- Ладно, организуй тогда чего-нибудь перекусить и все. На твое усмотрение. – Мужчина жестом останови пытавшегося начать говорить официанта, и тут же потерял к нему интерес, повернувшись к окну.
Какое-то время официант еще стоял, пытаясь понять, чего он сделал не так, и что это за странный посетитель такой. После чего развернулся и быстрым шагом устремился в сторону кухни, напрочь передумав уточнить, будет ли посетитель чего пить и насколько обильным должен быть перекус.
Андрей смотрел в окно, на ворота лицея, расположенного через дорогу, и никак не мог собраться с мыслями. Подошедший официант чего-то мямлил, но это шло будто фоном. Слишком уж большой раздрай в душе… Третья неделя в этом мире, а до сих пор не получается смириться с таким вывертом…
Десять лет… За те несколько часов, которые Андрей шел по тонкому следу сына, в этом мире прошло целых десять лет… Как такое возможно? Нет, разумом он вроде принял, что вот такая ситуация сложилась, но душа… Его сыну, мелкому почемучке, любящему покататься на папкиной шее, уже пятнадцать… А он… Он этого даже не видел… Не верится…
По первости, очнувшись в незнакомой комнате, антуражом, будто из фильмов о далекой старине, Андрей решил, что заблудился в лесу и вышел к поселку старообрядцев. Был в том районе, где жили родители Светика, такой. Вроде как с самого раскола в тех местах община обитает.
Первым делом, едва очнувшись, он поинтересовался, у мужичка принесшего ему еды, находили ли поблизости мальца, лет пяти. Хоть живого, хоть мертвого…
Помнится, Аким, имя этого мужичка Андрей узнал позднее, кстати, это именно он подобрал его на лесной дороге, замерзающего и уже почти без сил, как-то странно посмотрел и сменил тему, ни сказав ни да, ни нет… Сил, на допрос с пристрастием, у Андрея не было, поэтому ему пришлось ждать… Пока не смог сам встать с кровати, а пришедшая старушка не сняла бинты с пострадавшего от холода тела.
Потом… Потом был тяжелый разговор с князем. Хозяином поместья, в котором Андрей валялся, больной… Разговор… да…
Андрей перевел взгляд на зал ресторана, в который зашел, чтобы выждать время. На улице погода снова испортилась, вот и забежал, в ближайшее помещение, подходящее для этого. Ничего особенного. Чистенько, аккуратненько и, как-то пусто. На весь зал, в котором стоит около трех десятков столиков, кроме того, который занимает он, еще только за одним обедали два степенных господина, о чем-то переговариваясь…
За окном вновь шел снег…
Разговор с князем… Да. Глеб Георгиевич, не стал ходить вокруг да около, а сходу начал выспрашивать кто такой Андрей, да как оказался тут. Поначалу, Андрей не особо отвечал. Так в общих чертах… Авария, шел по лесу… Сын потерялся… Про то, что жена погибла. Спрашивал, есть ли машина, чтобы доехать до деревни, в которой живут родители Светы…
Вообще, паранойя, из-за необычной обстановки, обострилась, едва он только смог нормально соображать. Да и странные взгляды, и уходы от ответов, едва ему стоило заговорить про ребенка… Андрей уже было собрался принять самые неоднозначные действия, чтобы разом разрешить все загадки. Но что-то его останавливало…
- Господин, ваш заказ. – Кажется, официант, принесший поднос с едой, был другим. Не тот, который его докучал.
Махнув рукой, разрешая служке сервировать стол, Андрей вновь уставился за окно. Снег только усиливался, становясь все плотнее. Так скоро и ворот лицея, за которыми наблюдал мужчина, будет не видно. На то, что именно принес официант, он даже внимания не обратил. Еда и еда. Никогда не был особым гурманом. Ну да, армейский сухпаек и тюремная пайка, развитию вкусовых рецепторов не способствуют. Еда должна поддерживать силы тела, остальное неважно.
Время тянется, а Андрей снова погружается в свои мысли. Сегодня, если Глеб Георгиевич не обманул, у Марка экзамен. То есть, скорее всего, он уже и освободился. Но вот решится на то, чтобы дойти до лицея и встретится с сыном, Андрей никак не может решится. Хотя у него с собой имеется бумага, подписанная князем, что он позволяет предъявителю забрать Марка из общежития в увольнение. Без такого разрешения, соваться в лицей, нечего и думать было…
Да… Князь, конечно, оригинал… Расспрашивал, расспрашивал. А потом просто взял и пододвинул к Андрею пачку портретов…
Шок… Это, слишком мягкое описание того, что испытал бывший офицер, все еще веривший в… Чудо, наверное.
Чудо, не чудо… Гримаса судьбы или злая шутка богов, в которых Андрей никогда не верил. Не видел он бога в окопах, не видел и все тут…
Десять листов бумаги, десять рисунков. И целая жизнь… Десять лет, сжавшиеся для Андрея в одно мгновение… Он долго тогда сидел, перебирая листы с нарисованным на них Марком… Год за годом. От дошколенка, до статного подростка…
Князь, надо отдать ему должное, не лез с расспросами или какими-то словами. Все то время, пока Андрей на картинках рассматривал, как повзрослел его сын, его никто не тревожил… А для него мир рушился… Он смотрел, но не верил… И до сих пор не верит.
Помнится, отложив ту стопку в сторону, хотел избить Глеба Георгиевича за злую шутку, но что-то в глазах пожилого князя, его тогда остановило… Они пили. Вдвоем с князем. Аким только и успевал в погреб бегать за новым бочонком с медовухой. Князь, не смотри, что аристократ, а пасеку держал, и занимался ее сам. Без слуг практически… С сыном…
С тем сыном, которого должен был воспитывать Андрей, а не Глеб Георгиевич…
Два дня. Целых два дня, Андрей с князем пили… И говорили… Обо всем. Как на исповеди. Два избитых жизнью человека, просто разговаривали. Про все на свете… Глеб, он попросил так себя называть, рассказывал про свою погибшую семью, службу на границе, про мир, в который занесла судьба Андрея…
Андрей тоже рассказывал… Про детство, войну, тюрьму, Свету… Про планы и карьеру. Искали в учебниках по истории момент, где миры начали расходится в своем развитии. Не нашли…
Просто потому, что в мире Андрея не было магов. Говорили… Про все. Глеб Георгиевич рассказывал про сословное общество Великорусского Союза, объяснял, что и как. Какие деньги в ходу, как себя вести.
Андрей рассказывал о технологиях, которые были в его мире. О телевидении и самолетах. Разном прочем… Пьяный разум, он проще воспринимает неожиданные повороты и изменения обстоятельств. Просто отключается критическое восприятие. И там, где трезвый скажет, что такого быть не может, потому что не может быть. Пьяный подумает – а вдруг?
В какой-то момент, Глеб Георгиевич, достал стопку запечатанных конвертов. На них был только обратный адрес. А получателем значились папа и мама….
Вспоминая содержание тех писем, Андрей обратил свой взор на стол, в надежде, что официант принес чего-нибудь покрепче обычной воды. Запотевший графинчик нашелся сразу. Не заморачиваясь приличиями, мужчина выдернул крышку, и сделал глоток жидкости, оказавшейся водкой, прямо из горла…
Письма… И в них была жизнь… Марк писал про все… Все десять лет, он рассказывал папе и маме, как он живет… Вначале, диктовал Глебу Георгиевичу, а потом и сам. В письмах было все… Мелкие обиды на князя и дядьку Акима, радость от того, что ему подарили на седьмой день рождения самый настоящий меч…
С возрастом, из писем стала исчезать детская непосредственность. Более серьезным становился мальчик… Но вот тоска по родителям, которых он никогда не забывал, сквозила и в прыгающем почерке семилетки, и в ровных строчках каллиграфии подростка.
Марк верил, что однажды найдет родных папу и маму…
Три недели и десять лет… Мысли Андрея метались. Он хотел увидеть сына, и в то же время боялся этого… Что он ему скажет? Для Марка прошла жизнь… Он уже не тот мелкий сорванец, каким помнит его Андрей…
Взрослый мужчина не знал, что он может сказать… Те письма. В них была надежда, увидеть родителей. Мечты, желания. Как сын воспримет новость о том, что мама, которой он все это время писал, никогда не сможет прочитать его писем… Как объяснить, почему отец здесь, через такой большой срок… Воспримет ли подросток объяснение, что это не в Андрее дело, а просто какие-то злые силы так пошутили?
Ответов не было… Андрей сидел за столиком, не притронувшись к еде, только пил… В какой-то момент, он вдруг понял, что ему нужно сделать. Мертвых не воскресить. Но сын имеет право, знать, где похоронена его мать.
Нужно просто найти путь обратно… И лишь тогда Андрей имеет право прийти к сыну и открыться. Да. Так и нужно сделать. Не стоит рушить чужие иллюзии, особенно, если не можешь предложить ничего взамен.
Решено… Андрей снова наведает князя, и попросит того ничего не рассказывать сыну. Заодно и насчет выплаты долга порешать. Глеб Георгиевич, отправляя Андрея в Белецк, дал денег, да и одеждой помог, чтоб тот не выделялся среди местных. Неважно, из каких побуждений действовал князь, Андрей не любит быть должен…
Так и сделает. Но вначале… Все же увидит сына. Нет, не встретится, просто посмотреть со стороны… Чтобы убедиться. Князю Андрей верит, но все же…
Так и не притронувшись к еде, мужчина отодвинулся от стола и сунул руку в карман, ища деньги. Черт… Надо счет попросить. Цен-то Андрей не знает. Аким довез его только до Великокняжеского тракта, а до Белецка он добрался с военным патрулем. Граница неподалеку, поэтому такое тут не редкость.
Военные, не отличавшиеся особой болтливостью, сопроводили Андрея до лицея, по его просьбе и отчалили. А он вот в ресторан подался. Где и сидит…
- Любезный! – Андрей, заметив официанта, махнул тому рукой, подзывая. – Сколько с меня? – Интересуется, едва тот подходит.
- Господин, но вы же даже не притронулись к еде. – В голосе официанта слышится неподдельное разочарование. – Только водку выпили. Поэтому… - Легкая пауза, будто что-то вспоминая. – С вас серебряк. – Не моргнув глазом, выдал официант.
Андрей вытянул из кармана горсть монет и быстро найдя серебряную монету, отдал ее официанту, после чего развернулся и пошел к выходу. Официант удивленно посмотрел на странного посетителя и тяжело вздохнув, начал собирать со стола еду, к которой никто даже не притронулся…