л, что параллельные прямые могут пересечься.
— Не богохульничай, Андрюша. Накажут боги… Я ж тебе помочь хочу, а ты тут про каких-то лобчевских и мультивселенных рассказываешь. — Таисия сидит неподвижно, на лбу выступают капельки пота. Судя по всему, удерживать Андрея, для нее не такая уж простая задача. — Не веришь ты мне… — С сожалением в голосе говорит.
— Не верю. Знаешь, старая… — Андрей тяжело вздохнул. Откуда-то из глубин памяти вдруг всплыли рассказы отца-лесовика. Страшные сказки на ночь, а вот надо же, как оно обернулось. Он вдруг понял, что может прямо сейчас, встать и пойти куда угодно. И даже убить старушку. Вот только, ему все же захотелось поговорить. Убедиться, что в рассказах отца была крупица истины. — Я долго воевал, много схоронил друзей и родных. Где были эти боги, когда их звали юные пацаны, корчившиеся от боли? Перуны, Марсы, Юпитеры? Да насрать, как их зовут, если честно. Где они были? Ладно, — меняя примиряюще меняя тон, — пусть, в моем мире, этих богов нет, не было, или они исчезли. А у вас они где? Почему, как оголтелые фанатики, сотни взрослых, умных людей, гоняются за подростком, вся вина которого лишь в том, что он родился другим? Не таким, как большинство? И где, твои боги, которых звали солдаты на посту, убитые магом? Где они? Ты меня гневом Морены пугаешь? — Злость, она всегда жила в Андрее, пусть и тщательно подавляемая, будто рывком вырывается наружу. — А я уже мертв. — Глаза мужчины остановились в одной точке, на переносице целительницы.
— Андрюша, не делай ошибки, послушай… — Голос целительницы чуть дрожит, но Андрей чувствует, что ей стало страшно.
«За рекой Смородиной, у Калинова моста, сорву куст сиреневый, прогоню тебя»
Старая присказка. Когда маленькому Андрюше было страшно, отец учил его прогонять страх, говоря, что это всего лишь мелкая нечисть, которая вырвалась на волю и играет чужими чувствами, высасывая живительные силы из души. Для слабой нечисти, достаточно присказки, чтоб высвободиться, а крупной…
Для крупной, хорошее железо, страшнее серебра. Главное, бить умеючи. Андрей умел…
— Нет, старая, это ты послушай. — Легко, будто и не сковывало его заклинание, поднимается на ноги и одним движением, будто змеиным броском, оказывается рядом с целительницей, приставляя к ее горлу метательный нож. — Мне надоели ваши сказки, маги и прочее. Боги, демоны, не важно. Я пришел сюда за сыном, и я не позволю, кому бы то ни было ему навредить. Хоть Морене, хоть самому Аиду. Понятно, объясняю?
— Нож опусти, Андрей. Яга не виновата. Да и правду она тебе сказала. — Раздавшийся со спины голос, застает врасплох.
Но отточенные рефлексы и тут не подводят. Практически без замаха, ориентируясь лишь на звук голоса, Андрей бросает нож, и тут же уходит в сторону, стараясь прикрыться телом целительницы. Черт, неужели он не заметил кого-то в светлице, разностороннее образование, подкидывает правильное название комнаты, в которой он находится.
— Ты посмотри, какой резкий. — Силуэт неожиданно еще одного неожиданного участника беседы, прямо на глазах, будто соткался в воздухе. — Прямо, как я в молодости. — И, то ли издевка в тоне, то ли печаль. Непонятно. — Да отпусти ты Таисью. Задушишь ненароком. — Подкидывая в руках тот самый, запущенный нож, человек, в длинном, до пола плаще с капюшоном, скрывающим лицо, так что и не разглядеть, спокойно, как будто ничего особого и не происходит, прошел к столу и взял со стола кружку с чаем. — Хорош, чаек. Зря ты хозяйку обижаешь. Идем, Змей, чаю выпьем, да поговорим серьезно. Вижу, не доверяешь ты женщинам, ну так я попробую объяснить. — И тон такой спокойный, даже, чуть равнодушный.
Андрей не знал, как реагировать на изменение ситуации. Сперва байки старухи-целительницы, а теперь еще и это, неизвестно как очутившийся в комнате гость. Да еще и знавший его позывной… Голова шла кругом. А ведь вроде только-только, выбрался из сложной ситуации, готовясь заняться тем, что умел делать — добыванием информации. То, что добывать ее пришлось бы из старушки-божьего одуванчика, его не особо смущает. Как только он оказался прижат к стулу неведомой силой к стулу, целительница из разряда безобидных, разом перешла в категорию опасных. Но вот что сейчас делать, даже идей никаких нет.
— Кто ты такой, чтобы мне, что-то объяснять? — Скорее уж по инерции, чем по-настоящему зло, интересуется Андрей.
— Я-то… — Усмешка. — Отшельник. Обычный отшельник. Ну, и еще, тот, кто спас жизнь тебе и Марку. — Что-то такое мелькает в голосе незнакомца, едва уловимое. Какая-то странная интонация. — Не веришь. — не дожидаясь ответа, продолжает он. — Тогда смотри. — Слова бьют, словно плеть. Резко, контрастируя с тем тоном, которым до этого говорил визитер.
В голове Андрей, будто взрыв, бьющий по сознанию, а затем…
… Дорога. Та самая, по которой они ехали в гости к родителям Ирины. Машина, зарывшаяся носом в снег. Из-под капота медленно поднимается дымок. Его машина, Андрея. Выкинутая в кювет ударом грузовика. Картина настолько реальная, что кажется, от ветра он начинает мерзнуть. Черт… Надо же помочь.
Андрей пытается сдвинуться с места, и не может, лишь наблюдая со стороны. Понять, что происходит внутри машины, он тоже не может. Сквозь залепленные снегом стекла не видно. Да и далековато. Метров тридцать до нее с той точки, с которой ведется наблюдение.
Внезапно, картинка, прыгнув приближается. Только теперь ракурс немного другой. Андрей будто стоит с правой стороны заглохшего автомобиля и смотрит через стекло передней пассажирской двери. Смотрит, и никак не может понять, что его смущает…
Вот, Ира, в том же положении, в котором он ее застал, когда очнулся в салоне. Сын… Проснулся, хлопает глазами, не понимая что происходит.
— Мы все, пиехали, мама? — Картавя, интересно, а сейчас он научился говорить букву «Р», поворачивается в сторону Иры, но та молчит… Мертва.
Марк этого, конечно же, не понимает. Тянет руку вперед, думая, наверно, что она просто спит, но дотронуться не успевает. Сам собой щелкает блокиратор на двери, и она открывается, привлекая внимание мальчишки.
— Марк, привет. — Раздается мужской голос. — Айда, скорее вылезай. Приехали.
— Пиивет. А откуда вы меня знаете? — Сын, с любопытством поворачивается к мужчине, стоящему у открытой двери.
Андрею не видно человека полностью, но он и так узнает голос. Отшельник. Тот самый, который появился в комнате. Чертовщина полнейшая…
— Так это… — Небольшая заминка. — Мне твой папа рассказывал про тебя. Идем, я тебе что-то интересное покажу, пока папа с мамой собираются. Идем?
Марк, который никогда в жизни не шел к чужим, тут, словно увидел старого знакомого, быстро выбрался из машины на зов. Андрей хотел рвануться вперед. Забрать сына у этого… Отшельника… Но, лишь неподвижно наблюдал, как две фигуры, маленькая и большая, медленно уходят в сторону леса.
Описать чувства Андрея в этот момент просто невозможно. Желание догнать сына. Не того подростка, которого он на краткий миг увидел в проулке, а настоящего. Пятилетнего мальчишку… И не мог. Раздрай в душе. Непонимание. В этом эмоциональном шторме, он упустил даже то, что след на снегу, когда он гнался за сыном, был один.
Пустая машина… Мертвая жена и забытая на сиденье курточка Марка… Застывшая картина. Ни повернуть голову, ни закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого. И только сейчас, Андрей замечает самого себя, сидящего на водительском сиденье. Подушка безопасности уже сдулась, а тело безвольно обвисло на ремне безопасности. Но не это привлекает внимание, а торчащий в глазу длинный осколок стекла…
— Ну, теперь поговорим? Или продолжишь строить из себя Рэмбо? — Андрей, ошарашенно озираясь вокруг, пытался понять, что происходит.
Только что он был там, у разбитой машины, лицезря собственный труп, и уже обратно в комнате целительницы. Даже для его бронированной и устойчивой психики, это было слишком… Как-то разом, желание сопротивляться испарилось. Он мертв… И в то же время, он тут, жив. Какой Рэмбо, у Андрея сейчас состояние, будто его пыльным мешком по голове из-за угла ударили. Растерянность.
— Отпусти, удушишь, на хрен. — Из замешательства его выводит окрик отшельника.
Мотнув головой, Андрей озирается еще раз вокруг. Мысли понемногу устаканиваются. Черт, а целительница то уже хрипеть начала. Пока он тут рефлексирует, тело автоматически сжимает захват, перекрывая доступ воздуха в легкие старушки.
Все ж, кто бы что о нем не говорил, Андрей не был зверем. И целительница не сделала ему ничего такого, за что ее стоило бы убить. Локоть разжался, старушка теряя равновесие, начала падать, и Андрею пришлось ее ловить, усаживая на ближайший стул.
— Идем, садись. Чайку попьем. — Отшельник, увидев, что Андрей вроде не собирается больше бросаться ни на кого, подошел к столу и принялся по-хозяйски наполнять чаем стаканы, беззаботно положив перехваченный в полете нож на край.
— Что это было? Гипноз? — Андрей понемногу восстанавливал душевное равновесие, хотя это и было весьма сложно.
— Ты же знаешь, что нет. — Как ни старайся, а разглядеть лицо гостя не получается. — И, кстати, на заметку — таких, как Тая, железом не убьешь. Она не нечисть, как ты думаешь. Вполне себе приличная бабуля, да Яга? — Это он уже пришедшей в себя целительнице. — Не надо ее убивать, в общем. Итак, мало осталось.
— И все же, что это сейчас было? — Андрей скосил взгляд на нож, но тянуться к нему не стал. В принципе, у него имелось и другое оружие при себе.
— Воспоминания.
— Чьи?
— Твои. Точнее, твоей души, вьющейся вокруг тела.
— Так я что и правда был мертв?
— Ну, можно сказать и так. — Прихлебывая чай, пожимает плечами отшельник.
— А…
— Прости, но только тебя получилось вернуть. — Голос отшельника слегка дрогнул. Едва заметно, но все же.
— Понятно. — Андрей нахмурившись, поджал губы. — Что дальше?
— Таисия же тебе уже объяснила. — Отшельник тяжело вздохнул. — Морена, очень не любит, когда кто-то рушит равновесие. Мало того, что я вернул тебя, так теперь еще и ты сам, неплохо порезвился. Кому-то из вас двоих, нужно уйти из этого мира.