Терновник ожидал ее, скрестив руки на груди. Он напоминал церковные фрески, где герои старых времен стояли, окруженные воинами, только глаза короля запали, а пальцы то сжимались, то нервно постукивали друг о друга. Братья и сестры веры выстроились в шеренги на палубе и хранили безмолвие. Тщедушный пастырь с крысиным личиком округлил глаза, с негодованием глядя на Кари, обдавая ее презрением. Восхищаться и впрямь было нечем – Кари походила на наглого мальчишку с накрашенными глазами. За пояс она заткнула клинок и револьвер, шерстяное пальто протерлось на локтях. Никаких атрибутов власти, кроме предельной уверенности.
– Я – король Лурда, святой Тристан Четвертый, – сразу приступил к делу Терновник. – Церковь хочет предложить вам перемирие и возможность покаяния. Взамен вам предстоит объяснить, каким образом возник адский город и как избавиться от него. Сатанинские башни отравляют все в округе, они должны быть разрушены.
– Я – шлюха Сеаны, ведьма, – представилась еретичка, делая грязное прозвище титулом. – Меня зовут Кари Годар, и я всецело к услугам святого.
– Почему ты одета как мужчина? – брезгливо поинтересовался пастырь Симон, которого прежде представил нам посол.
Акира приходил в лагерь, предложил оставить в качестве заложника издерганного пастыря Моргана и огласил условия церкви. Я не сомневался, что пастырем с легкостью пожертвуют, но посол убеждал, что жизнь одного из членов Совета является знаком доверия. Что касается пастыря Симона, то я не раз о нем слышал, но даже не думал увидеть столько шишек из Высшего Совета так близко.
– Король любит мужчин. Так что я надеялась на снисходительность. – Кари пожала плечами.
Намек рассердил худого пастыря:
– У тебя грязный, лживый язык, ведьма! Но мы все здесь крепки в вере и готовы к любым заявлениям. На твоем месте я бы приступил к изложению того, как избавиться от Черного города. Куда он движется? Взамен мы смягчим наказание всем, кто захочет сдаться. Такова милость Бога-отца.
Каин фыркнул. О милости Бога-отца он был невысокого мнения. Капюшон прикрывал лицо палача Четверки, но я заметил, что его все равно узнали. Высокий рост, широкие плечи и угрюмый облик в целом делали это нехитрой задачей. Основное внимание церковников доставалось Кари и мне, но мятежный сын епископа да Косты тоже прославился своими выходками далеко за пределами Сеаны. Братья и сестры веры испепеляли меня взглядами. Для них я был худшим из людей – инквизитор, перешедший на сторону ереси. Я искал Епифанию, но ее не было видно.
Доминик без особого успеха пытался выглядеть расслабленным, я – даже не старался. Мне не следовало здесь появляться, но сильное, неодолимое желание увидеть крах или победу Кари заставило рисковать. Тео остался в лагере, он был слишком ценен, а Раймонд исчез. Что-то сломалось в любимом всеми весельчаке и игроке.
Церковники не позволили ни одному из рийат подняться на борт корабля, поэтому мы находились в руках врагов, окруженные превосходящим числом бойцов. Мощные дирижабли Армады курсировали рядом, чтобы пресечь возможные провокации с нашей стороны, так что и муха не пролетела бы мимо без благословения пастырей. Наверняка здесь же находились и святые, которые могли помешать совершить что-то необычное, хотя Кари не брала их в расчет. У пастырей изрядно поубавилось самонадеянности. Силы Армады были брошены на то, чтобы не подпустить рийат к месту переговоров, кхола заперли в горном укрытии, не давая им выйти наружу.
Кари не доверяла церковникам ни на йоту, даже зная, что пастырь Морган сейчас потеет от страха у костров кхола. Церковь всегда действовала по одной и той же схеме – объявляла врагов безбожниками, затем – грешными нелюдями, а там уже можно было совершать что угодно, так как бойцы переставали видеть в противниках людей. Армада с легкостью жертвовала любым, если это обещало выгоду. Но вероломство членов Совета вызывало у Кари гораздо меньше беспокойства, чем Терновник. Она предостерегала нас, призывая не привлекать его внимания. Однако сейчас короля трудно было счесть угрозой. Он выглядел как уставший до черта белокурый парень, на плечи которого взвалили слишком тяжелую ношу.
– Я хотела бы сесть. – Кари вопросительно взглянула на негодующего доходягу с крестом.
Тот оскорбленно замялся. Пастырь Симон с досадой кивнул кому-то – и еретичке принесли кресло.
– Черный город нельзя уничтожить. Вы ведь не пытаетесь убить смерть, правда? – Кари села, положив ногу на ногу, и сцепила пальцы на коленях. – Он переполнился, как кубок, в который слишком много наливают. Мертвым не хватает места, и они выходят наружу. Так что я не смогу сказать вам, как его уничтожить. Но я могу объяснить, что будет происходить с Черным городом в ближайшее время.
– Ересь! – не выдержал кто-то.
Кари устроилась поудобнее, выставив на всеобщее обозрение грязные солдатские сапоги. Широкое шерстяное пальто сползло с ее плеча.
Эта женщина любое место умела превратить в трон, в вершину горы, с которой она смотрела на остальных. Пастыри не знали, как с ней говорить, вся она – воплощенный вызов приличиям, но и Акире, который ее интриговал и мог бы заинтересовать, не доверяли. И голос достался молодому королю. Черный город выбил почву из-под ног, заставил церковников нас бояться.
– Что стоит за движением башен? – спросил король. – Вы погибнете, если ты не дашь ответов.
– Мы все рано или поздно погибнем. Ты уже видел мертвых? Думаешь, меня страшит такая участь?
Голос Кари наполнился неподдельным, почти ребяческим любопытством. Ее самообладание перед шеренгами братьев и сестер веры походило на полное безрассудство. Пастыри с недоумением воззрились на Терновника, тот только дернул плечами. И я, и инквизиторы вокруг поняли, что он лжет. Неужели он тоже замечал убитых?
– Должен был видеть, – с непробиваемой уверенностью продолжила Кари. – Вскоре они разбредутся по Лурду. Мертвые пойдут туда, где живут их убийцы. Вы ведь должны были задаваться вопросом, почему шуай избегают кровавых схваток. Причина проста – Черный город.
– Да что ты… – начал было король, но Кари перебила его:
– У вас нет времени на то, чтобы загонять кхола в угол. Припасов в лагере достаточно, чтобы продержаться довольно долго, а вот дирижаблям Армады вскоре станет здесь неуютно. Вибрации города разрушают механизмы, вы и сами могли это заметить. Если вам нужен совет, то вот он: чем меньше вы будете здесь убивать, тем быстрее он двинется за реку, в столицу. Башни покинут Сит и перестанут отравлять питьевую воду. Так что оставить нас в покое в интересах Лурда.
– Город двинется в столицу? Как город может перемещаться? – изумился Терновник.
Удивленное выражение лица делало короля очень юным, но он тут же взял себя в руки.
– Это похоже на попытку запугать, – равнодушно произнес Акира. – Без особых на то оснований. Кари, ваша задача здесь – предоставить нам сведения, а также сдать предателя-инквизитора для казни. После этого оставшиеся вправе искать покой, если таковой возможен для таких безбожников, как вы.
Я похолодел. Кари не сказала, что я тоже стал частью цены за перемирие. Неужели она сдаст меня церкви?
– Основания есть. Рийат готовы взорвать «Господа воинств» по моему сигналу, лишив армию Армады командования и основного боевого корабля. Мы тоже погибнем, но в лагере остается Лютер, у которого сохранилось немало подарков для церкви. Исход я не берусь предсказать, но одно очевидно – армия Армады будет сильно ослаблена, когда столкнется с многочисленными крестьянскими восстаниями и ересями, которые неизбежны при появлении проклятых башен. Вам не удастся сохранить порядок. Лурд падет.
– Вы сумасшедшие фанатики! Дьяволово отродье! – вскричал пастырь Симон. – Все ваши колдуны заблокированы в пещерах!
– Она лжет. – Один из неизвестных мне инквизиторов усмехнулся. – Размытые формулировки, осторожные слова. Никто не способен взрывать корабли, находясь у горизонта.
Кари рассмеялась ему в лицо.
– Вы правда хотите это проверить, пастырь? Я с удовольствием покажу вам что-нибудь новенькое, но обычно церковь неохотно идет на эксперименты. Скрыться от ваших войск – не такая уж трудная задача. И, кстати, достойна ли инквизиция того доверия, что вы ей оказываете?
Она одарила меня заговорщическим взглядом, смещая внимание на факт моего предательства, который и без того не давал церковникам покоя.
– Мы должны убить ее, – с отсутствующим видом проговорил Терновник.
– У меня есть другое предложение. Вы не получите ни инквизитора, ни кого-либо еще из кхола. Зато я сдамся, расскажу все, что знаю о Черном городе, и предстану перед судом в столице. Взамен вы отпустите посла с моими людьми, а флот Армады должен отступить, позволив кхола отправиться прочь. Среди них нет желающих получать прощение церкви. Ты сохранишь много жизней братьев и сестер веры и вернешься в город, любимый всеми. Что скажешь, Терновник?
Эскорт из братьев веры зашумел. Если Кари хотела их поразить, у нее это получилось.
Уголок губ Акиры дернулся:
– Ты обезумела, женщина. Все, что тебя ждет в столице, – костер.
Каин и Доминик выглядели потрясенными.
– Какого черта! – Каин то открывал, то закрывал рот, и мне казалось, что он сейчас просто разорвется от внутреннего противоречия.
Мысль о том, чтобы отдать себя в руки врагов ради какого-то чужака, выглядела невероятной. Почувствовав, что взрыв близок, Кари раздраженно взмахнула рукой, приказывая нам замолчать, хотя никто не успел ничего возразить.
– Ты сдаешься взамен на какого-то полукровку? Швыряешь на игорный стол собственную армию, чтобы Акира отправился в лагерь безбожников? – Голос Терновника прервался. – Какой в этом смысл? Что за выгоду ты хочешь получить? Он никто.
Лицо Акиры окаменело. Я уже видел, как отменно он владеет собой, но слова короля задели посла.
– Вот что происходит, если женщина командует войсками, – хохотнул пастырь Симон. – Поистине сатана пожирает сам себя. Грех похоти победил грех гордыни.