— Марк. Ну же… Марк. Пей… — Ой, как же громко. В голове будто в колокол ударили. Чего орать… — Ну, Марк… Пожалуйста… Выпей…Ну хоть один глоточек… Марк… — Мир вокруг меня крутится не останавливаясь, вызывая тошноту. Еще и этот набат в голове. Никак не могу прийти в себя.
— Да, Марк! — надоедливый какой голос. Вспоминаю, что у меня вроде имеются конечности и отмахиваюсь.
Вот… Сразу никто не беспокоит. Могу вновь погрузиться в эту круговерть всполохов и вспышек красного цвета среди тьмы и холода. Мне страшно и в то же время, завораживает. Куда-то несет… Кажется, еще немного, я достигну…
Вспышка яркого белого света, в мгновения ока стирает кроваво-черную картину вокруг меня, затопляя в своем сиянии и выжигая разум. Но длится недолго, через мгновение сменившись кромешной тьмой…
***
Ой, мамочка, роди меня обратно… Пробуждение в этот раз, считаю худшим в своей жизни. И это включая тот момент, когда меня чуть не прирезали во сне, ага… Раненая рука горит огнем и дергает так, что разболевшийся зуб не сможет соперничать, в голове сумбур непонятный, да еще и, похоже, я где-то затылком приложился серьезно. Болит и саднит, будто кипятком облили.
В ноздри бьет тяжелый запах дыма и жаренного мяса. Да такой, что едва вдыхаю полной грудью, как тут же захожусь в кашле. Черт, что произошло? Воспоминания, прямо скажем, сильно не полные. Отрывками. Точнее, отрывками она начинается с момента, как мне Маша какое-то снадобье из аптечки пограничника дала выпить.
— Тихо, тихо, Марк… — Никак не могу откашляться, и тут еще тело начинает скручивать в спазмах, поэтому, когда мою голову придавливает к холодному и мокрому полу маленькая рука Маши, я чуть было снова не отключаюсь. — Все хорошо… Все закончилась. Тихо, Марк… Тихо… Я рядом…
Обеспокоенный, и в то же время заботливый голос девушки, помогает собраться с силами и наконец взять себя в руки. Задерживаю дыхание, чтобы остановить кашель и замираю. Уф… Как же плохо-то…
Странно, но Маша молчит. Только руку по-прежнему держит на моей голове, мешая ее ворочать.
— Отпусти. — Горло будто песком забито. Не сразу узнаю собственный голос. Хриплю и скриплю, будто старые проржавевшие напрочь дверные петли, которые лет сто не смазывали.
Пауза. Наконец Маша убирает руку с моей головы. С трудом, опираясь на одну руку, пытаюсь подняться и, хотя бы сесть. Тело слушается плохо. Мышцы деревянные. Мотаю головой отгоняя остатки сумбура и осматриваюсь по сторонам.
Твою ж…! Что тут произошло?!
Закрываю глаза, снова открываю. Картина вокруг не меняется. Подсобка и раньше выглядела не ахти… Прямо скажем, не дворец. Да чего уж душой кривить — у нас в поместье вольер для собак симпатичней. Но сейчас и вовсе.
Все вокруг покрыто ровным слоем гари и сажи. Мебель переломана, буквально в клочья. Дверь выбита. Вижу край, торчащий в проеме. Потолок в одном месте рухнул вниз и с него свисают длинные сосульки, а на полу слой воды. Сам я сижу на каких-то досках, судя по всему бывших раньше лежанкой. Печь наполовину обрушена. Разломанные на куски кирпичи, почти полностью засыпали тело командира пограничников. Только сапоги виднеются.
Но это не самое страшное… Убийца, которого я обыскивал, превратился в голый скелет, покрытый струпьями сажи и обгорелых ошметков… И зачем я только посмотрел в его сторону… Только очередной приступ тошноты провоцирую. Удержать который не в силах.
Едва успеваю отклониться чуть в сторону, чтобы не испачкаться. Но зато немного полегчало…
— Ты как? — Ошалело поворачиваю голову на звук голоса. — Узнаешь меня? — С опаской спрашивает девушка.
На фоне всего остального, Маша выглядит на удивление хорошо. То, что она перепачкана с ног до головы в саже, не в счет. На лице явно читается беспокойство, а в руках она сжимает кастрюлю, у которой дно, почему-то вогнуто внутрь. Помнится, когда готовил вечером, нормальная посудина была. Да и держит она ее, отнюдь не как для использования по прямому назначению. Скорее уж, приготовилась для удара…
— Нормально… — Выдавливаю из себя с трудом. — Что тут произошло? — Попытка дернуть головой, тут же отдается болью внутри черепа.
— Ты. — Опустив кастрюлю, Маша устало опускается рядом со мной на доски.
— В смысле?
— В прямом… Ты же спросил, что тут произошло. — Маша поднимает на меня свои огромные глазищи. — тут произошел ты… — с легкой печалью, повторяется она.
— Э… — Озадаченно, еще раз оглядевшись, придумываю, как сформулировать вопрос.
— Эх… Вижу, не понимаешь. — Поджав губы, девушка отводит взгляд в сторону.
— Ни черта… — Честно, признаюсь. — Не помню, чтоб такой разгром устраивал. Да и вообще, тут судя по всему какие-то маги побоище устраивали. — делаю слабую попытку пошутить.
— Не маги… Один маг. Ментальный. — Эмоций Маши я все так же не могу почувствовать, но вот ее тон говорит о многом.
— Маша… Ну, пожалуйста, если знаешь, что тут происходит, расскажи, а? Будь добра… Голова трещит, ничего толком не соображаю. — Подпускаю в голос просительных интонаций.
— Ну, в общем… Помнишь, я тебе дала выпить обезболивающее из аптечки? — Задает вопрос, на который я лишь киваю. Ну да, это то я помню. И даже, как она мне рану на руке обрабатывала помню. Хм… А ведь вполне профессионально, будто не в первый раз делала. Только сейчас до меня это доходит. — Я видимо переборщила с дозой, или просто на менталистов оно как-то иначе действует. Не знаю, почему, но ты ни с того, ни с сего, будто выключился. Я тебе пыталась привести в чувство. Безуспешно… — Девушка вздыхает. — Ты просто стоял, глядя в одну точку ни на что, не реагируя. Мне удалось тебя усадить сюда, правда, в тот момент она еще была целая… Потом… — По щеке Маши медленно сбегает одинокая слеза, блеснув в отблеске пламени свечей. Странно, но стол, со стоящими на нем свечками уцелел. — Я вышла во двор, набрать снега, чтобы воды натопить, а когда вернулась… — Девушка вздрагивает всем телом и замолкает.
— Ну… Что дальше то было? — Пауза затягивается слишком уж, поэтому слегка поторапливаю свою подруженцию.
В принципе, я уже более-менее в себя пришел. Даже попробовал подвигать левой рукой. Не особо успешно, но вроде бы пальцы дернулись.
— Тут, в комнате, смерч бушевал… — Усталый вздох. — Только не обычный… Ну… Как бывает из воздуха. А огненный. Потом он и вовсе начал меняться, перетекая из пламени в воду, потом в воздух, потом будто замерзая и снова превращаясь в воду… Но самое страшное было, когда в одном вихре, смешалось все. Лед и пламя, вода и воздух… — Маша снова замолкает, видимо собираясь с мыслями. Правда в этот раз мне не пришлось понукать, чтоб рассказ был продолжен. — Я попыталась тебя привести в чувство, но ты никак не реагировал. А потом и вовсе… — В голосе слышится неподдельная обида. — Ударил меня…
Кидаю взгляд на ее надутые губки и нахмуренные брови. Мда… Дела… Какую-то она мне ерунду сейчас рассказала. Нет, там усыпить кого, это я еще понимаю. Или напугать. Внушить чего-нибудь. Могу. А остальное это вряд ли… По ее рассказам, так тут маги стихий поработали, как следует. Уж точно не я.
— Скажешь тоже… Я. — Усмехаюсь, хоть и не настолько у меня хорошее настроение, но вот абсурдность утверждения подчеркнуть иначе никак. — Ну ты выдала… Хе-хе-хе… — Натужный смех застревает у меня в горле, когда я встречаюсь глазами с Машей.
Серьезные, не по годам взрослые и сочувствующе-печальные… Она не врала. Да и я внезапно вспомнил, что от кого-то вроде отмахивался в бреду.
— Маш… Ты это… — Понурив голову, пытаюсь подобрать слова. — Извини… Я просто… Не осознавал ничего…
— Ладно, Марк. — Губы девушки дергаются вверх, обозначая улыбку, но глаза все те же, серьезно-задумчивые. — Я тебя тоже неплохо приложила. Вон, видишь кастрюля. Погнулась… — Она поднимает посудину, показывая вмятину на дне.
— А я и думаю, чего у меня голова болит так… — Машинально потираю затылок, нащупывая огромную шишку.
Маша не отвечает. В подсобке повисает мертвая тишина. Мы просто сидим. В голове никак не получается навести порядок. Разговаривать не очень хочется, хотя вопросы никуда не деваются. Только больше становится. Не дает покоя мне разгром. Вроде Маша говорит, что это я учинил, но все равно. Не верится и все тут.
Да и стоит ли верить Маше? Совершенно некстати вспоминается тот момент, с темнотой, затягивающей меня в никуда…
— И все равно, почему ты решила, что все это… — Чем больше думаю, тем сильнее путаюсь, поэтому решаю все же поговорить с девушкой. — Сделал я? Может какой артефакт сработал у наших… «гостей». — Делаю предположения, намекая на напавших.
— Нет, Марк… Это точно не артефакт.
— Да откуда ты знаешь!? — Взрываюсь, потому что больше не в силах хоть как-то навести порядок в мыслях. — И вообще… Может это вовсе ты! Почему ты решила, что эту разруху устроил я? Я вообще был без сознания, после того, как ты меня опоила каким-то снадобьем! Я что по-твоему во сне лунатил так! — Вскакиваю на ноги нависая над девушкой. Меня раздирает злость, растерянность и… Да, в глубине души я знаю, что Маша говорит правду. — Откуда ты только взялась на мою голову! Все знаешь, все можешь! И раны обрабатываешь, будто опытный маг-лекарь, и выжила то во время, как ты говоришь, магического смерча! — Я уже практически не контролирую себя. — О, да! Я понял! Догадывался, но понял! Ты «пожирательница душ»! Вот кто ты такая! Поэтому и про меня то все понимаешь, и знаешь много чего, еще и маскируешься под обычную человеческую девчонку!
— Да иди ты… — Маша, слушавшая поток моей истерики молча, поднимается на ноги, отталкивает меня в сторону и, послав меня, просто идет в сторону выхода.
Поток слов, выплескивающийся из меня, обрывается так же внезапно, как и начинается. Растерянно верчу головой, разглядывая разруху вокруг, а потом останавливаю взгляд на спине девушки. Она уходит не оборачиваясь. Молча. Не пытаясь оправдываться или что-то объяснять. Вот ее силуэт на миг замирает в дверном проеме, чтобы в следующее мгновение, раствориться во тьме двора. А я остаюсь наедине с останками трех человек, в разрушенном помещении, и в полном раздрае…