– ОК. Запомнила, – в словах Анны послышалось некоторое облегчение. Я попала в точку ее ощущений.
– Идем дальше. Готова?
– Да.
– В четвертой колонке запиши папины «болевые точки», которые ты ему создала и создаешь сейчас; на какие твои поступки он обижается, чего он от тебя ожидает, но не получает…
И Анну прорвало. Еле сдерживая гнев и раздражение против меня (или против моих слов?), она начала говорить, сначала тихо и медленно, а потом с нарастающей быстротой и громкостью:
– Я не считаю, что я ему чем-то обязана! С какой стати я буду думать о его болевых точках, если он мне всю жизнь сломал?! Я не могу отношения с мужчинами строить – из-за него! Я не могу на маму смотреть без чувства презрения – из-за него! Я презираю сестру, раз она унижалась перед ним за квартиру, которую он ей отписал, – из-за него! Все из-за него! Не виделась с ним больше восьми лет и не собираюсь! – Анна буквально выплеснула свою боль. Ее дыхание участилось, лицо раскраснелось, в глазах – ярость, голос срывался от ненависти…
– Пиши в третьей колонке, – сказала я ей, протягивая ручку, которую она отбросила в сторону, – «Отписал квартиру сестре».
– Написала, – пробурчала «обиженная девочка Аня».
– Приготовь еще один насущный горький слой из третьей колонки, как мы делали.
Анна закусила губу, а потом – сквозь зубы:
– Папа, мне больно было и мерзко, и гадко, когда ты отписал квартиру сестре, а не нам пополам… Но я тебя прощаю!
– Супер! А теперь к четвертой колонке. Я буду диктовать, суммируя твои слова, а ты пиши: «не считала себя тебе чем-то обязанной», «обвиняла тебя в своих собственных косяках с мужчинами», «не навещала больше восьми лет»… Продолжи дальше сама.
Пауза. Стук по столу колпачком от ручки. Анна принялась писать.
«Не звоню тебе, хотя ты через всех знакомых и родственников просишь это делать».
«Не поздравила тебя с твоим 60-летним юбилеем».
«Предъявляла права на твою квартиру».
«Однажды в сердцах сказала: “Лучше бы ты умер!”».
«“Ты мне не отец!” – любимая моя фраза на любое твое замечание ко мне, начиная с 17 лет…»
– Сделаем здесь паузу. Готовим следующий слой нашего бутерброда. Опять слой медовый. Только мед здесь иного сорта. Напиши вместо грустной мордашки в четвертой колонке: «И ты меня прости за…»
– Это разве мед?
– Да. Это – величайшая радость: освобождение от чувства вины через признание своих «косяков», даже если в собственных глазах ты была полна самооправдания. Готова создавать следующий слой «Живительного бутерброда», лепешку, начинающуюся с «прости меня»? Или тебе моя помощь нужна?
– Думаю, нет. Не нужна. Работать по образцу умею. – Пауза. Глубокий вдох. «Папа, и ты меня прости, пожалуйста, за то, что я не считала себя ничем тебе обязанной…» «Папа, и ты меня прости за то, что я позволяла себе кричать тебе в лицо: “Ты мне не отец!”…»
Каждая фраза у Анны была ровная, гладкая, продуманная. В какой-то момент ее голос дрогнул, но потом – вдох/выдох, и все опять ровно. После последнего пункта в глазах – ожидание: «Что дальше?»
– А дальше, Аня, «мед» продолжается! Меда – чем больше, тем лучше! Запиши, что папе будет во благо, если ты это сделаешь; что ему было бы приятно получить от тебя; при этом все тобою написанное должно быть реально осуществимым. Можешь начать прямо с того, что написано в четвертой колонке, а потом продолжить.
Анна записала:
«Звонить раз в неделю… (Я: «Лучше указать конкретно, когда».) по вторникам в семь вечера».
«Приеду в отпуск – приглашу в кафешку на обед… (Я: «Укажи примерно, когда это будет».) в начале июня».
«Поздравлять с праздниками».
«Раз в месяц заказывать доставку любимых роллов…»
– И как же мы назовем пятую колонку в нашей табличке? – спросила она.
– Вместо сердечка напиши очень хорошее и сильное слово «благословение». Это то решение, которое ты принимаешь для себя, чтобы стало больше меда.
– Попробуй теперь собрать «Живительный бутерброд» из пазлов нашей таблицы.
Возьми по одному пункту из каждой колонки, скрепи их вместе, уложи в 40 секунд – максимум по 10 на каждый пункт.
– Папа, я благодарю тебя за твое «не ври!», что остановило меня от нечестных отношений с Эльчином и Геной, напрягает в Ярике. Но когда мне вспомнилось, как ты назвал нас с мамой и сестрой шалавами, от этого очень больно. Но я тебя прощаю. И ты меня прости, папа, что вычеркнула тебя из жизни, не звонила тебе. Папа, если тебе удобно, каждый вторник в семь вечера я буду звонить хотя бы просто для того, чтобы сказать: «Привет, папа! Это я».
– Супер! Уложилась в 30 секунд!
– Но о чем я буду говорить с ним каждый вторник?
– «Привет, папа, это я!», потом заранее приготовленный «Живительный бутерброд», и этого уже будет достаточно для процесса твоего исцеления, твоего освобождения от ядовитых эмоций. Каждый раз готовь такие бутербродики.
– Канапэшечки! – рассмеялась Анна.
– И самое важное, дорогая моя: помни, что эти «бутерброды» ты готовишь не для папы, не для того чтобы поменять папу, не для того чтобы преобразовать ваши взаимоотношения. Взаимоотношения на то и «взаимо», что предполагают общие усилия. Эти «бутерброды-канапэшки» ты готовишь ДЛЯ СЕБЯ САМОЙ. Не ставь задачу скормить их другому! Ты САМА съедаешь это горькое лекарство с медом, чтобы исцелить СЕБЯ и вычистить СВОЕ сердце от яда горечи, обиды, страха, стыда, вины, претензий, агрессии.
…Забегая вперед, скажу, что те несколько встреч с Анной я называю частью «золотого фонда» моей практики. До сих пор я поражаюсь, насколько качественно она включилась в механизмы восстановления своего внутреннего состояния, насколько быстро сформировались ее навыки в созидании отношений, а также насколько разительно контрастной стала обновленная жизнь Анны. Спустя полтора года после нашего с ней разговора она написала мне, что выходит замуж за вдовца с двумя маленькими детьми – пятилетней Маришей и трехлетним Васильком. Познакомились они с Антоном на похоронах его жены, двоюродной сестры Анны по маме (раньше она с ним не встречалась, ведь восемь лет жила с «выключенной» семьей). Анна внешне очень похожа на свою кузину, и в тот скорбный день похорон трехлетний малыш залез к ней на колени, прижался к ней и прошептал на ушко: «Мамочка, не уходи от нас, ладно?» Сердце Ани дрогнуло… Тетя Вита, мамина сестра, всегда любила Анну, а после похорон дочери стала ей писать, присылать фотографии детей, потом как-то приехала с ними к Ане в гости. Анна все чаще стала бывать в родном городе, где вскоре купила себе квартиру: их компания открыла там филиал, и Анне предложили должность управляющей. Все события стали происходить в ее жизни стремительно. С Антоном они стали активно общаться по видеосвязи, сначала сдержанно, только по поводу детей (кстати, Василек упорно называл ее с первого дня «мамой Аней»), а спустя полгода, Антон – «не мачо» (так его определила Аня) – очень неловко признался ей, что после смерти Валечки, своей жены, даже не мыслил о другой женщине, но Аня растопила сердца всех троих: и сына, и дочки, и его, Антона…
С «третьим» расставание произошло на удивление легко и быстро: новая Аня, «пролечившаяся бутербродами», пришлась ему не по душе. Настал день, когда Аня приготовила бутерброд и по отношению к нему, сразу расставив точки над «i» и благословив его честностью: «Благодарю тебя за пять лет дружеской помощи. Мне больно осознавать, что ты морочил мне голову смутными обещаниями жениться, но я тебя прощаю. И ты меня прости, что донимала тебя своими фантазиями и поддерживала твою игру со мной. Благословляю нас с тобой честностью: по-честному, ты для меня как потенциальный муж умер, как и я для тебя – как потенциальная жена». Аня призналась, что ее немного царапнула легкость, с которой он ее отпустил и занялся «окучиванием» новенькой секретарши босса. Но «Живительный бутерброд» сделал свое дело…
– И знаете, что?! – сказала Анна в конце нашего телефонного разговора. – Вдруг выяснилось, что я бесплодна. У меня не может быть детей. Никогда.
Я сначала опешила: новость о бесплодии совсем не стыковалась с ее радостным голосом. И, как бы предупреждая мой вопрос, Аня продолжила:
– Помните, Вы сказали мне, что жизнь настолько непредсказуема, а Бог настолько любящий, что сюрпризы будут всегда. Вы сказали мне еще, что мое правильное отношение к жизни принесет свои плоды, даже если сюрпризы будут не совсем приятные. Когда Антон сделал мне предложение, в памяти сразу отчетливо высветились слова из Псалма: «Неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях» [4]. Это же про меня!
Как видите, техника «Живительный бутерброд прощения» хорошо работает в душевном исцелении людей, особенно отравленных ядовитыми эмоциями.
Такие величайшие духовные принципы как Благодарность, Прощение и Благословение не только исцеляют самого человека, который их практикует, но и дает шанс отношениям, особенно с близкими людьми.
Но при этом приготовление и использование «бутерброда» лично ваш выбор и ваше решение, вне зависимости от того, как ведут себя люди по отношению к вам.
ЕЩЕ РАЗ проговорю важные моменты, в которых нельзя допускать ошибки.
1. «Живительный бутерброд» – для обретения душевной целостности и гармонии самого человека, который его «готовит».
2. Единственной мотивацией к его приготовлению и «съеданию» должно быть желание исцелиться САМОМУ.
3. Всякая иная мотивация делает «бутерброд» неэффективным и даже вредным.
4. Прежде чем готовить «бутерброд» и тем более «съедать» его, проверьте свое сердце и немедленно откажитесь от бутерброда, если вами руководит хотя бы один из перечисленных ниже мотивов:
– изменить другого;
– наладить отношения;
– явить свою праведность (себе или окружающим).
Любой из вышеуказанных неверных мотивов превращает «Живительный бутерброд» в манипуляцию, и он становится ядом.
По поводу «изменить другого»: использование любых механизмов для того, чтобы «слепить» человека под себя, есть манипуляция, пусть даже и в форме сладкой булочки.