- А при том, что зовут этого менталиста – Марк Глебович Рифейский. – Усмехнувшись, прибивает аргументом командир. – Да и физиономия, почти точь-в-точь, как на картинке, только шрам и сбивает с толку…
- Так это чего? Преступник, которого мы тут все ожидаем, и который наделал шуму в поселении – княжеский сын? Вот дела…
Остап возможно еще собирался что-то сказать, но не успел. Прямо по курсу, в том самом месте, куда они так спешили, внезапно ночь сменилась днем, осветив округу мощной вспышкой яркого света. А еще через пару мгновений, до двух друзей пограничников донесся раскатистый грохот взрыва и лица опахнуло теплым ветерком. Ударной волны, вопреки ожиданиям застывших на месте бойцов, они так и не дождались…
Хоть взрыв и был вроде мощным, но настолько, чтобы достать до пограничников, находящихся метрах в трехстах от эпицентра…
Последняя группа селян, как раз собиралась в пролом в заборе входить, когда раздался взрыв. Их-то ударная волна достала, раскидав как кегли по сторонам.
Остап с Александром переводили взгляд друг с друга, на полыхающий дом и обратно… Похоже, теперь не удастся выяснить – правда тот парнишка сын князя, за которого обещана награда, или отделенный ошибся…
Похоже, зря возвращались…
В этот момент, у забора, поднимается, слегка покачиваясь человек. Выжившие все же есть… Вот Человек наклоняется, помогая встать еще кому-то. Какое-то время они просто стоят, после чего, будто сговорившись, разворачиваются и начинают быстрым шагом удалятся от полыхающего дома, в сторону городских окраин…
- Живучий… Или везучий, сукин сын… - Остап пристально посмотрел на друга. – Ты тоже думаешь, что это он?
- Ну, а кто еще-то? – Александр смотрел на две, ускоряющие шаг фигурки, бредущие по заснеженной поляне. – Ты все еще сомневаешься в моих словах? Больше ведь никто не поднялся, только эти двое…
- Четыреста золотых говоришь. – Остап усмехнулся. – Что ж, деньги нам не помешают. Пойдем, что ли догонять. – Остап, поправив перевязь со шпагой, первым свернул с протоптанной дорожки в снег. – Если князь узнает когда-нибудь, что мы схватили его сына, то заставит жрать это золото… - Уже только себе под нос пробормотал он, торя новый путь.
Но куш обещал быть слишком большим, чтобы старый вояка мог отказаться от него. В конце концов, он давно собирался уйти в отставку, но все денег не мог набрать на достойную старость…
Глава 18
Глава 18
- Как ты? – Одними губами, чтоб не слышали окружившие нас селяне, спрашиваю у Маши, буквально висящей на моей руке всем телом. Один из общинников, видимо все же услышал, потому что делает полшага в нашу сторону, но останавливается.
- Н-нормально… - Слегка заикаясь, разбитыми и посиневшими губами, так же, едва слышно, отвечает она.
Угу… Нормально… Куда уж… Нормальней не придумаешь. Одного взгляда на разбитый, начавший распухать нос, треснувшие губы и начавшие наливаться под глазами мешки синяков, достаточно, чтобы во мне зарождалась злость… Жаль, тому, кто ударил девушку, только руку смог зацепить клинком… Надо было в сердце бить, чтоб наверняка… Ур-род… Попробовал бы он меня так ударить…
Мы все еще стоим на том же самом месте, где нас схватили, окруженные толпой соседей Маши. Смотрят с ненавистью и предвкушением… Ну как же, это ж целое шоу – сжечь на костре не одного, а целых двух человек.
Да еще и батюшка, который настоятель, не могу вспомнить, как же его Маша называла-то, агитирует… Что-то громко вещает про уничтожение порождений дьявола и тому подобное… Как же его зовут-то? Нет… Не вспомню… Да и черт с ним, и со всеми этими уродами…
По сути, ну что такого произошло-то? Ростовщика убил, да по мордасам его прихвостням надавал. Да и то, не так чтобы сильно. И за это на костер? Ерунда же полнейшая…
В горячке, я и сам немного потерялся, поддавшись порыву, да еще и ситуация со стилетом, чуть не вытянувшим из меня душу… Растерялся в общем, ну и…
И наворотил…
Угу… Морозец немного остудил мой запал, и мозги включились… Что там такого страшного в доме у Маши произошло? По большому счету, ничего такого. Ну, точнее, убийство ростовщика, конечно, преступление. Довольно серьезное причем.
Куда страшнее представление, устроенное клинком, с этим пламенем на лезвии… Кстати… Скосив глаза, смотрю, где он. Я ведь просто в снег бросил, когда увидел, что жизни Маши угрожает опасность… Ага, никто его пока не подобрал. Не заметили еще что ли?
В принципе, вполне возможно. Из снега только самый верх рукояти торчит, почти полностью сливаясь со снегом. Но, думаю, рано или поздно, обнаружат… этого, думаю, лучше не допускать… Как бы его совсем под снег затолкать…
Прижимаю, дрожащую от холода и нервного напряжения девушку к себе посильнее, ища губами ее ухо. Окружившие нас селяне, около десятка крепких мужиков, внимательно смотрят за каждым нашим движением, но вплотную подходить не спешат. Держатся на расстоянии метра в три-четыре.
- Маш… Качнись, будто падаешь… - Совсем тихонько, даже не уверен, что она меня слышит, шепчу на ухо.
Сам в это время смотрю, услышали меня или нет. Вроде, в этот раз никто не реагирует. Маша, сделав удивленные глаза, даже раскрыть их пошире пытается, вопросительно смотрит на меня.
- Надо. – Снова прижимаюсь к ее уху, заодно поправляя сбившуюся на сторону шапку. Холодно, а эти, что-то не особо торопятся нас никуда уводить. – Вправо.
И правда, уже даже пограничников след простыл, ушли с поляны, свернув на протоптанную дорогу, а мы все стоим и стоим. С другой стороны, особо на костер я, конечно, не тороплюсь… Это только настоятель, гнида, все вещает и вещает, безостановочно… Как горло не сорвал еще. Его уже и не слушают особо. Народ понемногу втягивается в пролом, который я организовал в заборе.
Но опять же, судя по тому, что я вижу, тут человек сто, а то и поболе. И быстро всем протиснуться через узкий пролом не получится при всем желании… Вот и тянутся узкой цепочкой. Интересно, почему нас с Машей вперед не протолкали?
Маша резко обвисает на моих руках, закатывая глаза и начинает заваливаться в сторону, будто в обморок падает. Я-то чувствую, что тело девушки напряжено и падение она контролирует, а вот со стороны совсем другая картина. Будто теряя равновесие, делая пару мелких шажков, наступая на рукоять стилета так, чтобы затолкать его поглубже в снег.
А теперь, чтоб подостовернее было, еще и на колено припадем, попутно подсыпая след сдвинутым снегом… А Маша-то, как сыграла… Лежит у меня на руках, вся поникшая, будто и правда сознание потеряла… Я б поверил…
- Э! Вы чего там? Ну-как встаньте! – Один из мужиков, стоящих в импровизированном оцеплении, увидев наше «падение», тут же делает шаг вперед, но останавливается, просто громко прикрикнув.
Хм… А он ведь боится. Не скажу, что прям в ужасе, как приспешники покойного ростовщика, но где-то в глубине его разума тлеет искра страха. Своими способностями, стараюсь сейчас не пользоваться, почти полностью изолировавшись от внешних эмоций…
В самом начале, чуть снова с ума не сошел, когда эмоции сбежавшегося народа, потоком навалились на меня… с трудом получилось взять под контроль и отрешится. Да и то… Беспокойство за Машу уберегло от того, чтобы я не начал бросаться на селян, после того, как пограничники ушли…
- Не видишь, что ли? Девушка уже на ногах стоять не может. – Подняв злое лицо, огрызаюсь в ответ. – Помог бы лучше. А то она до вашего костра не доживет. – То ли слишком зверское лицо сделал, то ли еще чего, но мужик, который спрашивал, как-то разом потух, отступив обратно.
Ну и черт с ним. Мог и правда, хоть изобразить попытку сострадания. Хотя, он, пожалуй, прав, сидеть на снегу не самый лучший способ сохранить здоровье. Хе-хе… Меня тут на костер собрались отправить, а я о здоровье переживаю. Какое бы ни было, до конца жизни точно хватит… Хе-хе…
На самом деле, есть у меня кое-какая идейка… Правда, не факт, что она сработает, но все же… И, как ни странно, сейчас мне медленно ползущие по снегу селяне, набивающиеся в огород и двор Машиного дома, играют мне на руку, отдаляя процесс казни. Пока до церкви вся эта орава доберется, немного страсти поутихнут…
- Встаем, потихоньку… - Изображаю, как активные попытки привести Машу в чувство. Даже пуговицу верхнюю на ее шубейке расстегнул, а сам в это время шепчу ей.
Кстати, кроме этого мужичка, больше никто и не двинулся со своего места. Ага… И это тоже неплохо. Маша обморок сыграла отлично, но если б не ночь, то… Возникли бы вопросы, потому что, я-то вижу, ресницы у нее подрагивают, что выдает с головой притворство. При настоящей потере сознания, мышцы век расслабляются…. Ага… Ни к месту совсем вспоминается конспект по медицинской подготовке…
Мда, кажется, все, что было до той злополучной драки в коридоре лицея, мне просто приснилось… И спокойная жизнь в поместье, и учеба, и мелкие проказы. Даже вражда с Эриком, все это сейчас не имеет никакого значения…
Кажется, моя жизнь и состоит вот из этого… Куда-то бежать, драться, убивать… И пытаться выжить самому… а еще… Как бы это не печально звучало, но… Мне нравится это состояние постоянного напряжения. Это и есть жизнь, на грани фола. Все, как в приключенческих книгах, которыми я зачитываюсь, чтобы хоть как-то разнообразить свою серую однообразную жизнь.
Обдумывая все это, помогаю Маше подняться. Интересно, она так в образ вошла, или от усталости уже покачивается? Спрашивать, само собой не стану. Иначе весь этот театр, устроенный ради того, что спрятать стилет, окажется ненужным. А еще и проверить могут, чего это мы тут актерское мастерство решили оттачивать.
Хм… А народ-то вроде рассосался. Поле почти полностью освободилось. Странно, что нас еще не ведут никуда…
- Давайте теперь их. – Будто откликаясь на мои мысли, к нашей группке приблизился батюшка. Черт, да как же его зовут-то.
- Двигайте. – Люди, стоявшие между нами и забором, чуть разошлись в сторону, пропуская нас вперед, а задние начали приближаться.