Сняв колпачок, я откидываю голову назад, но когда пытаюсь попасть каплей в глаз, то промахиваюсь, и она скатывается по виску или щеке.
Вдруг у меня забирают маленькую бутылочку, и Доминик говорит: — Держи голову наклоненной назад. —
Не слушая, на моем лице быстро появляется оскал, и я бормочу: — Я могу сделать это сама. Мне не нужна твоя помощь. —
Его голубые глаза встречаются с моими, и он бросает на меня взгляд — не трахайся со мной. — Отклони голову назад, Грейс! —
Я никогда раньше не слышал этого тона, но от него меня охватывает сильный страх, и я чувствую себя ягненком, которого вот-вот зарежут.
Когда я не делаю того, что мне говорят, он подходит ко мне, берет в кулак мои волосы и легонько дергает за пряди, безмолвно приказывая мне откинуть голову назад, иначе он заставит меня.
Я чувствую себя уязвимой, неохотно выполняя его приказ, и, хотя я моргаю как сумасшедшая, ему удается закапать несколько капель в каждый мой глаз. Жидкость успокаивает, и я не могу удержаться от того, чтобы не закрыть глаза, пока жжение и зуд не ослабевают.
— Добре диевча, — пробормотал он, его глубокий голос прозвучал так интимно, что у меня открылись глаза, и я быстро отстранилась от него.
Я вытираю рукой капли с лица и бросаюсь к стойке, где оставила смесь для блинов.
Когда я беру миску и венчик и начинаю взбивать тесто, я спрашиваю: — Что означают эти слова?. —
Я слышу, как он придвигается ближе, и только когда он опирается бедром о стойку и скрещивает руки на груди, он отвечает: — Хорошая девочка. —
В отличие от вчерашнего дня, сегодня Доминик не одет в пиджак, а рукава его черной рубашки закатаны до локтей. На груди у него пристегнут пистолет, а большая часть кожи на предплечьях покрыта татуировками. Похоже, что по всей его коже был нарисован скелет, украшенный цветами и оружием.
Он одновременно красив и грозен.
Я поднимаю глаза к его шее, и, расстегнув три верхние пуговицы его рубашки, вижу ангела с расправленными крыльями, вытатуированного на его шее.
Когда я поднимаю взгляд выше, наши глаза встречаются, и щеки вспыхивают жаром. Я быстро смотрю на чашу.
На мгновение воцаряется тишина, наполненная лишь звуком ударов венчика о чашу, а затем он спрашивает: — Тебе нравится готовить и печь? —
— Не твое дело, — пробормотал я.
— Отлично, — усмехается он. — Киара умеет готовить? —
Мои глаза переходят на его лицо, и я бросаю на него взгляд. Не желая ничего рассказывать ему о Киаре, я отвечаю: — Мне нравится. —
— Хм... — Звук вырывается из его груди, заставляя мои щеки пылать еще сильнее.
Я игнорирую влечение и реакцию своего тела на нервирующего мужчину и двигаюсь к плите. Я наливаю масло на сковороду и жду, пока оно нагреется, прежде чем насыпать туда немного смеси для блинов.
Пока я жду, когда в тесте появятся пузырьки, я невольно замечаю, что Доминик смотрит на меня.
— Сделайте фотографию. Так будет дольше, — бормочу я.
— Я предпочитаю настоящую вещь. —
Киара заходит на кухню и, не увидев Доминика, вздыхает: — Такое ощущение, что я хожу по яичной скорлупе. Как ты думаешь, мы могли бы снова поговорить с папой? —
Я жестом показываю глазами в сторону Доминика, и как только она замечает его, то разворачивается и устремляется из кухни.
Мой взгляд возвращается к Доминику, и я успеваю заметить, как его глаза сужаются в дверном проеме и выглядят раздраженными.
Когда он понимает, что я смотрю на него, он говорит: — Трудно поверить, что вы сестры. —
Я бодро спрашиваю: — Почему?. —
— Она совсем не такая, как ты. Ветерок, наверное, может свалить ее на задницу. —
— Не говори так о моей сестре, — огрызаюсь я, затем чувствую запах гари и восклицаю: — Черт! —
Я быстро снимаю сковороду с открытого огня и, выключив нагрев, беру лопатку. Пока я пытаюсь отскрести подгоревший блин, чтобы выбросить его, лопатка соскальзывает, и моя ладонь соприкасается с горячей сковородой.
Я шиплю, когда кожа горит, и бросаю все на пол, где оно громко брякает.
Прежде чем я успеваю осознать, что только что обожглась, Доминик хватает меня за правое запястье и тянет к раковине, засовывая мою ладонь под кран с холодной водой.
Его тон напряжен и звучит откровенно сердито, когда он приказывает: — Боха выджебанехо! Тебе нужно быть осторожнее. —
Мой взгляд метался между его сильными пальцами, обхватившими мое запястье, и его лицом. Наблюдая за тем, как он осматривает мою ладонь, слегка дуя на покрасневшую область, я ошеломлена до глубины души.
Сначала он помог мне с глазными каплями, а теперь злится, потому что мне больно?
Он снова дует на нежное место, и когда его большой палец проводит по моему запястью, словно успокаивая меня, его глаза переходят на мои.
Воздух между нами напрягается, и мое сердце бьется в бешеном ритме, ударяясь о ребра.
Как только мой желудок вздрагивает, я вырываю свою руку из его хватки и отступаю назад, пока не врезаюсь в один из кухонных стульев.
Голова Доминика слегка подергивается, словно он только что уловил запах раненого животного, а затем его глаза сужаются от хищного взгляда, которого я стала бояться за последние несколько дней.
Как и Киара пятнадцатью минутами ранее, я разворачиваюсь и спешу покинуть кухню.
Бросившись к лестнице, я положил руку на свое колотящееся сердце, желая, чтобы оно успокоилось.
Никогда в жизни меня не привлекал такой опасный человек, как Доминик Варга, и мне это ни капельки не нравится.
Глава 8
ДОМИНИК
Когда Грейс выходит из кухни с трепещущим в глазах страхом Божьим, я на пару минут замираю на месте.
Интересно. Когда мы ссоримся, она не отступает, но если я проявляю к ней доброту, она отступает со скоростью света.
Я смотрю на беспорядок на полу и, подойдя к нему, приседаю и начинаю все убирать.
Закончив, я ищу другую сковороду и включаю огонь, пока мои мысли крутятся вокруг Грейс.
Мне нравилось наблюдать за ней на кухне, и я находил это расслабляющим.
Вместо того чтобы искать уединения в коттедже, я все больше и больше тяготею к Грейс.
Прошло всего два дня, но я многое о ней узнала. Она сильная, и если она что-то задумала, то доводит дело до конца. Даже угроза смерти не заставит ее отступить.
Ее вспыльчивый характер и храбрость только усиливают мое влечение к ней.
Думаю, можно с уверенностью сказать, что я ни за что не женюсь на Киаре. Йену пока не обязательно об этом знать. Как только я проведу встречу с португальцами, итальянцами и греками и мы заключим союз, я скажу ему, что беру Грейс.
Он должен быть очень рад, что я все же согласился жениться на одной из его дочерей, чтобы дать отпор.
А если он попытается драться, я просто убью его.
Я продолжаю печь один блин за другим, пока составляю план на ближайшие пару недель.
Евинка должна приехать сегодня. Я поручу ей найти место, где мы сможем проводить собрания. Такое место, где братва не сможет легко напасть на нас. Может быть, бункер или остров в глуши.
Когда я слышу, как кто-то идет в сторону кухни, я вырываюсь из своих мыслей. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как экономка бросает тревожные взгляды в мою сторону, входя в комнату.
Ее тон напряжен от страха, когда она спрашивает: — Вам нужна помощь, сэр? —
Я смотрю на блинчики и бормочу: — Принесите мне яичницу с беконом. —
— Я могу приготовить завтрак, — предлагает она, пока я слышу, как она открывает холодильник.
Я качаю головой и продолжаю сосредоточиваться на блинчиках.
Живя одна в горах, я стала неплохо готовить. Это одна из немногих вещей, которые я делаю с удовольствием.
Когда домработница ставит на прилавок рядом со мной лоток с яйцами и две упаковки бекона, по моей коже пробегает раздражение.
Я внимательно слежу за женщиной, пока она передвигается по кухне, и не прошло и пяти минут, как я кричу: — Уходи! —
Я слушаю, как она торопливо выходит из комнаты, и только потом вздыхаю с облегчением.
Я продолжаю готовить завтрак, строя планы по покорению братвы. Только я выключаю плиту, как снова слышу шаги.
— Он готовит завтрак, и, судя по тому, в каком тревожном состоянии находится моя экономка, похоже, он не в духе, — слышу я шепот Йена, выходящего из кухни.
Я подхожу к раковине и мою руки, а затем поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто с Йеном. Когда мои глаза встречаются с Эвинкой, уголок моего рта приподнимается.
На ее лице появилось шокированное выражение, она смотрит то на меня, то на еду, которую я приготовил, а затем спрашивает: — Кто вы и что вы сделали с моим братом? —
Я хихикаю, что, похоже, дает Йену смелость заглянуть на кухню. — Я слышал, ты приготовила завтрак. Может, перейдем в столовую? —
Кивнув, я выхожу из кухни, а Эвинка следует за мной.
Когда мы заходим в столовую, я спрашиваю: — Ты принес одежду и боеприпасы?. —
Она кивает, и пока я занимаю место, она решает сесть во главе стола, что заставляет меня ухмыльнуться.
Когда Девлины присоединяются к нам, я предполагаю, что никто из них не знает языка жестов, поэтому я говорю Эвинке: — Ешь быстро. У нас много работы. —
Она снова кивает, затем смотрит на Грейс и Киару, а потом спрашивает: — На ком из них вы женитесь? —
Мои руки быстро двигаются, когда я отвечаю: — Сделка заключена для рыжей, но я собираюсь поменять ее на блондинку. —
Евинка снова смотрит на Грейс, которая не теряет ни секунды, чтобы ответить ей взглядом.
Я немного напряженно наблюдаю за двумя женщинами, а потом Грейс спрашивает: — Разве вы не собираетесь нас представить? —
Эвинка — моя сестра и вторая помощница, — отвечаю я, используя термин — сестра—, чтобы Грейс знала, что я считаю Эвинку своей семьей. Жестом показывая в их сторону, я говорю: — Грейс и Киара. —
— Приятно познакомиться, — говорит Грейс, ее тон осторожный, но вежливый.