– Вот ещё напильники хорошие, – облизнула пухлые губы Валентина. – Смотрите какие толстые и крепкие рукоятки! Как только представлю, что беру их в руки и пот эдак провожу по металлу… Медленно провожу по металлу… Туда-сюда, туда-сюда. А деталь зажимаю в тиски. Вам не нужны тиски? Слесарные, разумеется. Винт из закалённой стали и широкие губки! Они способны удержать любую деталь, увеличивая производительность труда в несколько раз!
Самарин достал платок и промокнул внезапно выступивший на лбу пот:
– Валентина, у меня на тиски денег не хватит.
– Возьмите бесплатно, Андрей Михайлович. Считайте это рекламной акцией.
– Я подумаю, Валечка. Нужно подготовиться.
– Морально?
– Ну что вы, Валечка, морально я уже готов, но хороший инструмент лучше всего проверять в мастерской. В хорошо оборудованной мастерской.
– Ах, Андрей Михайлович, вы такой мастеровитый и хозяйственный! Вам помочь донести покупки до машины? Вы ведь на своей машине?
Не дожидаясь ответа, Валентина подхватила два двадцатипятикилограммовых мешка с серой и, изящно покачивая бёдрами, пошла к выходу. Самарин взял только один мешок и поспешил следом. Не испугался бы спросонья княжич при виде такой вот валькирии.
– Которая ваша? – Валя остановила оценивающий взгляд на новенькой «Субару Форестер», припаркованной точно напротив двери.
– Чуть дальше, вон та беленькая, – показал Андрей Михайлович, в глубине души надеясь, что неказистый вид его средства передвижения умерит пыл любительницы слесарного инструмента. – У меня Нива.
Надежды не оправдались – в деревнях и маленьких городках человек, способный поддерживать в рабочем состоянии всегда ломающееся и прожорливое чудовищное изобретение вазовских умельцев, по умолчанию считается состоятельным.
– Ах, Андрей Михайлович, как я люблю полный привод, если бы вы знали!
– Я как бы тоже…
– Мы с вами родственные души, не находите?
От скрежета открываемой задней двери проснулся Тимофей и выглянул из-за спинки.
– Внук?
– Пожалуй что и внук, – согласился Самарин.
– А бабушка у него есть? – насторожилась Валентина.
– Она с нами не живёт, – успокоил её Андрей Михайлович. – Причём уже давно.
Валя кивнула каким-то своим мыслям и предложила:
– Вы внука пока умойте, а я сама всё перетаскаю. Хорошо?
– Я всё-таки мужчина…
– В мастерской вы это мне и докажете, Андрей Михайлович, – Валентина решительно пресекла попытку отказаться от помощи. – Мы договорились?
– Я позвоню. Я обязательно позвоню, – ответил Самарин, и добавил тихим шёпотом, чтобы никто не услышал. – Когда-нибудь потом.
Глава 5
К приезду племянника и Полины Дмитриевны, ожидающемуся рано утром, Самарин решил привести к приличному виду хотя бы лужайку перед домом. Начал готовиться вечером, для чего тщательно по инструкции из интернета отбил найденную в сарае литовку. Правда, косить траву Андрей Михайлович не умел и даже никогда не пробовал это делать, но не боги горшки обжигают! Что там уметь, размахивайся только пошире, да время от времени поправляй заточку брусочком. Фигня делов…
– Сейчас мы с тобой, Тимофей, быстренько тут управимся, – несколько самонадеянно пообещал он наблюдающему за приготовлениями княжичу. – До темноты ещё долго.
И с первого же взмаха засадил острый кончик косы в створку ворот. Насквозь толстую доску не пробил, но вытащить получилось не сразу. Но справился.
– Мать вашу! – второй взмах пришёлся по спрятавшемуся в траве муравейнику, из-за чего тот буквально взорвался. – Понастроили тут…
Потом Андрей Михайлович подумал и решил, что укос следует начинать с краю, чтобы скошенная трава не мешала следующему проходу. То есть, со стороны дороги.
– Бдзынь! – возмутилась литовка, налетевшая на щебёнку деревенской улицы.
– Мать… – эхом ответил Самарин при виде высеченных из камня искр. – Вот где у этой косы моторчик?
Тимофей с любопытством спросил:
– А что такое моторчик?
Андрей Михайлович охотно отложил в сторону хитрый крестьянский инструмент и пустился в объяснения, стараясь выбирать понятные маленькому мальчику слова:
– Это железяка такая, которая всё крутит. Как в машине, но здесь маленький нужен. В особый бачок заливается бензин, и сей механизм начинает пыхтеть, трещать, гудеть, рычать… Ну и работу всякую делает. Один мотор может сразу несколько лошадей заменить.
– Лошади большие.
– А моторы маленькие. Видел в сенях на гвоздике триммер хускварновский висит? Ой, бля…
– Кто? – не понял Тимофей.
– Последнее слово я не говорил, это бес попутал.
– Бесы злые и страшные, мне рассказывали, – согласился княжич. – Я их боюсь.
– Нужно будет, мы и бесов запряжём землю пахать, – успокоил его Самарин, мысленно костеривший себя за забывчивость. – Давай я тебе и в самом деле покажу как моторы работают.
– А потом мороженое?
– Обязательно, но только если посчитаешь, сколько ты сегодня уже съел.
Тимофей задумался, загибая пальцы, и гордо ответил:
– Три!
– Молодец! Арифметика входит в список истинных добродетелей любого правителя.
– И Шемяки? – не поверил княжич.
– Сам же говорил, что у него нет добродетелей. Да и не правитель он вовсе.
– Он козёл!
Андрей Михайлович поперхнулся ответом, взял Тимофея за руку, и повёл в дом. Бензиновая косилка манила…
И она не обманула ожиданий. Бензин был в запасе, масло нашлось там же в сенях на полочке, косилка завелась сразу, и довольный донельзя Андрей Михайлович в сопровождении любопытного Тимофея с энтузиазмом принялся за работу. С техникой дело пошло веселее, и за пару часов он успел выкосить лужайку перед забором со стороны улицы, обочины деревянных тропинок, прошёлся вокруг сарая и бани, около лодочных ворот, между старыми яблонями, и потихоньку пробирался по заросшему бурьяном огороду вдоль забора.
Только вот пчёлам это категорически не понравилось.
– Да ну вас к лешему! – возмутился Андрей Михайлович. – Не хотите жить по-человечески, живите как свиньи.
С этими словами он открыл створку ведущих к старице ворот и начал выкашивать площадку перед ними. И так увлёкся, что вздрогнул от неожиданности, когда перед ногами в землю воткнулась стрела с белым оперением. И сразу стал слышен приближающийся конский топот.
Следующая стрела свистнула над головой, пролетела дальше, и со стуком вонзилась в воротный столб, рядом с плечом стоящего с широко раскрытыми глазами княжича.
– Да что за… – Самарин отстегнул косилку и хлопнул себя по карману. Только вот пистолет он выложил ещё утром перед поездкой в Гороховец. – Бежим, Тимка!
И они успели! Ворота захлопнулись перед конскими мордами и исчезли, а люди в отороченных лисьим мехом шапках рвали поводья, останавливая коней и поднимая их на дыбы, и ругались на непонятном языке в безуспешных поисках растаявшего миража. На траве осталась ярко-оранжевая тарахтящая на холостых оборотах косилка, похожая на диковинную булаву сказочного великана.
Самарин привстал на стремянке и выглянул поверх ворот. В руках он держал ружьё, предусмотрительно заряженное патронами с пулей на медведя или лося. Или на кабана. Впрочем, на человека они действуют не хуже, потому что люди порой такие же дикие и такие же свиньи.
Как и ожидалось, за воротами было пусто. Всё та же старица из двадцать первого века с заросшим кустами обрывистым берегом, и никаких басмачей с луками и саблями на низкорослых лошадках. Птички поют, пчёлы ещё жужжат, торопясь вернуться в улей до захода солнца. Тишина.
– Никого, – сказал Андрей Михайлович стоящему около стремянки княжичу. – Совсем никого нет.
– Они хитрые, – ответил Тимофей, стиснув побелевшие от напряжения пальцы на рукояти охотничьего ножа. – Заманивают, а потом как выскочат… Татары это. Или ногаи. Мне рассказывали.
– Ордынцы, одним словом, – кивнул Самарин и спустился вниз. – Как думаешь, мы с тобой заманимся?
– И всех убьём? – оживился Тимофей.
– Нет, мы только поглядим. Одним глазком глянем, и всё.
– Тоже заманивать будем?
– Это уж как получится, – Андрей Михайлович снял с ворот запорный брус и осторожно надавил на створку, открывая узкую щёлку и готовясь тут же закрыть её в случае опасности. – И что у нас там?
Как раз в это время ордынцы собрались вокруг до сих пор тарахтящей косилки, не решаясь взять её в руки. Но вот один их двух десятков человек наконец-то набрался смелости, и ухватился за рога велосипедного руля. Поднял, с торжеством демонстрируя отвагу истинного багатура, и поднёс к лицу командира, выделяющегося богатством чешуйчатого золочёного доспеха среди простеньких кольчуг и стёганых халатов.
– Вай, шайтан! – послышались завистливые голоса.
Может быть, и правда сам шайтан помог привычной к сабле руке нажать на нужную кнопку, а может он и не виноват… Косилка зарычала, набирая обороты, и лески триммера, способные скашивать прутья в мизинец толщиной, хлестнули татарина по глазам.
– А-а-а! – заорал командир ордынцев, закрывая окровавленное лицо руками.
– Э-э-э, шайтан! – одновременно с криком блеснула кривая сабля, и багатур с косилкой упал в траву с разрубленным затылком.
– Ну и я добавлю, – сказал Самарин, и саданул в толпу из ружья. Потом повёл стволом чуть в сторону и выстрелил ещё раз. – Супостаты, бля!
На результат он смотреть не стал, и быстро запер ворота от греха подальше. Не в его возрасте нужно совершать подвиги. Вернее, можно, но не нужно. Лет пятьдесят назад здоровый и румяный сержант Андрюша Самарин мог бы броситься в атаку на численно превосходящего противника, но постаревшему отставному старшему прапорщику Андрею Михайловичу больше нравится другая тактика.
– Вот так мы и воюем, Тимофей!
Княжич, тоже выглядывавший в щель приоткрытых ворот, осторожно погладил приклад двустволки:
– Тоже такую хочу, боярин.
Андрей Михайлович покачал головой:
– Тебя с ног собьёт отдачей, да и не поднимешь ты пока это ружьё. Подрасти сначала.