Вот же неутомимый. Наконец получается немного оценить трость, используемую в качестве оружия. Толстая металлическая палка, с круглым набалдашником. По тому, как он с легкостью проламывает деревянную столешницу на конторке, там минимум свинец.
Удивительно, но чем больше я двигаюсь, тем быстрее уходит ненависть, до этого буквально сжигавшая меня, а вместе с тем, будто сил прибавляется. И двигаться легче становится. Будто даже быстрее стал, хоть до сих пор и уступаю в скорости Илье.
Прыжок, уклон и снова отпрыгнуть. Все реже и реже хозяину кабинета удается коснуться меня своей внушительной дубиной. Он и до этого в полную силу ни разу не приложился, а сейчас и вовсе, лишь ветерок обдувает.
Маша по-прежнему стоит, застыв в одном положении. Глаза широко раскрыты, как и рот, будто продолжающий кричать.
А хозяин кабинета, похоже уставать начал. Уже не атакует веером. Пару раз даже останавливался, пока я прыгаю вокруг него. А что если попробовать атаковать?
Вот противник вновь делает короткую остановку в движении. Рывком сократить дистанцию и ударить коленом… Хоть куда-нибудь…
Зря. Это было опрометчивое решение. Илья ведь явно провоцировал меня на атаку, показывая свою якобы усталость. Только чудом удается разминуться с летящим в голову набалдашником и уйти в кувырок, даже толком не сгруппировавшись.
От набалдашника-то уйти удается, но вот от древка трости нет, судя по боли в правом боку. Все же дотягивается, хоть и вскользь. Неприятно. Очень жаль, что руки не работают. Долго я так не смогу изображать гимнаста. Ладно хоть пальто скинул, еще когда на полу около дивана сидел. Жарко было.
И снова уворот. Черт, надо переходить в атаку… Только, как это сделать… Думай голова… Думай…
Точно! Идея!
Резко сблизиться, подставляя левую руку, которой вообще не чувствую, под удар. Главное, проскочить набалдашник, что и удается. Толчок палки, конечно, тоже не сильно приятен. Но боли не чувствую. Вскинуть преплечье правой, блокируя удар свободной руки хозяина кабинета. Вот тут уже боль адская. Не понимаю, каким чудом меня от шока не отправляет в беспамятство. Но продолжаю движение… В эту атаку я вложил всю силу, оставшуюся злость и решимость.
Дотянуться лбом до лица врага. Оружия нет, рук нет, только голова и остается. Миллиметры… Хрясь!
По черепу разносится гул, а в глазах слегка темнеет. Вот это удар… Аж сам поплыл. Но главное, не это. Попал! Черт подери! Слава всем богам бездны… Я попал точно в нос противнику, вминая его в лицо и отбрасывая от себя в сторону… И плевать, что у самого звездочки в глазах. Главное, что Илья, чуть покачнувшись и теряя равновесие, спотыкается об упавший стул и опрокидывается на пол…
Борясь с головокружением, все же, удар получился не совсем лбом, а скорее макушкой, поэтому и последствия для меня неприятные, в пару шагов приближаюсь к сбитому с ног, но еще непобежденному врагу. Добить, скорее, пока он не очухался после удара. Рассматривать некогда. Нависаю над распростертым телом и заношу ногу для контрольного удара…
Глава 13
— ААААААА!!!! — крик боли, разносит по кабинету, отдаваясь эхом от стен.
Надо же, помещение вроде небольшое, а звук затихать никак не хочет. Больно ему видите ли… Как будто мне щекотно было, когда вторая рука ломалась. Пусть спасибо скажет, что кадык не вбил до самого позвоночника, в последний момент передумав и опустив ногу на локоть, дробя его к чертям собачьим.
Не то, чтобы я вдруг воспылал всепрощением, просто… Ну, я уже разок убил, так толком не разобравшись и даже не попытавшись договориться, человека. В следствие чего, проблем лишь добавилось.
Но и не скажу, что так уж сильно боюсь сейчас новых проблем. Да, не хочется. Не принципиально. Тогда чего я его решил не добивать? Да заткнись ты уже!
Коротко размахнувшись, бью ногой по голове лежащего на полу хозяина кабинета. Да-да. Не по-дворянски это. И вообще, лежачих не бьют. Так тех, кто не нападет исподтишка, не трогаю. Сейчас, повторюсь, не тот случай…
Вроде замолк. Булькает кровью из разбитого носа, но дышит. На всякий случай, ногой откидываю злосчастную трость, чуть не послужившую причиной моей смерти подальше. Лучше бы, вооружиться ею, но… Нечем мне держать.
Левую руку не чувствую, а правая, похоже, все-таки сломана. Тупая ноющая боль распространяется от предплечья вверх. Пальцы не хотят сжиматься. Сволочь! В приступе раздражения, снова пинаю поверженного хозяина. Но в этот раз по ребрам. Так, душу отвести. Особой злости уже и нет.
Что там Илья болтал? Типа я мертвяк и пожиратель? Чувствую, еще немного, и… Нет, пожирателем то не стану, но вот озверею это точно. И уже никак меня не получится разжалобить. Даже у Маши.
Собственно, именно девушка и стала причиной, почему я щажу сейчас хозяина кабинета. Видимо, когда я вписался головой в лицо Ильи, заклинание, заморозившее ее в одной позе, спало и она снова смогла двигаться.
Вот только, вопреки ожиданиям, не бросилась разнимать нас, а уселась на диван и закрыла лицо руками. Эмоции, которые я почувствовал, и остановили от рокового, для Ильи удара. Сожаление, желание остановить меня и в то же время, понимание, что я в своем праве.
Как-то так. Хотя, это очень упрощенное объяснение. Передать всю гамму эмоций, бушующих в этой маленькой, хрупкой и в то же время такой сильной девушке, передать словами сложно. Просто… Просто, я осознал, что этот Илья Богданыч, дорог ей. И… Не смог я его убить. Я ведь человек, в конце концов. Не этот самый пожиратель, высасывающий души людей и магов. Человек…
Размышляя, что делать дальше, меряю шагами кабинет. На Машу смотреть не хочется. Не то чтобы я на нее зол. Скорее, огорчен и разочарован. Ну, да ладно. Вон, отец, думаю, тоже мной не сильно доволен, после моих выкрутасов. Пить хочется, что прям вообще…
Как назло, вода вот она — на столе стоит, только вот взять мне ее нечем. Просить девушку не хочу. Потерплю. Но, черт побери, дальше то что? Не знаю. В ловушке оказался и без каких-либо идей, как действовать дальше. Еще и эти видения…
Илья понемногу очухивается, если судить по эмоциональному фону. Но не показывает, что пришел в себя. Лежит неподвижно, что-то замышляя. Нехорошее. Урод. Ну вот зачем было на меня нападать? Я ж просто хотел получить ответы на вопросы и объяснение не обоснованной предъявы.
А хозяину кабинета все неймется. Чувствую, как он напрягся, готовый к атаке. Ага, сейчас… Погоди. В два шага разбегаюсь, и все массой приземляюсь на колено. Хруст и новый крик.
Нечего тут…
— Марк. — Тихий оклик Маши не сразу и расслышать можно из-за крика Ильи, корчащегося от боли на полу.
Он меня конкретно выбешивает. Нет бы лежат и ждать, пока я думаю. Замышляет чего-то, сволочь. На! Ребра еще целые? Так я это исправлю. А пока, чтоб еще чего не удумал, короткими, не злыми и не особо сильными пинками, разминаю корчащееся на полу тело. Профилактику провожу, так сказать.
— Марк! — Чуть громче, снова зовет меня Маша.
— Что? — Не прерывая своего занятия, все же решаю откликнуться.
— Прекрати. Хватит.
— В смысле хватит? — Наступаю на кисть здоровой руки Ильи, которой он пытается что-то нащупать на полу. По голове больше не бью. Он и так едва в сознании держится. Выключится и боль не будет чувствовать.
— Не надо его бить.
— Так я и не бью. — Пожимаю плечами и примериваюсь бедру пока еще неповрежденной ноги Ильи. — Я воспитываю.
— Марк… Ну, пожалуйста…
— Что пожалуйста? Маша? Что? — Прекращаю пинать потерявшего все же сознание Ильи и спокойно поворачиваюсь к ней. — Почему он вообще напал на меня? Я разве сделал ему что-то плохое? Всего лишь хотел, да и сейчас хочу, чтобы мне, кто-нибудь объяснил, что происходит.
— Марк…
— Марк, Марк. — Передразниваю. — Я уже почти шестнадцать лет Марк!
— Марк, послушай… — В интонациях Маши мелькает легкий испуг, который она тут же давит, сосредоточившись на чем-то. Жаль, мысли читать не могу, только эмоции. Очень мне интересно, что же в голове у этой девушки, которую я искренне считал своим единственным другом. Нет, пожалуй, и сейчас считаю, но… Но уже не доверяю. — Ты же не такой… Я знаю… Не злись. Успокойся, пожалуйста.
— Не такой… — Внезапно, я и правда успокаиваюсь. Ноет рука, пить хочется все сильнее. Поморщившись, прекращаю бесцельное брожение по кабинету и усаживаюсь на стол, как до этого сидел Илья. — Не такой — это какой? Не пожиратель? Так это я и без тебя знаю. Не обычный человек? Тоже не новость. Лет с пяти, каждый, кто был рядом, постоянно мне напоминал о том, что я эмпат и менталист, и нужно быть максимально осторожным. Какой я? Не такой…
— Не злой. Ты добрый. Я же знаю… — Маша что-то совсем угасает. Неуверенность приходит на смену сосредоточенности. Видимо, не ожидала, что я так резко успокоюсь.
— Добрый… — Задумчиво мотаю ногами. — С чего ты это взяла?
— Ну… ты же всегда был ко мне добр. И это…
— Вот именно — к тебе. Ты думаешь, я жалею о тех, кто погиб при взрыве в твоем доме? Или о том ростовщике? Или может об убийце на заводе? Нисколько. Мне жаль дядю Мартына. Правда, жаль. Жаль, твою собаку, но… Я не добрый. — Перебиваю. — Маш… ты мой единственный друг. Была…
— Почему была? А сейчас?
— А сейчас… Не знаю, Маш. — Пытаюсь выдавить из себя улыбку. — Я дружил с обычной девочкой, дочерью кожевника. А теперь. Вот ты говоришь — я не такой. А ты? Кто ты? Кто он? — Киваю головой в сторону все еще бессознательного тела Ильи. Видимо, не рассчитал я немного с воспитательной обработкой. — Ты не спеши. Подумай… И расскажи честно. Кто ты такая, как связана с этими людьми, и, пожалуй, это самое главное — откуда ты так много знаешь про менталистов. Оказывается, я вообще ничего не знаю о тебе…
— Я… Я не могу… — Маша опустила голову вниз, и вся сжалась, становясь еще меньше. В воздухе повеяло тоской.
— Почему?
— Мне… Мне нельзя об этом рассказывать.
— Хм… И кто же тебе запретил? Единый? — Ну вот чего она, в самом деле.