– А что за движок? – уточнил заинтересовавшийся подарком Самарин.
– Бензиновый. Бак на шестьдесят литров.
– Да я не про топливо.
– А какая тогда разница? Тебе шашечки, или ехать? – ухмыльнулся Николай. – То ли от трактора, то ли от генератора какого, я подробностями не интересовался. Но штука надёжная, такие движки по сорок лет без капиталки бегают.
Самарину уже доводилось встречать подобные лодки. В низовьях Волги их ласково называют «Гулянками», а в верховьях они уже просто лодки без собственного имени, но везде пользуются популярностью и заслуженной славой надёжных помощниц в нелёгком крестьянско-браконьерском труде. Сети поставить и убрать? Это всегда пожалуйста. Лося перевезти, без лицензии подстреленного в соседнем районе? Тоже со всем нашим удовольствием. Бухнуть большой компанией на природе? Самое оно!
– Ну чего, Михалыч, нравится посудина, или обратно отвезём?
– Беру! – кивнул Андрей Михайлович. – Сейчас болото закидаю, и поедем ко мне.
К вязанию фашин привлекли водителя-контрактника с Камаза, и вчетвером с основными проблемными участками справились быстро. На мелкие лужи махнули рукой, справедливо рассудив, что военная техника повышенной проходимости должна хоть иногда соответствовать заявленным характеристикам. И чудо случилось!
В следующий раз пришлось помахать топорами при вырубке ягодных кустов на участке от одних ворот до других. Самарин внутренне содрогнулся, представив реакцию Полины Дмитриевны на варварское уничтожение плодово-ягодного бурьяна, но первым взялся за инструмент.
– Михалыч, у тебя же улица прямо в Клязьму упирается, зачем через огород тащиться? – недоумевал Николай. – Я, конечно, как человек военный категорически одобряю перетаскивание круглого и перекатывание квадратного, но…
– Ваня, дай товарищу генералу самый большой топор, а то у него силы на глупые вопросы остались, – отмахнулся Самарин, но потом всё же снизошёл до объяснений. – Улица в старицу упирается, а настоящая Кляьма за теми воротами.
Не сказать, чтобы ответ всех устроил, но вопросов больше не задавали, хотя во взглядах чётко угадывалось пожелание провалиться сквозь землю вместе с чёртовыми кустами. К счастью, молитвы такого рода традиционно игнорируются небесами, и ещё через час Камаз без всякой торжественности пересёк границу между настоящим и прошлым.
На берегу Клязьмы генерал огляделся и погрозил полковнику кулаком:
– Проговорился? Вот хотели же сюрприз сделать, а ты…
– А что я? – не понял сути претензий Иван. – Я молчал.
– Так он уже лодочный сарай строит, – Николай показал на фундамент будущей крепости. – В водоохранной зоне, между прочим.
Самарин обиделся. Так-то он прекрасно понимал, что строящийся острожек никак не тянет на серьёзное защитное сооружение, но чтоб обозвать его сараем… Да, из лёгких газосиликатных блоков, которые можно разрубить топором… Но в будущем всё будет обложено красным кирпичом, и никому не придёт в голову испытывать эти стены на прочность. Если только артиллерией, но с той в настоящее время удобнее всего бороться с помощью хорошей винтовки и приличного прицела.
– Выгружайте?
– Прямо на воду?
– А что, есть другие варианты?
Вечером разбирали подарки, демонстративно не затрагивая основную причину, по которой собрались вместе. Подарки важнее. Давно известно и не подвергается сомнению, что внутри каждого взрослого мужчины прячется маленький мальчик, до сих пор верящий в Деда Мороза. Никто, правда, в этом не признается, но подарки… Да-да, посмотрите на какого-нибудь брутального мужика с седой бородищей и оцените, как он радуется новому галстуку на Новый Год или носкам на 23 февраля. А если подарки ещё и стреляющие, счастью не будет предела.
Друзья с полной серьёзностью отнеслись к просьбе Андрея Михайловича, и озаботились внушительными инструментами для преодоления неизвестных опасностей. Николай с гордостью показал на длинный зелёный ящик:
– Трофейные и нигде не учтённые. В Гудермесе по случаю достались. Шестьдесят восьмого года выпуска, но на них даже муха не сидела.
– Югославские, что ли? – поморщился Самарин.
– Обижаешь, Михалыч. Неужели я старшему товарищу импортное фуфло привезу? Со складов бывшего Одесского Военного Округа, к нам через Турцию и Грузию попали, а потом… Впрочем, это никого не касается. Чистые стволы, Ванька не даст соврать.
– А чего нам обманывать? – охотно согласился Иван. – Вот пулемёт мои орлы у спецуры попятили, так они сами виноваты. Кто их просил в большой семье клювом щёлкать?
Автоматов было всего десять штук, но это ровно в десять раз превышало ожидания Самарина. Верный армейский принцип – проси больше, получишь сколько нужно, в этот раз не сработал, что могло только радовать.
– Извини, Михалыч, подствольников нет, – развёл руками Николай. – Но ручных гранат с прошлых учений осталось немного. Ну и мелочи кое-какие прихватили.
– А патроны?
Николай усмехнулся:
– Ты не только внешне помолодел, но и вопросы какие-то детские задавать начал. Ящики с патронами мы в лодке оставили.
– Кстити, – оживился Иван. – Тебе и в самом деле больше сороковника не дашь, да и то из-за седой бороды. Признавайся, где-то в саду молодильные яблоки выращиваешь?
– Завидно? – улыбнулся Андрей Михайлович. – Могу и вам такое омоложение устроить. Избавление от любых юолезней гарантирую, и даже новые зубы вырастут.
– Бля-я-я… – протянул Иван.
– Что такое?
– Да он в прошлом году импланты на обе челюсти поставил, – со мсешком пояснил генерал. – По полторы сотни за зуб.
– Баксов?
– Он у нас эстет, еврами расплачивался. Но, как я понял, уже без разницы?
– Правильно понял, Коля, – кивнул Самарин. – Процессуже пошёл.
– Пошёл так пошёл, – согласился Николай. – А теперь всё же объясни, что у тебя за проблемы нарисовались? Кого будем мочить?
Андрей Михайлович вздохнул, собираясь с мыслями:
– На нашей прошлой встрече…
– Это года ты на бильярдном столе плясал?
– Не перебивай, Ваня. Так вот, если помните… Вы что-нибудь помните?
– Вообще-то я думал, что ты пошутил, – признался Николай. – Или недавно прочитанную книжку пересказываешь. А что, я тоже под настоение фантастику уважаю.
– А без настроения?
– Тогда водку. Ладно, Михалыч, кроме шуток…
– Есть у меня этот переход в прошлое.
– Где?
– Мы как раз через него на Камазе к реке выезжали.
– Там обыкновенные деревянные ворота.
– Ну уж какие есть.
– Да уж, без бутылки не разберёшься, – Иван с надеждой посмотрел на старшего по званию.
– Обойдёмся, – решил генерал. – Нам сейчас светлые головы нужны.
Через три часа утомительных разговоров Андрей Михайлович окончательно убедил друзей, что переход в другой мир не является плодом его больного воображения. В убеждении очень помог груз с нижегородского речного каравана – связки дорогих собольих и куньих мехов нельзя объяснить банальной шизофренией. И тюки выделанных овечьих шкур тоже не свалишь на старческое слабоумие. Если только на массовую галлюцинацию, но вроде бы все трезвые?
– Так ты говоришь, Михалыч, этот Шемяка собирается свалить за бугор с мешком казённых денег? Вот же сучонок! – Николай стукнул кулаком по столу. – Мне, между прочим, тоже за державу обидно!
– И не куда-нибудь, а в Литву хочет, – обратил внимание Иван. – Мне эти лабусы никогда не нравились!
– Вообще-то будущие лабусы в этой Литве приличным людям тапочки в зубах приносят, – счёл должным пояснить Андрей Михайлович. – Да и нет пока такого народа, есть жемайты, ятвяги, жмудины и прочие аушкайты.
– Вот выражаться не нужно, – насупился Иван. – Они мне под любыми названиями не нравятся.
– Не будем спорить о терминах, товарищи, – подвёл итог генерал. – Предлагаю грузиться на лодку и решать проблему на месте. Как говорили классики – промедление смерти подобно!
– Тьфу на тебя, Коля, – сплюнул через левое плечо Самарин.
– Отставить суеверия, Михалыч! Жаль только, нас трое всего, а в лодку человек десять свободно поместится.
– Местное ополчение могу собрать.
– Автоматы им дашь?
– А что такого? Даже негры в Африке осваивают, а тут практически цивилизованные люди, – пожал плечами Андрей Михайлович. – В этом времени огнестрельное оружие уже известно.
– Ну, раз известно… А местные воевать согласятся?
– Почему бы им не согласиться? Я всё же князь.
– Кто князь? Ты князь?
– Да, я. Разве это плохо?
Глава 16
Вадим Кукушкин ехал в Любимовку в дурном настроении и, выражаясь высоким штилем, крайне прескверном расположении духа. Не каждый день и не в каждой больнице её главного врача находят в собственном кабинете с пулей в голове. И, если судить по отсутствию звука выстрела, работали с глушителем.
Теперь больницу трясут все, начиная с прокуратуры и следственного комитета, заканчивая до боли родным и неискренне любимым министерством здравоохранения. Самого Вадима, несмотря на железное стопроцентное алиби, затрахали допросами, беседами, ненавязчивыми и даже доброжелательными попытками завербовать в добровольные осведомители… короче, влезли в душу с грязными сапогами, потоптались там изрядно, напоследок нагадили, но обещали вернуться и повторить процедуру неоднократно.
Измученные нервы настоятельно требовали хоть кого-нибудь убить для успокоения, желательно с применением бензиновой пилы и мясницкого топора, и чтобы избежать конфликтов, миролюбивый врач-кардиолог за пару бутылок коньяка организовал себе приступ редкой болезни с труднопроизносимым латинским названием, и ушёл на больничный, плавно переходящий в плановый отпуск. Отдохнёт в Любимовке неделю в тишине и спокойствии, а там и Маринка с детьми подтянется. А все следователи идут лесом и болотами!
Телефон дяди Андрея отзывался стандартной фразой об отсутствии в сети, и Вадим решил рискнуть проехать на своей пузотёрке прямо до деревне. Помнится, у бандюков-вымогателей это получилось.