– Нет у меня ни того, ни другого, – через пять минут огрызнулся Андрей Михайлович, взяв в руки тяжёлый яловый сапог.
– Может и есть, но ты про них не помнишь, – Полина Дмитриевна с определённой опаской покосилась на подошву сорок пятого размера и пошла на попятную. – Так-то да, молодой ты ещё для Альцгеймера, Андрюша.
Самарин возмущённо сопя намотал портянки и обулся. Притопнул, отчего задребезжали дверцы у шкафа, и предложил:
– Присядем на дорожку, если чаю не хотите?
– Не в космос улетаешь, – отказалась Полина Дмитриевна и открыла дверь. – Вперёд, нас ждут великие дела!
На лестнице Андрей Михайлович сунул племяннику связку ключей:
– Это запасные, пусть у тебя побудут на всякий случай.
– Бери, Вадик, – бросила через плечо идущая впереди бабушка Поля. – А Маринке я про них не скажу.
– Да я как-то… – попробовал отказаться Кукушкин.
– Не разочаровывай меня, Вадик.
– Тогда да… Но только для сохранности.
– Верю! – всё так же не оборачиваясь кивнула Полина Дмитриевна. – Но Маринке всё равно не стану говорить.
В Балашихе ожидаемо упёрлись в пробку. Вроде не канун выходных, а люди едут куда-то и едут, будто вся их жизнь заключается в вечном движении. Что им дома по ночам не сидится?
– Ремонт дороги чуть ли не до Новой Купавны, – пояснил Кукушкин, доставая из кармана пачку сигарет. – Желающие могут покурить свежего воздуха.
– А чего сразу через Носовихинское и Железку не поехал? – спросила устроившаяся на заднем сидении Полина Дмитриевна. Как раз за пробкой бы и выскочили.
– Да там вообще трындец, – Вадим махнул рукой и вышел из машины.
– А ты, Андрюша, бросил что ли?
– Нет, пока не бросил, но на частые перекуры здоровья уже не хватает. Так что стараюсь курить пореже.
– Ничего, там бросишь.
– На том свете, что ли? – пошутил Самарин.
– Тьфу на тебя, дурак старый, – обозлилась Полина Дмитриевна. – Говорила же, воздух в Любимовке целебный. Как пройдёшься по лесу, так не поверишь, несколько лет с плеч долой и болезни куда-то деваются. Я ведь, Андрюша, когда там домик купила, почитай двумя ногами в могиле стояла. Да по пояс. Вся медицинская энциклопедия окромя венерических заболеваний.
– Что ж так-то? Упущение.
– А вот это не твоего ума дело, Андрюша.
– Да я так, к слову просто пришлось, – извиняющимся тоном произнёс Самарин. – Но если воздух такой целебный, то что же деревня опустела? Разъехались или вымерли?
– И то и другое. Молодёжь уехала, старики поумирали. А почему на них воздух не действовал, я не знаю. Работали много, скорее всего. Работа жизнь сокращает больше курева, особенно когда работа через немогу.
– А ты?
– Что я? Пенсионерка же, да и пчёлы.
– Кто?
– Пчёл я держала, а они тоже лечат.
– А сейчас где они?
– Распродала в прошлом году. Если надумаешь держать, то старые ульи в сарайке сложены, а которые и не убирала, так и стоят на огороде. Сам увидишь.
Андрей Михайлович считал пчеловодство чем-то сродни шаманизму, и даже в мыслях не представлял себя пасечником. Учиться поздно, да и вообще… Другое дело огород ли два десятка несушек.
– Участок большой?
– По документам семьдесят две сотки, а так хоть пару гектаров занимай, никто слова не скажет.
– Хрена себе, – удивился Андрей Михайлович. – Как ты с ним управлялась?
– Да бомжей нанимала.
– Постой, мне Вадим говорил, что нет там никаких бомжей.
– Никаких точно нет, а эти есть. Как откроешь ворота, что на берег Клязьмы выходят, они уже тут как тут. Будто караулят постоянно.
– Воруют?
– Железяку какую если сопрут, а так нет. Я их за работу по огороду прикармливала, они и рады. По-русски, правда, не очень хорошо говорят. Еще с собой давала гречки и соли. Даже не представляю, зачем им столько соли? Пачку килограммовую дам, так чуть не пляшут от радости.
– А что, прямо в лесу и живут?
– Чёрт их знает, Андрюша, может быть и в лесу.
– Тогда понятно.
– Что понятно?
– Зачем им соль. Грибы на зиму заготавливают.
– Возможно, – согласилась Полина Дмитриевна. – Места там грибные. Ты их не гоняй если встретишь, ладно? Безвредные бомжи и всегда трезвые.
– Постараюсь, – заверил Самарин. – Как себя вести будут.
Погасли стопари впередистоящего автобуса и Кукушкин, затушив сигарету в карманной пепельнице, запрыгнул в машину.
– Едем дальше?
– Твои бы слова, да богу в уши, – откликнулась Полина Дмитриевна. – Сейчас опять встанем.
– Ползти будем, но без остановок, – возразил Вадим. – Навигатор показывает… Кстати, дядя Андрей, я тебе классный спутниковый навигатор купил.
– Зачем он мне?
– Чтобы в лесу не заблудиться.
– Я не собираюсь блуждать по лесам.
– Но ружьё взял?
– Не оставлять же его квартирантам?
– Вот и я про то! Охотники, они народ азартный, забредёшь чёрт знает куда, а вернёшься по навигатору. Спасибо ещё скажешь.
– Когда пригодится, тогда и скажу.
– Договорились, – кивнул Кукушкин.
Племянник не зря отличался пунктуальностью – как он и обещал, к Гороховцу подъехали ещё в темноте, а когда свернули с дороги, ведущей к Нижегородской области, и упёрлись в покосившийся указатель с почти незаметными буквами, уже вставало солнце. Правда, Кукушкин своей точностью остался недоволен.
– Нам ещё до грунтовки час пились.
– Ты же про шесть километров говорил, – удивился Андрей Михайлович. – Со скоростью пешехода собираешься ехать?
– По-другому здесь нельзя, – пожал плечами Вадим и надавил на газ.
Совсем чуть-чуть надавил, но этого оказалась достаточно, чтобы новенькая Ауди клюнула носом в ямку и проскрежетала защитой картера по асфальтовой кочке.
– Мать… – коротко прокомментировал Самарин. – Как здесь вообще ездят?
– На моей Ниве пролезешь без проблем, – заверила Полина Дмитриевна. – Не забирать же её в Москву? Да и права у меня забрали.
– За что?
– Потому что козлы!
Кукушкин засмеялся и объяснил:
– Не обменивают. Не верят, что это её права.
– Паспорт бы показала.
– Я показывала, – вздохнула Полина Дмитриевна. – Только там фотография двадцатилетней давности, и они тем более не поверили. Разве не козлы?
– А от пенсионного фонда она вообще скрывается, – опять засмеялся Вадим.
– Скрываюсь, – не стала отнекиваться бабушка Поля. – Там вообще одни ублюдки, которых давно заждались петля и стенка.
– Репрессии нужны?
– Нужны, но при нашей власти все патроны и верёвки разворовали. Сталина на них нет!
Самарин не дал втянуть себя в политическую дискуссию, потому что по личному опыту знал – ничем хорошим они не заканчиваются. Обязательно все разругаются вдрызг, даже если придерживаются более-менее похожих взглядов. Да и как можно говорить о чём-то, если мысли заняты лишь одним – только бы лакированная немецкая драндулетка не развалилась на суровых русских дорогах.
Однако Полина Дмитриевна не успокоилась и продолжила ругать нынешнюю власть, но уже вполголоса, а потом торжествующим тоном объявила:
– А в гробу я видела этих гаишников! И в деревне они мне не указ.
Кукушкин посмотрел на бабушку в зеркало заднего вида, и уточнил:
– Хочешь сама за руль?
– На твой лайбе не поеду, не люблю автоматические коробки. Прогуляюсь за Нивой, а вы с Андреем меня подождёте.
– Дойдём, – попробовал возразить Самарин.
– С сумками и рюкзаками дойдёшь? Ты же упадёшь на первом же километре, – засмеялась Полина Дмитриевна, и злорадно добавила. – Пенёк старый.
Ревущая прогоревшим глушителем Нива отчаянно заскрипела стертыми тормозными колодками, как бы намекая, что слова Вадима о капитальном ремонте не совсем соответствовали действительности. И ещё она юзом развернулась по мокрой от росы траве на лысых покрышках.
Кукушкин в ответ на вопросительный взгляд сделал удивлённое лицо:
– Три года назад всё было в норме.
– Она и сейчас как новенькая! – похвалила машину Полина Дмитриева и заглушила двигатель. – Приехали.
Андрей Михайлович еле слышно матерясь и громко похрустывая суставами выбрался с заднего сиденья, с трудом разогнулся, и осмотрелся.
– А неплохо, в самом деле.
Единственная улица Любимовки упиралась в старицу Клязьмы, и огороженный слегка покосившимся забором из потемневшего горбыля участок Полины Дмитриевны был последним справа, выходя восточной границей на самый берег. Над забором выглядывала знакомая по фотографиям шиферная крыша, кое-где украшенная зелёными клочками мха. На воротах висел ржавый замок, помнивший ещё русско-турецкую войну.
– Открывай, ты теперь здесь хозяин, – Полина Дмитриевна протянула Самарину внушительного размера ключ. – Кошку бы запустить в первую очередь, но чего нет, того нет. Потом Вадим пару штук привезёт.
Андрей Михайлович представил себя в компании двух кошек и вздрогнул:
– Лучше черепаху, она линять не будет.
От ворот к крыльцу вела вымощенная дубовыми кругляшами дорожка, достаточная для проезда машины. Интересно, сколько же времени потрачено на распил этих деревяшек? И ещё они явно выварены в олифе от сырости и гнили. Колоссальный труд!
– Нравится? – Полина Дмитриевна притопнула ногой. – Те самые бомжи и сделали?
– Дорого обошлось?
– От денег отказались. Отдала два пилы, топор, восемь кило соли и ящик ржавых гвоздей. И знаешь, Андрей, рожи у них были такие, будто они развели меня как последнюю лохушку.
– Хм… слова у тебя какие…
– А что, чай телевизер смотрю.
Деревянная дорожка заканчивалась большой площадкой перед крыльцом, и уже от неё, огибая клумбы и буйные кусты малины, шли тропинки из таких же кругляшей к бане, к сараю, к огромной поленнице, и тянулись за дом в сторону огорода. Но на огород Самарин не пошёл.
На двери дома был замок уже вполне современного вида, а рядом на гвоздике висел ключ. И зачем тогда запирать?
– Один остался, остальные потеряла, – пояснила Полина Дмитриевна. – А замок нужен, чтоб