При виде Доминика, занимающегося сексом с безликой женщиной, в моей груди вместо паники зашевелился гнев.
Я злюсь, потому что, возможно, никогда не стану такой женщиной, и то, что мы женаты, не означает, что это помешает ему найти кого-то, кто сможет дать ему то, чего не могу дать я.
Мои мысли регистрируются, и они шокируют меня до глубины души.
С тех пор как мы поженились, я узнала Доминика получше, и он был очень добр ко мне. В какой-то момент он произвел на меня впечатление, и... Господи, мне нравится Доминик.
Ошеломленная тем, что он действительно стал мне нравиться, я отбросила все безумные мысли на задворки сознания и принялась за работу.
Через час, когда ужин уже был готов, а Доминика не было видно, я поднимаюсь по лестнице, чтобы сказать ему, чтобы он шел есть.
Дойдя до двери его кабинета, я стучу. Я чувствую нервозность и возбуждение одновременно, эти эмоции совершенно чужды мне.
Когда проходит минута без ответа, я стучу снова, думая, что он должен дать мне код.
Дверь справа от меня открывается, и мои глаза становятся широкими, как блюдца, когда я вижу Доминика, стоящего в одном лишь полотенце, обернутом вокруг его талии.
Иисус.
Я моргаю, потому что видеть его полуобнаженным — это перегрузка для моего организма.
— Еда, — пробормотал я единственное слово, выбегая в коридор. — Идем есть. — Я дохожу до лестницы и добавляю: — Как только оденешься. —
Спускаясь по лестнице, я качаю головой, потому что веду себя глупо.
И что с того, что этот мужчина — самый привлекательный из всех, на кого я когда-либо смотрела? Как он и сказал, нет ничего плохого в том, что я чувствую к нему влечение.
Если что, это хорошо. Это показывает, что Брейден не совсем меня завалил.
И нет ничего плохого в том, чтобы любить Доминика. В конце концов, он мой муж, и мы будем вместе, пока один из нас не умрет.
Я беру наши тарелки с кухонного стола и выношу их на веранду, где закат окрашивает небо в розовые и оранжевые цвета.
Когда я возвращаюсь в дом за водой в бутылках, Доминик спускается по лестнице, все еще натягивая рубашку на торс. Я еще раз рассматриваю его пресс, татуировки и букву V, вырезанную на бедрах.
Когда на меня накатывает очередная волна притяжения, я бормочу: — Мне начинает казаться, что ты делаешь это нарочно. —
У подножия лестницы он хихикнул и сказал: — Просто скажи, если хочешь, чтобы я ходил без рубашки. —
— Ха-ха. —
Я исчезаю на кухне и, открыв холодильник, беру две бутылки. Подтолкнув дверь локтем, я возвращаюсь на веранду, где уже расположился Доминик.
Когда я сажусь напротив него, он говорит: — Я решил дать тебе немного пространства. Вот почему я не стал помогать готовить ужин. —
Я киваю, ставя бутылку с водой на его сторону стола. — Все в порядке. —
Его взгляд устремлен на меня. — Правда? —
Я снова киваю. — Да, я справилась со своими эмоциями, и все в порядке. —
— Тогда почему ты сбежал во второй раз? —
Я не могу сказать ему, чтобы он занимался своими делами, потому что он ответил на все вопросы, которые я ему задавал.
Вздохнув, я признаюсь: — Потому что вы очень привлекательны, и это заставляет меня нервничать. —
— Нервничать — это хорошо, — говорит он, приподнимая уголок рта в ухмылке. — Я могу с этим работать. —
Я беру нож и вилку и бросаю на него игривый взгляд. — Ешь. —
— Да, Милачик. —
Не в силах остановиться, улыбка кривится на моих губах, и я быстро запихиваю в рот немного картофельного пюре.
Когда Доминик направляет — Хаммер— вниз с горы, я спрашиваю: — Почему я еду с вами на встречу? —
Не отрывая глаз от дороги, он отвечает: — Потому что я ни за что не оставлю тебя одну. —
Обидевшись, я нахмурилась: — Почему? Ты думаешь, я сожгу твой дом? —
— Конечно, нет. — Его глаза переходят на меня, а затем снова фокусируются на дороге. — Куда я иду, туда и ты. Таким образом, я смогу защитить тебя в любой момент. —
— О. — Я быстро смотрю в окно, ощущая тепло в области сердца. Затем мне в голову приходит мысль, и я спрашиваю: — Так ты возьмешь меня с собой, когда тебе придется кого-то убивать? —
— Не для убойного выстрела. Ты можешь подождать в машине с Эвинкой. —
На моем лице появляется улыбка. — Ты серьезно. —
Он снова смотрит на меня. — Да. —
Не успев обдумать вопрос, я спрашиваю: — А что, если я забеременею или у нас будут дети? —
Доминик мотнул головой в мою сторону, и, увидев шок на его лице, я поняла, что только что сказала.
Я быстро отворачиваюсь и удивляюсь, когда он отвечает: — Тогда я оставлю Эвинку с тобой. —
Я киваю, не понимая, на кого он смотрит — на дорогу или на меня.
На мгновение воцаряется тишина, затем Доминик спрашивает: — До всего этого дерьма с Мэллоном ты хотела стать матерью? —
Я отвечаю мягким голосом: — Это всегда было одной из моих самых больших мечт. Именно поэтому я взяла на себя заботу о Киаре после смерти нашей матери. —
— Из тебя получится замечательная мать, Грейс. —
— Спасибо, — шепчу я, снова глядя на него.
Доминик направляет — Хаммер— на главную дорогу, и поездка становится менее ухабистой, затем он говорит: — Если тебя это беспокоит, мы можем пойти по пути искусственного оплодотворения. —
Доминик снова поражает меня, и я долго смотрю на него, прежде чем ответить: — Мы можем поговорить об этом позже. —
Он кивает, и остаток пути до аэродрома между нами царит молчание.
Мои мысли крутятся вокруг мужчины, сидящего рядом со мной. Удивительно, как много изменилось с тех пор, как я вышла за него замуж.
Если бы я узнала эту его сторону до свадьбы, я бы вышла за него с улыбкой на лице.
Я бы согласилась, чтобы он женился на Киаре. Она была бы так счастлива здесь, на горе.
Мы не общались с тех пор, как я рассказала ей о гибели отца, но как только у меня появится новый телефон, я свяжусь с ней.
Доминик сказала, что тоже не была на папиных похоронах, и часть меня чувствует себя виноватой, но я уверена, что дядя Джерри оказал папе хорошую услугу.
Не думаю, что Доминик отпустил бы меня в любом случае. К счастью, этот вопрос был не в моей власти.
Повернув голову и посмотрев на Доминика, я спрашиваю: — Ты знал своего отца? —
— Нет. —
Это печально. У Доминика есть только Эвинка.
— Можешь не рассказывать, но откуда у Евинки шрам на шее? —
На мгновение он замолкает, прежде чем ответить: — У нас мало информации о том, что произошло. Только то, что на ее семью напали и перерезали ей горло. Это повредило ее голосовые связки. Это случилось за несколько месяцев до того, как я встретил ее в приюте. —
Подняв руку, чтобы прикрыть рот, я шепчу: — Иисус. —
Он тяжело вздохнул, а затем сказал: — Ее изнасиловали, когда ей было тринадцать. Образ того, как она бежит ко мне полуголая, навсегда запечатлелся в моей памяти. —
Потрясенная, я могу только смотреть на Доминика, в то время как мое сердце отдается Евинке.
Теперь я понимаю, почему Доминик так терпелив со мной.
— Кроме тебя, Эвинка — самый важный для меня человек, — пробормотал он, — она единственная, кому я доверяю. —
Я киваю, понимая, что их связывает. — Надеюсь, ты тоже научишься доверять мне. —
Уголок его рта слегка приподнимается, но он ничего не отвечает на мои слова. Я понимаю, почему. Доверие нужно заслужить.
Я вижу въезд на аэродром и спрашиваю: — Куда мы едем?. —
— Чили. С учетом пересадки полет займет восемнадцать часов. —
— Будем только мы? —
Он качает головой и указывает в сторону ангара, где стоит наготове частный самолет. Там же стоит внедорожник, и я вижу Эвинку, стоящую с четырьмя охранниками, которые сопровождали нас в день свадьбы.
— О чем собрание? — спрашиваю я, когда мы подъезжаем к группе.
— Я создаю альянс для борьбы с Братвой. — Машина замедляет ход, пока не останавливается, затем он смотрит на меня. — Только ты и Эвинка знаете, где находится мой дом. Никому больше не сообщай о его местонахождении. Даже Киаре. —
Мои губы раздвигаются, и прежде чем я успеваю задать вопрос, он отвечает: — Да, я доверяю тебе, Грейс. Не заставляй меня жалеть об этом. —
Я быстро киваю, открываю пассажирскую дверь и вылезаю из — Хаммера. —
Доминик выходит из машины и смотрит на меня поверх крыши. — Надеюсь, однажды ты сможешь доверять и мне. —
Улыбка тянется к моему рту, когда я говорю: — Ты уже на полпути. —
Когда он начинает идти, я спешу догнать его и не отстраняюсь, когда он берет меня за руку.
Евинка смотрит на наши соединенные руки, потом широко улыбается и поднимает подбородок.
— Привет, — говорю я и, вспомнив, что сказал мне Доминик, высвобождаю свою руку из его и обхватываю ее.
Она застывает на несколько секунд, а затем снова обнимает меня, дважды похлопывая по спине, прежде чем отстраниться и посмотреть на мое лицо.
Я вижу немой вопрос в ее глазах и киваю. — Я в порядке. Доминик был очень добр ко мне. —
Доминик усмехается и переводит: — Она говорит, что рада, что я не убил тебя, и кто бы мог подумать, что из меня получится хороший муж. —
Евинка что-то сигнализирует одному из охранников, и тот протягивает мне новенький мобильный телефон.
Взяв его, я говорю: — Спасибо. —
Эвинка подписывает, а Доминик переводит: — Телефон защищен, и в нем также запрограммирован номер Эвинки. Если со мной что-то случится, напишите ей, и она приедет. —
— Хорошо. — Я благодарно улыбаюсь ей.
Доминик кладет руку мне на поясницу и подталкивает меня, чтобы я начала идти.
Когда мы садимся в самолет, я жду, пока он выберет место, и сажусь рядом с ним. Он протягивает руку и пристегивает мой ремень безопасности, затем пристегивает свой, после чего снова берет меня за руку.
Я смотрю, как он соединяет наши пальцы, и его прикосновение заставляет мой живот трепетать, словно калейдоскоп бабочек в полете.
Нет желания отстраниться и нет паники.