Я не стал спорить с ним и отошел. Лунатик тем временем оттащил двух расстрелянных «свободовцев» в сторону, поискал, чем их прикрыть, но ничего подходящего, кроме веток, не нашлось.
Экса был жив и, что еще хуже, в сознании. Он видел все, запомнил все, смотрел не отрываясь, и этот взгляд жег меня будто кислотой. Находись мы сейчас на Большой земле, тех расхождений во взглядах, которые существовали между мною, Шурой, Эксой или Волобуенко, не хватило бы даже для хорошей драки. В Зоне их хватило на то, чтобы только пристрелить двоих раненых.
Я взял свою аптечку, а потом и аптечку Лунатика, начал перевязывать выживших «свободовцев», сначала Эксу, потом того, другого.
— Вообще-то Шура отчасти прав, — хмуро сказал Волобуенко. — С собой их никак не взять — живыми не дотащим, а на месте оставлять — ночью или снорки, или собаки порвут, а это похуже пули.
— Не заморачивайся, я им нейтралов по рации вызову.
— Вызывай. Но эти двое, если выкарабкаются, не факт, что при случае с тобой же не расквитаются…
Врач был прав. Но у меня уже не было пути назад. Группа Шуры ушла через полчаса, меня с собой они, понятное дело, не звали, я и не навязывался, но с Лисом, улучив момент, поговорить все-таки подошел.
Он сидел, прислонившись спиной к дереву, и выглядел сносно, хотя повязка на голове уже отчасти набралась кровью.
— Ничего, врач уверяет, жить буду, — буркнул он довольно оптимистически. — Кстати, видел я издали, как ты Шурке в рожу дал.
— За дело дал. Нечего было язык распускать.
— У Шурки не только язык. У него приказ был — тебя при встрече на месте, если что, расстрелять. До «Агропрома» не конвоировать и даже не допрашивать и, уж конечно, не разговаривать по душам.
— А что не расстрелял?
— Не дали бы ребята. Если бы не ты, стычка, сам знаешь, чем бы закончилась. Поэтому Шурка сделал вид, будто никакого определенного приказа не получал, но нрав свой сдержать не смог, отсюда и драка.
— Нас тут не подслушивают?
— Нет.
— Знаешь, что случилось с Полозовым?
— Потерялся он, говорят, да. Но если ты подробностей хочешь, Моро, то мне тут добавить нечего. Слишком мало я знаю.
— Тогда зачем на «Агропроме» спасать меня полез?
— Полозов мне это посоветовал. Настоятельно так… Встретил у Ореста, ну и… был разговор. Должок у меня еще раньше приключился в пользу Полозова. А тут он говорит — выпусти Морокина, помоги ему уйти, после этого квиты.
— А без Полоза ты бы спасать меня не полез…
— Трудно сказать. Иногда думаю — да. Иногда думаю — нет. Что не случилось, то не произошло. Но я тебе, Моро, не враг. И никогда врагом не буду. Не то что некоторые.
Ну, как говорится, и на этом спасибо. Я оставил Лиса в покое, ему и впрямь сильно перепало неприятностей и от своих, и от чужих тоже, а впереди был еще долгий путь…
В лесничество мы в тот день так и не вернулись, лагерь разбили возле злополучного туннеля. К ночи Лунатик нагреб кучу веток и запалил, устроив костер покруче. Нейтралов я долго вызывал по рации, однако они были далеко и обещали явиться только утром. Чернявый «свободовец» метался и постанывал во сне, а Экса бодрствовал и молчал, рассматривая огонь. Скорее всего он тоже чувствительно мучился, но не жаловался и ни о чем меня не просил. Обезболивающих не осталось не только у меня, но и у Лунатика тоже, а у самого Эксы в карманах и рюкзаке не оказалось даже пресловутой «травы».
— Есть будешь? — спросил я.
— Не хочу.
Я все-таки дал ему воды и попытался кормить консервами из банки, которую нашел в бесхозных вещах убитых.
— Костя как?
— Жив-здоров и тебя вспоминает. Причем вспоминает паршиво.
— А на Лиманск зачем поперлись? К своим на помощь?
Он снова замолчал и отвернулся.
Ночью собаки подходили совсем близко. Я слышал их частое дыхание и шаги. Лунатик не спал, он держал винтовку наготове и думал непонятно о чем, потому что на разговоры совсем не велся.
— Ты бы лучше спал, раз я все равно караулю.
— Не тянет меня в сон, Моро, — вроде бы искренне признался он.
Белки глаз у него тем не менее опять порозовели как от недосыпания.
Я молча аккуратно забрал у парня ствол и освободил место на расстеленном спальнике.
— Отдыхай пока и шлем с сеткой возьми.
— Ладно.
Шел второй час ночи, самое мутное время. В темноте копошились, взлаивали и почесывались собаки. Они были полностью слепы и видеть нас не могли, но, ориентируясь на недоступное для людей шестое чувство, готовились к атаке и одновременно побаивались моей решимости. Шорох лап то удалялся, то приближался.
— Сбоку заходят, суки, — пробормотал Экса, который тоже не спал.
— Вижу.
— Слушай, чувак, ствол мне дай… помогу, заживо ведь сожрут.
— Да заткнись ты, придурок.
— Боишься, что ли?
— Нет, не боюсь. Просто не даю тебе глупить.
— Значит, не веришь.
— Сейчас никто никому не верит.
— Зря, — сказал Экса. — Вот увидишь, я был прав.
Я ему больше не стал отвечать.
Собаки напали в четвертом часу утра, ментально подтянув в подкрепление еще одну стаю. Набралось их штук тридцать, если не больше. Эта свора рванула в атаку вся разом, к счастью, Лунатик проснулся мгновенно и встретил их выстрелами. Псы были слишком близко, гранаты в них кидать не имело смысла, зато самых быстрых и нахальных я положил из дробовика. После того как заряды в обойме кончились, свора подступила вплотную, но мгновенно порвать «Севу» им оказалось слабо, поэтому еще нескольких я прирезал. Должно быть, среди убитых собак находился вожак, поэтому потрепанные остатки стаи отступили во тьму. Оттуда доносился жалобный визг, грызня и поскуливание.
Только после этого я вспомнил про беспомощных «свободовцев». Они лежали там, где мы их оставили, причем Экса — придавленный неподвижной тушей крупного пса. Он был жив, почти не покусан, но ошеломлен, поэтому, видимо, не успел спрятать нож. Нож оказался острый, отлично сбалансированный, со скошенным обухом и прямым клинком.
Я только выругался, не имея больше слов. Пленных мы, конечно, обыскивали с вечера, но слишком торопились, мешали друг другу, и ножа я тогда не заметил. Где он его прятал — черт знает, наверное, за голенищем берца. В течение вечера и ночи я несколько раз подходил к раненым, перевязывал их и поил водой, Экса мог десять раз меня прирезать, скорее всего он и собирался это сделать, ожидая только подхода союзных «Свободе» нейтралов.
— Зря я вчера Шурке в морду дал. Прав он был.
— Да ладно тебе, чувак, — проворчал «свободовец». — Я ж ничего плохого не сделал, собаку только заколол. Тушу, пожалуйста, с меня убери, а то лежать больно.
— Вежливый ты стал, как приперло.
— Ага, вежливый.
Нож я отобрал, дохлую собаку оттащил за хвост подальше и зашвырнул в заросли. Сводить счеты с полуживым Эксой за то, что он собирался сделать, но не сделал, не имело смысла.
— Не веришь мне, — снова пробормотал он.
— Не верю.
— Вот и тебе никто не верит, когда этого хочется.
— Да пошел ты…
— Поспи, Моро, я пока покараулю, — вмешался, прерывая. Лунатик.
Я свалился на спальник и почти мгновенно вырубился, хотя в «Севе» спать неудобно. Помогла сетка в шлеме или нет, но кошмары не мешали. Снилась мне только Инга, стройная, с нежным профилем и странно замкнутым выражением на лице, она шла мимо, не обращая на нас никакого внимания и положив тонкие пальцы на загривок огромного слепого пса.
Глава 16Экса и другие
Октябрь 2011 года, Зона, Рыжий лес.
Нейтралы люди основательные, и появились они только поздним утром, ближе к полудню. Командир носил кличку Плаун, был он мрачный, бритый наголо мужик, держался отчужденно, возможно, уже слышал про меня что-нибудь плохое.
— Покойников не поволокем, — сразу предупредил он. — Хотите — оставьте здесь, хотите — сами хороните. За доставку раненых до нашего форпоста с вас пятьсот баксов. С фельдшером будете сами договариваться, ему тоже нужно отстегнуть. Зажметесь — потащите людей сами, сами и лечить будете.
— Сколько-сколько? Да вы настоящий жлоб, — не выдержал Лунатик. — На раненых наживаетесь.
— А ты, пацан, не хами, — тускло отозвался Плаун. — Видели мы таких, пачками их клали.
— Ну уж и пачками…
Взвинченные, усталые сталкеры стояли полукругом возле раненых «сводобовцев». Я потихоньку оттер Лунатика в сторону, потому что после тяжелой ночи нервы у всех были ни к черту, и дело понемногу опять клонилось к бессмысленному и беспощадному мордобою.
— Я сам заплачу, парни, у Моро сейчас дефолт, — насмешливо ввернул Экса.
К утру он оклемался и сейчас сидел, привалившись спиной к брошенным на земле рюкзакам. Чернявый до сих пор лежал без сознания. Бинты на нем насквозь пропитались бурым.
Плауну, видимо, было все равно, кто заплатит, он только коротко кивнул.
— Вы бы, ребята, не выпендривались, — сказал этот же сталкер немного позднее, когда совсем успокоился. — Чтобы после ваших разборок прибирать, мне пришлось восьмерых людей, включая самого себя, с охраны форпоста снять. Неизвестно еще, чем нам это аукнется…
Был он, конечно, прав по-своему, как по-своему был прав и Шура, который не ставил начальство в неловкое положение, а с ранеными врагами разбирался на месте и сам.
Проблема заключалась только в том, что от «Долга» я уже изрядно отстал, хотя и к «Свободе» приставать не собирался. Эксу, несмотря на его выходку с ножом, врагом не видел и не находил для затянувшейся разборки с группировкой Чехова достаточной причины.
Эксу и второго парня мы положили на самодельные носилки. Лунатик вызвался идти первым, время от времени он бросал болты в подозрительные проплешины. Я помогал тащить раненых, временами подменяя кого-нибудь из людей Плауна. Двигались мы медленно и на месте оказались только ближе к вечеру.
— Ну, добрались, слава богу.
Я с удивлением рассматривал открывшееся передо мной строение. Дом собрали из фрагментов разбившихся вертолетов, приспособив их в виде пристройки к насосной станции советских времен.