но я сдерживаю их, не желая плакать в его присутствии.
Подойдя к входной двери, я вижу прекрасный сад, вдохновленный японской культурой, и ручей, впадающий в небольшой пруд, где черная галька покрыта мхом.
Не находя слов, я вхожу в дом Доминика, и мой взгляд мечется по сторонам, упиваясь безмятежным декором.
Когда я вижу статую Будды, то спрашиваю:
— Ты буддист?
Доминик качает головой.
— Нет. Я агностик1. — Он ставит мой багаж у подножия лестницы из светло-коричневого дерева, затем спрашивает: — Какую религию ты исповедуешь?
— Никакую, — бормочу я, подходя к большому окну. — Я давным-давно перестала верить в высшие силы.
За окном виднеются деревья, а далеко внизу, в долине, я замечаю озеро. Это зрелище настолько завораживает, что я не могу отвести взгляд от этого захватывающего пейзажа.
Я не ожидала, что дом Доминика окажется таким красивым. Если бы я была верующей, то подумала бы, что попала в рай.
Доминик подходит и встает рядом со мной, и это напоминает мне, почему я вообще здесь.
Мы женаты.
Обхватив себя руками, я отодвигаюсь от него. Я чувствую на себе его взгляд, пока иду дальше.
В столовой стоит черный стол и шесть стульев. На стенах нет картин, и каждый предмет мебели представляет собой что-то уникальное.
У этого человека хороший вкус.
Когда я захожу на кухню, Доминик говорит:
— Я оставлю тебя, чувствуй себя как дома.
— Куда ты идешь? — Спрашиваю я.
— Приму душ и поработаю. — Он взмахивает рукой. — Угощайся всем, что есть на кухне. Я отнесу твой багаж в твою спальню, которая находится на втором этаже. Вторая комната справа.
Я смотрю, как он уходит, чувствуя себя мухой, которую заманили в паутину.
— Только это чертовски красивая паутина, — бормочу я, подходя к холодильнику.
Я с удивлением обнаруживаю, что в холодильнике полно воды и различных соков. Я беру бутылку холодной воды и, делая маленькие глотки, заглядываю в прачечную.
Все вещи здесь лежат на своих местах.
Я открываю первую попавшуюся дверь и заглядываю в кладовку, которая по размерам не уступает моей спальне дома. Вдоль стен тянутся полки с продуктами и другими припасами.
Боже правый, да здесь, в горах, мы, наверное, сможем прожить несколько месяцев, прежде чем нам придется выехать в город.
Я слышала, что Доминик – отшельник, и теперь, когда я увидела его дом, лишь убедилась в этом.
Зачем он привез меня сюда? Вряд ли это из-за того, что я его не раздражаю.
Я ни за что не поверю, что такой мужчина, как Доминик, ничего от меня не ждет.
Холодок пробегает у меня по спине, и я выбегаю из кухни и поднимаюсь по лестнице.
Я прохожу мимо закрытой двери и направляюсь во вторую спальню. Когда я захожу внутрь, то вижу, что мой багаж аккуратно стоит в гардеробной. Здесь есть кровать королевских размеров, застеленная белым постельным бельем, на котором нарисован горный хребет.
Еще есть пустой стол и табурет, а также еще одна дверь, которая, как я полагаю, ведет в ванную.
Я закрываю за собой дверь спальни и, увидев ключ, быстро запираю ее, а затем подхожу к окну. Глядя на завораживающий вид, я прикусываю нижнюю губу.
Я не могу вечно сидеть в этой комнате, и я не настолько наивна, чтобы верить, что запертая дверь остановит Доминика.
Только тогда я понимаю, что Доминик предоставил мне отдельную комнату. Он не настаивает на том, чтобы я делила с ним постель.
Мои глаза расширяются от этой мысли, и в груди зарождается надежда.
До сих пор он делал все возможное, чтобы успокоить меня. А если говорить об интимных моментах, то кроме поцелуев в лоб, ничего не было.
Я оглядываюсь через плечо на запертую дверь.
— Могу ли я вообще доверять ему?

Доминик
Приняв душ и надев черные брюки-карго и футболку, я направляюсь в свой кабинет.
Зная, что Грейс где-то в доме, воздух кажется другим.
Я ввожу код безопасности, который открывает дверь, и, войдя в свой кабинет, автоматически включаю свет.
Мне пришлось потратить миллиарды долларов, чтобы обезопасить этот участок горы и построить этот ультрасовременный дом. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы все это осуществилось, но оно того стоило.
У меня есть еще один дом в Братиславе, которым я редко пользуюсь. Он просто для подстраховки, если кто-то будет искать меня в горах. Эвинка пользуется им всякий раз, когда бывает в Словакии.
На левой стене комнаты включаются все мониторы, на которых отображается разнообразная информация и видео с камер видеонаблюдения, установленных как в самом доме, так и вокруг него.
Я подключаюсь к кухне и, не увидев Грейс, просматриваю остальные камеры. Не найдя ее нигде, я предполагаю, что она находится в своей спальне.
Я не волнуюсь, потому что знаю, что Грейс не настолько глупа, чтобы пытаться спуститься с горы пешком.
Я сажусь за свой стол и достаю из кармана телефон. Заметив сообщения от Эвинки, я открываю чат и читаю их все.
Я нашла аэродром в Пуэрто-Агирре, где мы можем приземлиться. Оттуда на лодке до острова можно добраться за четыре с половиной часа. Я купила нам яхту.