— Со мной все будет в порядке, — бормочу я, поднимаясь на ноги. Взглянув на сестру, я улыбаюсь ей. — Не волнуйся за меня. Я разберусь с Домиником.
Она качает головой, бросая на меня умоляющий взгляд.
— Он опасен, Грейс.
— Я и раньше имела дело с такими, как он, — отвечаю я. — Обещаю, со мной все будет в порядке.
Ложь, сплошная ложь! Я понимаю, что если продолжу бороться с Домиником, то проиграю, но Сиаре не обязательно это знать.
Я выхожу из столовой и, когда подхожу к лестнице, то вижу папу, который идет со стороны французских дверей, ведущих на веранду.
— Ну что, разобрался с последствиями? — Спрашиваю я, все еще злясь на нашего отца за то, что он подумал предложить Сиару Доминику.
— Хмпф. — Он бросает на меня сердитый взгляд. — Не удалось. Думаю, Доминик ушел спать, так что я разберусь с тем беспорядком, который ты устроила, завтра. — Когда я начинаю подниматься по лестнице на второй этаж, папа добавляет: — Ради всего Святого, впредь веди себя прилично и перестань нарываться на неприятности.
Сиара догоняет меня, и когда мы поднимаемся по лестнице, она говорит:
— Пожалуйста, перестань вести себя агрессивно с Домиником. Я в ужасе от того, что он может с тобой сделать. Мы можем найти другой способ расторгнуть мой брак по расчету.
Я похлопываю ее по плечу, когда мы подходим к ее спальне.
— Не волнуйся. Я знаю, что делаю.
У ее двери мы останавливаемся, и она спрашивает:
— Хочешь посмотреть со мной фильм сегодня вечером?
Я качаю головой.
— Я собираюсь принять долгую расслабляющую ванну и пораньше лечь спать.
Она кивает и благодарно смотрит на меня.
— Спасибо за все, что ты для меня делаешь.
— Всегда, Сиара. — Я быстро обнимаю ее, затем отпускаю и иду в свою спальню. — Сладких снов.
— И тебе, — кричит она мне вслед.
Я захожу в свою спальню и закрываю за собой дверь, измученно вздыхая.
Вот тебе и время, чтобы прийти в себя после похищения и избиения русскими.
Я дергаю за молнию на боку и тяну ее вниз. Как только я начинаю снимать блестящее золотое платье, по моей коже пробегает жуткое ощущение.
Внезапно сильная рука обхватывает меня за талию, и меня подбрасывает в воздух. Затем меня с силой швыряют на кровать, пугая до смерти.
Я успеваю только ахнуть от испуга, прежде чем Доминик оказывается на мне сверху. Он хватает меня за предплечья, прижимая их к матрасу, в то же время наваливаясь на меня всем телом.
Черт!
Когда я смотрю на него, он оказывается так близко, что я могу разглядеть слово, вытатуированное у него на скуле.
Проявление.
Я ожидала увидеть "Убийство" или "Погром".
Затем мои глаза встречаются с его, и что-то гораздо более темное, чем страх, разливается по моим венам. Воспоминания о том, как меня прижимали к полу и насиловали, вырываются наружу, и я изо всех сил стараюсь их похоронить.
Доминик наклоняется, и наши лица наши лица оказываются всего в дюйме друг от друга, а затем рычит:
— Где теперь твои зубки и когти?
Несмотря на то, что я боюсь его, инстинкт берет верх, и я начинаю дико извиваться под ним.
Когда мне не удается высвободить руки, а он издает довольный смешок, я действую инстинктивно. Подняв голову, я впиваюсь зубами в его шею, как чертов вампир.
Если понадобится, я, блять, разорву его шею на куски.
Чувствуя себя совершенно дикой, я кусаю его до тех пор, пока Доминик не отстраняется от меня, освобождая мои руки.
Он встает во весь рост, поднимая руку к следу от укуса на шее. Когда он заливается смехом, мне начинает казаться, что этот человек сошел с ума.
Я быстро переползаю через кровать и встаю с другой стороны, переводя взгляд с него на дверь.
— Убирайся, — шиплю я, все мое тело дрожит, как лист во время шторма.
Он убирает руку от шеи и проверяет, нет ли на ней крови, прежде чем снова сосредоточить свое внимание на мне.
— Неплохо кусаешься, miláčik, — говорит он, и в его голосе действительно слышится восхищение.
Я понятия не имею, что означает это иностранное слово, и в данный момент мне на это наплевать.
Я хмурюсь и качаю головой.
— Ты с ума сошел?
Он пожимает плечами и медленно начинает обходить кровать.
— Разве все мы не должны быть немного сумасшедшими, чтобы выжить в этом мире?
Моя рука взлетает вверх, когда я приказываю:
— Стой на месте. Если ты подойдешь еще ближе, я сделаю нечто большее, чем просто укушу тебя.
Моя угроза, похоже, никак не действует на Доминика, и, когда он подходит слишком близко, я бросаюсь к туалетному столику, чтобы схватить стул.
Его рука снова обхватывает меня, но на этот раз он прижимает меня к своей груди, которая кажется сплошной кирпичной стеной. Стоя к нему спиной, я могу лишь ухватиться за его руку, оглядываясь через плечо.
Я вижу его глаза, в которых плещется веселье, а затем они опускаются на мое обнаженное плечо, и только тогда я осознаю, что платье наполовину свисает с моего торса, обнажая часть лифчика.
Дерьмо.
— Отпусти! — Кричу я, вырываясь из его хватки.
Его свободная рука обхватывает мое горло, и он откидывает мою голову назад, пока она не оказывается прижатой к его груди.
Я начинаю колотить и царапать его руки и даже пытаюсь пнуть этого ублюдка, но все мои попытки освободиться бесполезны. Он слишком силен.
Зная, что я по уши в дерьме и не в состоянии дать отпор Доминику, паника, как лед, разливается по моим венам, а зрение начинает затуманиваться.
Его голос грохочет, как гром, у моего уха.
— Ты или твоя сестра?
Не задумываясь, я отвечаю:
— Я.
— Хммм, — бормочет он, как будто смакует что-то восхитительное. — Такая смелая.
Дышать становится почти невозможно, и мое зрение сильнее затуманивается, когда паника охватывает меня с головой.
Нет!
Не в силах справиться с приступом тревоги, одно воспоминание за другим проносятся в моей голове, делая меня абсолютно беспомощной.
Глава 7

Доминик
Когда Грейс замирает в моих объятиях, и я слышу, как быстро срывается дыхание с ее губ, моя хищная сторона отступает, и я разворачиваю ее к себе.
По ее остекленевшему взгляду я понимаю, что у нее очередной приступ паники, и прежде чем я успеваю что-либо предпринять, ее глаза закрываются, и она падает на меня.
— Jebat, — бормочу я, подхватывая ее на руки.
Она была полна огня и борьбы, пока... ее не охватил приступ.
Я просто хотел проверить, насколько она стойкая, но теперь, когда она потеряла сознание, меня охватывает сожаление.
Взглянув на женщину, лежащую без сознания у меня на руках, я не могу не заметить ее бюстгальтер и выпуклости грудей.
Во мне снова вспыхивает непрошеное влечение, и я быстро опускаю ее на кровать, накрывая одеялом.
Глядя на Грейс Девлин, я понимаю, что она произвела на меня слишком сильное впечатление. То, как она забавляет меня, а не раздражает, должно очень настораживать.
Но это не так.
Это вызывает привыкание.
А тут еще и панические атаки.
Я хмурюсь, продолжая смотреть на нее.
Она постоянно производит на меня впечатление бойца, но я начинаю думать, что она сломлена до неузнаваемости. Человек становится таким беспечным по отношению к своей жизни только тогда, когда он уже столкнулся со своим самым страшным кошмаром, и это разрушило его.
Она борется не за себя, а только за свою сестру.
— Хм, — ворчу я, разглядывая каждый дюйм ее прекрасных черт.
Прежде чем я успеваю остановить себя, я подношу руку к ее лицу и нежно убираю мягкие светлые пряди с ее щеки. Мои пальцы начинают прослеживать изгиб ее подбородка, пока не добираются до губ. Я осторожно провожу подушечкой большого пальца по царапине, жалея, что не могу стереть ее.
— Я начинаю думать, что из нас двоих, сумасшедшая тут ты, — бормочу я. — Хотя никогда не думал, что меня это так заведет.
Покачав головой, я отстраняюсь от нее и покидаю комнату. Направляясь к лестнице я снова поднимаю руку к шее, и мои пальцы проводят по чувствительному месту, где, я уверен, Грейс оставила след от укуса.
Уголок моего рта приподнимается при воспоминании о том, как она без колебаний вонзила в меня свои зубы.
От осознания того, что она оставила метку на моей коже, мой член твердеет, а в груди поселяется удовлетворение.
Мне лучше быть настороже рядом с этой женщиной, иначе я скоро окажусь в большой беде.
Как только я оказываюсь в фойе и собираюсь пройти через французские двери, из своего кабинета выходит Йен. Шокированный моим появлением, он говорит:
— Я думал, ты уже лег спать.
Я качаю головой и направляясь к нему.
Он возвращается в свой кабинет и, прежде чем сесть, ждет, пока я займу свое место.
— Я должен извиниться за поведение Грейс... — начинает он, но я поднимаю руку, заставляя его замолчать.
— Прекрати вмешиваться, — приказываю я.
— Но...
Я пристально смотрю на него, давая понять, что не стоит спорить, отчего он неловко ерзает в кресле.
Когда его взгляд останавливается на моей шее, на его лбу быстро появляется морщинка.
— Ты поранился?
Я усмехаюсь.
— Грейс укусила меня.
— Что? — Восклицает он.
— Я это заслужил, — говорю я ему, чтобы у Грейс не было неприятностей.
Я наблюдаю, как страх Йена за меня сменяется гневом.
— Почему моя дочь укусила тебя?
— Я схватил ее, — честно отвечаю я.
— Господи Иисусе! Я знаю, что отношения между вами двумя были напряженными, но неужели это было необходимо?
Зная, что разозлю его, я ухмыляюсь.
— Это было забавно. — Прежде чем он успевает отреагировать на мои слова, я добавляю: — Грейс больше подходит на роль моей жены.
Качая головой, Йен говорит:
— Она – не вариант.
Я вскидываю бровь, глядя на него.
— Почему нет?
Он вздыхает, а затем признается: