– Ладно, тебе виднее, – согласился Андрей Михайлович. – И какие выводы из полученной информации ты сделаешь? Это достаточное доказательство, или пока нет?
Вадим уселся поудобнее и после некоторого раздумья ответил:
– Есть вариант, что это таджики из глухих аулов. Приехали дачу кому-нибудь строить, а ты их грохнул.
– И голову отрубил?
– Ну-у-у…
– Гастарбайтеры с саблями не ходят. Они больше с мётлами и лопатами.
– Да, не сходится. И по возрасту должны застать Союз, а в то время с прививками было строго. Даже на Чукотке вертолётами врачей и вакцины развозили.
– То есть, я тебя убедил?
– Хорошо, дядя Андрей, ты меня убедил. Это лежат древние бусурмане, вместо ворот у тебя портал в средневековье, дома спит будущий царь Иван Третий, он же Иван Великий.
– Как-то так, да.
– И это в корне меняет дело! Дядя Андрей, баба Поля, вы хотите стать миллиардерами?
Полина Дмитриевна, кормившая лошадку неизвестно откуда появившимся сахаром, недоверчиво прищурилась:
– Как ты себе это представляешь, Вадик? Нефть в канистрах отсюда вывозить станешь?
– Зачем нефть? – обиделся Кукушкин. – Здесь и без нефти золотое дно, стоит только копнуть.
– Например?
– Да вот это вот, – на ладони тускло блеснули серебряные монеты, среди которых сиротливо желтела золотая. – Выставим на аукцион и нас нумизматы в задницу расцелуют.
– Они тебе туда паяльник вставят, – фыркнула Полина Дмитриевна одновременно с лошадью.
– За что?
– За подделку. Какой возраст монет определит экспертиза?
– Э-э-э…
– Вот именно. Даже если ты умудришься попятить «Троицу» Андрея Рублёва…
– Кстати! – оживился Кукушкин.
– Нет, не кстати. Она написана лет двадцать-двадцать пять назад, и тебе из этой иконы испанский воротник сделают.
– Это как?
– На башку наденут, – объяснил племяннику Андрей Михайлович. – Будешь портретом Мигеля Сервантеса.
– А вот это…
– Ты про портреты?
– Ну да, покупаем полотна известных итальянских мастеров и закапываем их в герметичном контейнере в приметном месте.
– Вадим, ты меня разочаровываешь, – вздохнула Полина Дмитриевна опять же одновременно с лошадью. – Никаких итальянских мастеров сейчас и в помине нет, а те что есть, фрески по штукатурке в церквях рисуют. Хотела бы я посмотреть, как ты закапываешь в землю кусок кирпичной стены.
– Есть и другие способы быстрого обогащения, – упорствовал Кукушкин. – Соболиные меха, например.
– Неплохая мысль, – согласилась Полина Дмитриевна. – Но сколько ты лично сможешь продать меховых шуб? И кому? Вариант стоять с ними на рынке попрошу не предлагать.
– Хорошо, с соболями отбой, – нехотя пошёл на попятную Вадим. – Но хоть клады с монетами и драгоценными камнями мы найти сможем?
– Дебил, – бросила бабушка Поля и отвернулась.
– Вадик, – мягко улыбнулся Самарин. – Мы с Полиной Дмитриевной пережили перестройку, лихие девяностые, деноминации и гиперинфляции, у нас украли деньги со сберкнижек… Короче, в азартные игры с государством я играть не собираюсь. Или думаешь, кубышка с камешками и рыжьём не привлечёт внимание? Даже не бандитов, хрен с ними.
– А кто тогда?
– Вот сам и спросишь, когда уснёшь с кладом в тумбочке, а проснёшься с паяльником в заднице.
– Бля, – повторил Вадим любимую присказку дяди. – И что делать?
– Вадик, – снова вмешалась Полина Дмитриевна, – хоть раз послушай старших. Зарабатывать будем тихо и неторопливо, без этого твоего… как его там…
Лошадь заржала и отвлекла бабушку Полю от разговора.
– Да, Вадим, – не беги впереди паровоза, – кивнул Андрей Михайлович. – А маниловшину свою бросай.
Полина Дмитриевна расслышала только последнее слово, и сурово нахмурилась:
– Я Бурёнку не брошу!
– В мою машину конь не влезет, – вскинулся Кукушкин, обрадованный резкой сменой темы разговора. – А до Москвы верхом ты сама не доедешь.
– Вызову коневозку, я объявление видела.
– А потом? У нас вообще-то семнадцатый этаж.
– Придумаем что-нибудь, – Полина Дмитриевна погладила хитрую морду Бурёнки. – Детям нужно общаться с животными. Твоим детям, Вадим! И не спорь со старшими!
После обеда, когда Камаз с манипулятором, известный в народе под ласковым прозвищем «воровайка», разгрузил трубы и уехал, Андрей Михайлович отозвал племянника в сторону для приватного разговора:
– Вадим, у тебя как с деньгами? А то у меня всего полтинник остался, и до пенсии две недели. За квартиру вообще через месяц переведут.
– Полтинник рублями? – ужаснулся Кукушкин. – Сейчас на карту сброшу.
– Тысячами, – успокоил его Андрей Михайлович. – Вообще-то мне хороший сварочный аппарат нужен, но не хочу трогать НЗ.
– Так я сейчас и доеду!
– Куда?
– За аппаратом, – Вадим с опаской огляделся, и признался шёпотом. – Хоть немного побуду в тишине и одиночестве. Ты не представляешь как мне это нужно!
Глава 6
Всю следующую неделю Андрей Михайлович провозился с железом – визжала болгарка, сыпал искрами сварочный аппарат, жужжала дрель. Изредка он отвлекался чтобы подбросить дров в баню, где сушился будущий порох. Зернодробилка с электроприводом дожидалась своего часа.
Возникший вопрос по лафету был отложен до лучших времён за неимением нужных материалов. Не делать же его из дубовой колоды или соснового бруса? Первый вариант не подходит из-за тяжести и неповоротливости, тем более подходящего бревна всё равно нет, а имеющийся в наличии сосновый брус-сотка треснет по сучкам уже при испытании. В идеале подошёл бы задний мост от УАЗа или Газели, только где же их взять? Понятно, можно купить по цене чугунного моста через реку, но это не выход.
Княжич почти успешно осваивал грамоту двадцать первого века по привезённому Вадимом из Гороховца букварю, но то и дело прибегал с уточняющими вопросами. Почему, например, на странице с буквой Л нарисован комонь, а козюля названа змеёй? Пришлось терпеливо объяснять, но в остальном для своего возраста Тимофей показывал очень неплохой результат. Не перегруженный излишней информацией мозг так хорошо работает, или благотворно подействовало перемещение через ворота?
Самого Андрея Михайловича здоровье больше не беспокоило. Вадим привозил с собой электрокардиограф, и после обследования хитрый прибор выдал заключение, будто бы семидесятилетнего с лишком пенсионера можно хоть сейчас отправлять в космос. Племянник так и сказал, а потом лицемерно посочувствовал грядущим проблемам. Интересно, что он подразумевал под проблемами? Хм… наивный чукотский юноша! На этот случай в памяти телефона забит номер Валентины из магазина «Садоводство» в Гороховце. И она вполне симпатичная, особенно под утро во сне.
Может, и правда позвонить и договориться о встрече на нейтральной территории? Но тогда с кем оставить Тимофея? Задача… Самарин ещё немного подумал, и решил, что проблема подождёт. И Валентина подождёт. Тридцать лет ждала, и ничего, не померла пока.
За всеми делами Андрей Михайлович не забывал время от времени выглядывать за заветные ворота. Дениска, который Дионисий, обещал вернуться быстро, тут и пути до Нижнего Новгорода всего ничего. Если просто по течению плыть и к берегу не приставать, то суток вполне хватит. Там три-четыре дня на то да сё, плюс трое суток на непредвиденные обстоятельства, ну и обратно на вёслах. Вроде рано ждать? Может и рано, но вдруг верхами решат возвращаться?
Но на восьмой день поздно вечером в открытые ворота ввалился исхудавший и грязный с головы до ног Дионисий. Он устало сел прямо на землю, сплюнул тягучую слюну, и сказал севшим голосом:
– Махметка опять город взял. Нас ещё на Оке перехватили.
– Остальные где?
– Стрелами посекли. Лаврентия сразу убили, а Ефима вчера поутру похоронил. Не довезли мы то железо, боярин.
– Да чёрт с ним, с железом.
– Водяной, – через силу улыбнулся Дионисий. – Ефим раненый был, но успел топором днище прорубить. Мы вплавь до берега, а лодка потонула.
– Потом расскажешь, принялся командовать Андрей Михайлович. – Сначала переоденешься в чистое, потом поешь и спать ложись. Баня готова будет, разбужу.
– Я по пути гонца перехватил с грамоткой, да и поспрошал малость.
– Всё потом!
– А княжич…
– Здоров княжич, что ему у меня сделается? Давай, Дениска, проходи в дом.
Только поздней ночью, после бани и двух рюмок крепкой настойки, Дионисий приступил к подробному рассказу, дополняя его собственными догадками. И дело было так – разбив в своё время войско Великого Князя Московского, казанский хан Мухаммед-Улу пленил самого Василия Васильевича, но позже отпустил за огромный выкуп. А ещё дополнительно к деньгам потребовал выделить своему сыну Касиму во владение земли по Оке чуть ли не от Коломны до самого Мурома, о чём был заключён письменный договор.
Но случилось так, что Мухаммеда-Ули отравил любимый старший сын, тоже Мухаммед, а Василия Васильевича согнал с престола князь Звенигородский Дмитрий Юрьевич, и сделка подвисла в воздухе. Обеспокоенный новый хан не собирался делиться с братом, но от выгодно расположенных земель отказываться было бы глупо, и он захватил Нижний Новгород, дабы утешить свою печаль. А так же послал гонцов к Шемяке в Москву с требованием соблюсти подписанный договор.
Вот такого гонца и ссадил с седла Дионисий при помощи натянутой на лесной дороге верёвки.
– Он что, один ехал?
– Четверо, – скромно улыбнулся Дионисий. – Но у меня лук был с тремя стрелами.
Гонца он поспрашивал со всем тщанием и прилежанием, а взятая с покойника грамотка княжьего воя изрядно озадачила. В ней хан грозился в случае неисполнения договорённостей отобрать у Москвы ярлык на великое княжение, и передать его Нижнему Новгороду, благо на новый престол готовы взгромоздиться сразу двое.
– Какой ещё ярлык, Денис? – удивился Андрей Михайлович. – Вот ли не наплевать на эти ярлыки.
– Так-то да, боярин, но для войны и меньшего повода хватало, а нижегородцы на Москву издавна зло затаили. Быть войне великой.