И как угадал – участковый заявился только через три часа, грязный полностью и мокрый по пояс. Почему-то пешком. Он долго колотил в ворота, а когда Самарин открыл и посмотрел с насмешливым интересом, забыл поздороваться и сразу перешёл к претензиям:
– Что у вас за дорога? Я даже на УАЗе не смог проехать, застрял в этой чёртовой канаве. И что это за автобус разбитый в лесу стоит?
– А ты, собственно, кто?
– Я?
– Ну да, ты. Если заблудившийся грибник, то иди на хер.
– Да я…
– Если охотник, то тем более иди на хер.
– Что вы себе позволяете? Я ваш участковый!
– А в райотделе знают, что по лесам шляются грязные самозванцы? – Самарин ненавязчиво намекнул на внешний вид собеседника. – Что-то ты на полицейского не похож.
– Я капитан Тихомиров! – он похлопал по карманам в поисках удостоверения, нашёл, и аккуратно, чтобы не запачкать грязью, раскрыл. – Можете убедиться.
– Действительно полицейский, – кивнул Андрей Михайлович. – Но почему в таком виде?
– Машина застряла, я же говорил. И копать пробовал, и ветки под колёса подкладывал… Там кто-то яму прямо на дороге сделал, а объехать нельзя, за ней сразу другая. И обе с жидкой грязью по самые пороги. Что у вас тут с дорогами творится?
– С этими вопросами не ко мне. Это в департамент дорог.
– Я вообще-то по другому вопросу. Можно пройти?
– В таком виде? Извини, капитан, но я недавно ковры пропылесосил.
– Проверка условий хранения охотничьего огнестрельного оружия!
– И чего? Будешь в Москве, заезжай по адресу постоянной регистрации. Зелёный проспект, дом пять, квартира… Да ну нафиг, у меня там свой участковый есть.
– Не пустите?
– В дом не пущу. Могу предложить на крылечке посидеть. И вот что, капитан, давай уж говори, что за дело у тебя. А этих сказок про проверки не нужно.
У Тихомирова нервно дёрнулся глаз. Злится или переживает?
– Ну, пойдёмте на крылечко.
– Проходи, – Самарин подвинулся, пропуская участкового в калитку, и внезапно понял, что перед ним не хамоватый представитель власти, как показалось поначалу, а обыкновенный, замотанный делами и замордованный начальством усталый человек. – Душ примешь, потом и поговорим.
– Но у меня…
– Одежду на смену какую-нибудь найду, форму в стиральную машину, колымагу твою утром лебёдкой вытащим. Возражения есть? Нет, я так и думал.
Дочиста отмытый и напоенный горячем чаем Тихомиров был настроен доброжелательно, что не мешало ему задавать вовсе не касающиеся его вопросы:
– Андрей Михайлович, а вы в социальных сетях бываете?
– Сдурел, капитан? – прикинулся валенком Самарин. – Мне восьмой десяток идёт, так что ни к блядям, ни к сетям… Только в социальные магазины, да и то не всегда.
– Я про интернет, – участковый вздохнул и перешёл к делу. – Видите ли, Андрей Михайлович, некоторое время назад в социальных сетях появилось объявление о наборе группы туристов выходного дня для совместного похода на Клязьму.
– Нет, спасибо, из меня тот ещё турист. А Клязьма вот она, почти за забором.
– Это да, – согласился капитан. – В туристы вам без надобности. А вы их не видели? Или, может быть, слышали?
– Нет, – усмехнулся Андрей Михайлович, – не слышал. Они ведь трезвые в походы не ходят, а как напьются, так песни орут под гитару. Священная традиция.
– Ну, раз не слышали… Мне запрос пришёл, и просят проверить окрестности Любимовки, так как по некоторым данным группа направилась именно сюда.
– Проверяй, я же не запрещаю.
– Вот я и решил начать с единственного возможного свидетеля.
– Кого? – возмутился Самарин. – Аккуратнее с терминами, капитан. Какой ещё свидетель?
– Единственный местный житель, – поправился участковый.
– Делать людям нечего. Лучше бы турфирму потрясли.
– Какую турфирму?
– Откуда мне знать? Но кто-то организовывал этот поход?
– Подробности не сообщили, – почему-то обиделся капитан. – Прислали бумагу, вот и работаю.
Андрей Михайлович пожал плечами, показывая, что ничем в этой работе помочь не сможет. И мысленно пообещал накрутить хвост Вадиму – именно из-за его алчного человеколюбия главный врач больницы заинтересовался личностью и способностями деревенского целителя и нанял бандитов. Интересно, Витаминыча этого уже прихватили, или как? Вряд ли, иначе бы сюда не участкового инспектора прислали, а кого посерьёзнее.
А Витаминыч, урод, гарантированно будет молчать, потому что за доказанную связь с криминалом вылетит с тёплого места быстрее собственного визга. А это печально и убийственно для кошелька. Самарину как-то довелось побывать в «Пятёрочке»… Нет, не в той, что сеть продуктовых магазинов, а в районной больнице, где при выписке пациента обменивали больничный лист на пятитысячную купюру. Простенькая операция вроде аппендицита или грыжи – пятнадцать тысяч. И это провинциальные расценки в четырёх сотнях километров от столицы. Нет, Витаминыч точно будет молчать.
– Да что мы всё о работе да о работе? – спохватился Андрей Михайлович. – По имени тебя как, капитан?
– Виталик.
– Хорошее имя. Вита – это жизнь.
– Я знаю.
– Да ни хрена ты не знаешь, капитан. Пока молодой, кажется что живёшь, всё суетишься, бегаешь, а потом оглядываешься, а позади пустота. И впереди пустота. Зачем жил? Да хрен его знает.
– Что-то вас на философию потянуло.
– Привилегия возраста, – улыбнулся Самарин. – Когда борода седая, можно и пофилософствовать. Можно даже любые глупости с апломбом говорить, и их, в зависимости от ситуации, примут за мудрость жизненного опыта или старческое слабоумие. Но у тебя, Виталик, нет ни того и ни другого. Есть осточертевшие бумаги, и есть начальство. И сам ты живёшь по приказу и инструкции. Не обижайся, я сам с восемнадцати лет в погонах.
– Я и не обижаюсь, – Тихомиров голодными глазами посмотрел на вазочку, где совсем недавно была гора печенья. – Мне на запрос отвечать нужно.
– Вот и ответь так, чтобы сто раз подумали, прежде чем тебе запросы посылать. Самих их загрузи работой.
– Это как?
– Да придумай что-нибудь. Например ответь, что по сообщениям личных информаторов, на берегу Клязьмы проводился слёт клуба суицидальных блогеров, имеющий штаб=квартиру в Мытищах.
– Почему в Мытищах?
– Да какая тебе разница? Не понравились Мытищи, напиши про Бирюлёво или Тёплый Стан. Всё что угодно, кроме Новогиреево.
– А-а-а…
– Я там живу.
После чая Андрей Михайлович выставил на стол бутылку вишнёвой наливки, и разговор больше не касался работы. Говорили о жизни, о планах на будущее, осудили современную молодёжь, сошлись во мнениях о всеобщем падении нравов и необходимости второй бутылки… Потом так же дружно и нелицеприятно отозвались о российском кинематографе, отметив редкие исключения, и пришли к выводу, что костры инквизиции погасли слишком рано.
– Вот возьми, Михалыч, попсу, – горячился капитан, – там же любого можно на аутодафе отправлять. Хоть телевизор не включай.
– Ты смотришь телевизор? – удивился Самарин. – Вроде на вид приличный человек, и вот такое признание…
– Не, не смотрю, – помотал головой капитан. – Но категорически осуждаю! Вот видел новогодний «Голубой огонёк»? В средние века за такое… И это правильно!
– Нравятся средние века? – Андрей Михайлович усмехнулся. – Рыцари немытые без страха и упрёка, прекрасные дамы с блохами и вшами, эпидемии чумы и чёрной оспы. Ещё экологически чистая репа и рожь со спорыньёй. И учти, что репа не с мысом, а вместо мяса.
– Плевать! – раскрасневшийся от наливки Тихомиров решительно махнул рукой. – Тогда честнее было. Ухватил бандита за шкирку, и в Разбойный приказ его. Никаких тебе адвокатов, дознавателей и прочих заморочек. Я ведь, Михалыч, в детстве мечтал с преступностью бороться. Ну, как в кино, понимаешь?
– И получается?
– А как же! Пока все бумаги правильно оформишь, любой бандит от старости подохнет. Не-е-е, в древности оно как – вот враги, вот свои. Без полутонов.
Самарин подумал, и достал третью бутылку. В наливке градусов двадцать, сильно напиться не получится, но для поддержания душевной беседы – самое то. Языки развязываются, мысли текут плавно и свободно, в голове приятно шумит, бородатые анекдоты кажутся верхом остроумия, и даже риторические вопросы вызывают непреодолимое желание ответить на них с подробностями и как можно более обстоятельно. Коварная в общем-то штука, эта вишнёвка.
Сам Андрей Михайлович о коварстве наливки знал и особо не налегал, предпочитая угощать несомненно хорошего человека и поддерживать разговор в нужном направлении. И вот наступил момент, когда Тихомиров в порыве воодушевления стукнул кулаком по столешнице и решительно заявил:
– Да если бы мне предложили отправиться в прошлое, я бы ни минуты не раздумывал!
То, что неженатого к своим тридцати годам участкового ничего не держит в двадцать первом веке, Самарин понял давно, но строил на капитана немного иные планы. Впрочем, нужно попробовать, а там уж как получится.
– Виталик, а не пора ли нам ударить по коньячку? – как бы невзначай предложил Андрей Михайлович.
– Обязательно, – с энтузиазмом согласился участковый. – А то этот компот и не берёт совсем. За что будем пить?
– За мечту.
– Хороший тост, Михалыч! Главное, жизненный.
Через час Самарин посмотрел на упавшего лицом в стол капитана, и печально вздохнул:
– Слабоватая нынче на градус молодёжь пошла. А с мечтой я тебе помогу, Виталик.
Андрей Михайлович неторопливо вышел за ворота и окликнул караульных на стройке:
– Эй, есть там кто живой?
Неизменный Филин появился как из-под земли:
– Туточки мы, княже! Сберегаем, стало быть, чтоб урону никакого не случилось.
От старосты явственно разило кислым пивом и луком. Понятно, что караульная служба для него всего лишь благовидный предлог смотаться из дома и выпить в отрыве от вечно недовольной жены. Где только ячмень раздобыли, ироды?
– Зови ещё троих и ступай за мной. Человека одного к себе в деревню заберёте. Но чтоб с вежеством и бережением, мать вашу за ногу! Утром похмеляться не давать.