Его поцелуи становятся настойчивее, пока его палец обводит мой вход, и когда он входит в меня, меня захлестывают ощущения, от которых моя спина выгибается дугой, а ногти впиваются в его кожу.
Он мгновенно разрывает поцелуй, чтобы посмотреть на меня, и, видя, что я наслаждаюсь этим, улыбается краешком губ. Он начинает поочередно массировать и ласкать меня пальцами, пристально глядя мне в глаза.
Я провожу руками по его груди, вверх и вниз, наслаждаясь тем, какой он восхитительный на ощупь, а затем запускаю руку в его спортивные штаны.
В тот момент, когда мои пальцы обхватывают его твердый член, черты его лица напрягаются.
На секунду меня охватывает волнение, что я случайно причинила ему боль, но потом он стонет:
— Господи, как же это чертовски приятно.
Прежде чем я успеваю сделать что-то еще, он отстраняется от моей руки и движется вниз по моему телу, пока его широкие плечи не заставляют мои ноги раздвинуться так широко, что мои бедра слегка горят.
Я быстро забываю о жжении, когда его язык скользит по моему клитору. И все еще смотрю на звезды, но, когда он сильно сосет, они расплываются от головокружительного удовольствия, проносящегося по моему телу.
Оргазм был таким мощным и неожиданным, что я впервые в жизни не смогла сдержать крик наслаждения, который эхом разнесся по горам.
Я потрясена до глубины души, потому что не знала, что существует подобное удовольствие.
Доминик двигается, и пока мой оргазм продолжает пульсировать во мне, я просто наслаждаюсь моментом, наблюдая за тем, как он стягивает с себя спортивные штаны.
Пока он стоит передо мной полностью обнаженный, я любуюсь каждым дюймом его мускулистого тела, ощущая острое чувство безопасности.
— Ты сказала, что хочешь детей, — говорит он немного запыхавшимся и хриплым голосом.
— Да.
— Ты принимаешь какие-нибудь противозачаточные средства?
Я качаю головой.
— За последний год ничего не принимала. Они плохо сказываются на моих месячных и от них мне лишь хуже.
Когда он снова переползает через меня, я поднимаю руки и обхватываю его подбородок, чтобы притянуть к себе.
Прожигая меня взглядом, он говорит:
— Не могу дождаться, когда ты забеременеешь нашим ребенком, Грейс.
Когда наши губы сливаются, я понимаю, что этот момент навсегда останется одним из самых драгоценных в моей жизни.
Доминик устраивается на моем теле и, положив левое предплечье рядом с моей головой, протягивает свободную руку между нами.
Когда он прижимает свой член к моему входу, в моей груди нарастает предвкушение, пока не начинает казаться, что я вот-вот взорвусь. Он толкается в меня, и когда ему удается войти в меня лишь на дюйм, я приподнимаю бедра, надеясь, что это поможет.
— Ты большой, — шепчу я ему в губы.
— Я не буду торопиться, — говорит он грубым голосом, в котором слышится что-то хищное. — Скажи мне, как только я сделаю тебе больно.
Я киваю и покрываю поцелуями его подбородок, наслаждаясь тем, как его щетина царапает мои губы.
Его свободная рука обхватывает мою попку, и он просовывает свое колено под мое бедро. Когда он входит в меня, то проникает гораздо глубже, и я чувствую внутри сильное жжение.
Не желая портить этот момент, я скрываю боль и прокладываю дорожку поцелуев вниз по его шее.
С последним толчком он погружается в меня до конца, и, несмотря на резкую боль, я не обращаю на нее внимания, сосредоточившись на лице Доминика.
— Если ты будешь выглядеть еще сексуальнее, я просто взорвусь, — говорю я, вращая бедрами, чтобы создать столь необходимое трение.
Доминик усмехается и спрашивает:
— Ты в порядке?
— Да, и мне будет еще лучше, если ты начнешь двигаться.
Когда он выходит и снова входит в меня, я понимаю всю серьезность этого момента.
Впервые в своей жизни я занимаюсь любовью с мужчиной.
Это происходит по моему желанию, без принуждения.
Мы занимаемся любовью.
Доминик снова останавливается и наклоняет голову.
— Что это за выражение у тебя на лице?
Я с трудом сглатываю, и когда он начинает хмуриться, быстро говорю:
— Я никогда раньше не испытывала ничего подобного, и это невероятно приятно.
Он нежно целует меня в губы, и напряжение исчезает с его лица. Он снова выходит, и на этот раз, когда он входит в меня, это происходит медленно и глубоко. Его член попадает в точку, от которой по моему телу пробегают мурашки удовольствия.
— О Боже, — хнычу я, прижимаясь к нему всем телом.
Губы Доминика обрушиваются на мои, и я погружаюсь в неистовый поцелуй, когда он начинает ускоряться, разжигая огонь глубоко внутри меня.
Мои руки скользят по его спине, и я наслаждаюсь ощущением его мышц, которые перекатываются под его теплой кожей.
Он попадает в ту же точку, что и раньше, и я вскрикиваю ему в рот.
Его толчки становятся грубее, и он разрывает поцелуй, чтобы прорычать:
— Покричи для меня снова.
— Доминик, — хнычу я, крепко цепляясь за него, не в силах справиться со всеми этими ощущениями.
Его тело движется с такой силой, что кажется, будто оно хочет завладеть каждым дюймом моего существа, поэтому мне не остается ничего другого, кроме как подчиниться.
— Jebat, — ругается он напряженным голосом, и я не знаю, кончаю я или нет, когда его член вбивается в меня.
Каждая мышца в моем теле напрягается, и внезапно происходит взрыв света, звуков и удовольствия.
Господи, как же это приятно.
Моя голова откидывается назад, и крик, вырвавшийся из меня, уносится в ночь.
Момент настолько напряженный, что из моих глаз непроизвольно текут слезы. Поэтому единственное, что я чувствую – это то, как мое тело охватывает дрожь.
— Ты такая чертовски красивая, — бормочет Доминик, и в его голосе слышится благоговение. — Môj. — Он входит в меня еще дважды, прежде чем его тело дергается и его охватывает оргазм. — Moja navždy.
Мне удается вовремя открыть глаза и увидеть, как на его лице мелькает удовольствие. Его глаза встречаются с моими, пока он опустошает себя глубоко внутри меня.
Когда мое удовольствие начинает угасать, он возобновляет свои движения, и это вызывает во мне отголоски блаженства. Когда я вздрагиваю от каждого медленного толчка, он ухмыляется, потому что точно знает, какое влияние оказывает на меня.
Постепенно наши движения замедляются, и, не переставая смотреть на меня, Доминик шепчет:
— Моя. — Он прижимается поцелуем к моим губам. — Навеки моя.
Я киваю, потому что знаю: если Доминик говорит, что я принадлежу ему, это не обсуждается.
Он заявил на меня права, и это на всю жизнь.
Глава 21

Доминик
Находясь глубоко в своей жене и зная, что есть вероятность, что в этот самый момент она может забеременеть от меня, я никогда в жизни не был так счастлив.
Кто бы мог подумать, что все так обернется? Я, мужчина, которому было наплевать на семью, захотел создать ее с Грейс.
Просто на моем пути встретилась подходящая женщина.
Пока ее тело находится подо мной, я наслаждаюсь тем, как потрясающе она ощущается, когда обхватывает мой член.
В тот момент, когда я вошел в ее тугую киску, я почти потерял контроль и кончил, как подросток. К счастью, мне удалось продержаться несколько минут.
Глядя на свою прекрасную жену, я не могу поверить, что такая идеальная женщина принадлежит мне.
Когда я начинаю выходить из нее и она вздрагивает, я тут же останавливаюсь и спрашиваю:
— Больно?
Грейс быстро качает головой.
— Нет, просто моя киска слишком чувствительна.
Я выхожу из нее медленнее, и мне нравится, когда ее тело вздрагивает подо мной, а по коже бегут мурашки.
Встав, я хватаю свои спортивные штаны и натягиваю их, а затем собираю одежду Грейс.
Мой взгляд скользит по ее чертовски сексуальному телу.
Я везучий сукин сын.
Когда она садится, я отдаю ей одежду, а затем поднимаю на руки.
Она хихикает, а когда я захожу в дом, говорит:
— Нам нужно задуть все свечи.
— Я займусь этим, пока ты будешь расслабляться в ванне.
— Я уже приняла ванну, — возражает она.
Я смотрю на нее.
— Это поможет тебе справиться с болью. Потому что теперь, когда я узнал, как восхитительно твоя киска обхватывает мой член, у меня, вероятно, снова встанет через десять минут.
Грейс заливается смехом и обвивает руками мою шею, запечатлевая поцелуй на моем подбородке.
Я несу ее в свою спальню, а когда опускаю в ванной, она внимательно осматривает черные кафельные стены и глубокую ванну, из которой открывается вид на луну, сияющую над верхушками деревьев. Здесь также есть душевая кабина, в которой может поместиться целая группа людей.
— Я здесь впервые, — говорит она.
— Я не говорил, что тебе запрещено заходить в мою спальню, — бормочу я, открывая краны. — И теперь, когда мы консуммировали наш брак, я ожидаю, что ты будешь спать в моей постели. Больше никаких отдельных спален.
— Хорошо.
Когда она направляется к двери, я спрашиваю:
— Куда ты идешь?
— За туалетными принадлежностями.
Я качаю головой.
— Сходишь за ними завтра. Сегодня я хочу, чтобы ты пахла мной.
В уголках ее губ появляется улыбка.
— Пожалуйста, скажи мне, что только из-за меня проявляется твоя собственническая сторона.
Я сокращаю расстояние между нами и обнимаю ее обнаженное тело.
— Только из-за тебя. — Я наблюдаю, как на ее лице мелькает удовлетворение, а затем добавляю: — Никто и никогда не вызывал у меня таких чувств, как ты, и, я уверен, никто не вызовет. Есть только ты, Грейс. — Я наклоняю голову и поднимаю руку, чтобы убрать прядь волос с ее лица. — Ты – шедевр, созданный специально для меня.
— Это очень романтично, — шепчет она, и счастье светится в ее глазах, когда она смотрит на меня. Проходит несколько секунд, прежде чем она говорит: — Я влюбляюсь в тебя.