ленных лучников-горожан.
Раздались первые крики раненных. Видя, как заволновались оставшиеся в резерве ратники, Эрик фон Бок выкрикнул приказ конным сотням готовить фланговые удары.
Потом произошло и вовсе необъяснимое. Одинокий фанатик, словно обезумевший исполин врубился в строй второй шеренги. Вместо того чтобы погибнуть пронзенный десятком копий, он играючи сеял вокруг себя смерть. Линия строя дрогнула и распалась. В тот же миг туда и ударила основная масса нападавших. Первые погибли, пронзенные копьями, даже не понимая, что случилось.
Выправляя положение, командир первой сотни с лучшими солдатами из своего личного десятка атаковал безумца. Он, как и Эрик фон Бок, понимал — смерть лидера горожан лишит их главного — веры и тогда фанатики будут обречены.
Фланговый удар первой сотни приняли на себя артель купцов. Лучший по организации и умению сражаться отряд горожан. Но противопоставить профессионалам, покорившим полмира, они ничего не смогли.
Если бы не Евлампий. Там где возникал он, имперцев буквально обдавало кровью, собственной кровью. Под его мечами пали командиры первой и второй сотни, в тщетной попытке убить его. Посланник патриарха превратился в подлинного ангела возмездия, сея смерть и ничего кроме смерти.
Фланговые атаки имперской конницы на мгновение ослабили натиск горожан. Но это не спасло имперцев. Две обескровленных отряда разорванных посредине потеряв своих сотников, были обречены. В считанные мгновения людской поток горожан захлестнул их порядки. И вскоре, волна нападавших обрушилась на обозников и полупустой лагерь.
Кровавая сеча приобрела черты какой-то немыслимой битвы. Ярость и профессионализм одних столкнулся с абсолютным фанатизмом других. Пленных не было!
Когда в очередной раз вихрь кровавого безумия на секунду отпустил Евлампия, он увидел перед собой самую стоящую цель. И Евлампий принялся настойчиво пробиваться туда, где виднелись флаги предводителя имперского войска.
Эрик фон Бок не был трусом. Он был профессионалом. Умеющим, в нужный момент лично возглавить атаку на врага, но сейчас это было бессмысленно. Чтобы спасти немногих еще живых требовалось сыграть отход. Обезумевшие горожане, вооруженные чем попали, рвали в клочья закаленные роты копейщиков и были близки к тому что бы полностью уничтожить его отряд.
— Какие будут приказания? — Старый товарищ, командир личной полусотни, обеспокоенно смотревший, как складывается бой, был готов атаковать со своими ветеранами и попытаться опрокинуть зарвавшихся горожан.
— Отходим. Этот бой нами проигран. — Затрубили сигнальные рожки и взмыли на пиках флажки-приказания.
Оставив на растерзание ополченцев и обоз, теряя людей, остатки имперского войска откатились назад, оставив поле боя за отцом Евлампием и его людьми.
Мечи, которые держал Змей, внезапно потяжелели. Запал прошел, как и действие «Зет-5».
Впрочем, в очередной раз, дело было сделано. Спаянные верой и кровью эти новоявленные солдаты господа станут очередным крохотным гвоздиком, что сейчас так умело заколачивал Евлампий в гроб чаяний империи покорить Хараг.
Не требовалось доказательств, что в открытом сражении против отборных легионов империи победить сможет разве что гений. Отставной диверсант не был гением и плохо знал тактику средневековых баталий. Он вряд ли смог бы командовать и тем более грамотно управлять огромными массами людей.
Но вот так наносить разящие уколы, появляясь то здесь, то там, превращая окрестности Харага в один сплошной костер религиозной войны, он умел.
Возможно, планы аббата были несколько другими, но Евлампия такая война устраивала как нельзя кстати. Он как искра, зажигал сердца людей, вселял в них веру и ненависть к захватчикам.
Вскоре его слава — святого отца Евлампия стала именем нарицательным. Полководцы империи столкнулись с невиданным доселе явление — войной на полное уничтожение, где даже женщины, немощные старики и дети чем могли, вредили захватчикам.
Раздергивая свои силы в тщетной попытке одним ударом подавить сопротивление, полководцы империи ни как не могли сконцентрироваться на главной своей цели — Хараге. И поэтому ими было принято такое ожидаемое и нужное решение для Евлампия. Взять город в полную осаду. А для этого требовалось уничтожить флот…
11
— Адмирал на мостике! — зычно успел рявкнуть вахтенный, прежде чем Мур Дронг появился, как всегда внезапно, неожиданно и стремительно. Он двигался большими шагами, словно чувствовал, что движется к очень большой цели. Два телохранителя просто не успевали за своим хозяином. И им приходилось изредка переходить на бег! При виде своего босса все пиратские капитаны, вольные наемники и капитаны боевых галер, подчиненные напрямую Дронгу, встали. Следом нехотя поднялись три полных капитана союзных эскадр и целый советник союза вольных городов, присланный сюда для контроля за Дронгом.
— Рому, — С ходу гаркнул новоиспеченный адмирал и тем же зычным голосом спросил. — Ну что там у нас Миурги, нового?
Последний месяц адмирал провел практически все время в море. И вот теперь воспользовавшись днем отдыха, он отоспался всласть.
После первой памятной победы над экспедиционным корпусом, Мур Дронг превратился в карающий меч для имперцев. Он употреблял весь свой талант, чтобы болезненно жалить неповоротливых мореходов империи, не забывая набивать свою мошну. Даже ром который он сейчас пил, особо не таясь, развалившись в кресле, был призом доставшийся после налета на караван имперцев. Рядом на вытяжку стояли багровеющие от ярости командиры эскадр союза вольных городов юга, но отчаянного морехода, бывшего пирата и нынешнего адмирала объединенного флота это волновало мало.
Он лишь изредка бросал взгляд на Миурги который уверенно чертил схему посторенний имперского флота, вчитываясь в поступившие донесения разведки. И ждал.
— Я бы хотел заметить, — первым не выдержал советник. Он был не глуп, этот представитель единого военно-оборонительного союза и успел многое повидать, но триста боевых галер империи против ста двадцати союза вольных городов, это казалось ему самоубийством.
— Не надо слов, — Дронг с силой опустил свой пустой бокал на стол и рывком вскочил. — Там, господа капитаны и господин советник, в осажденном Хараге, находиться человек, которому я поклялся через два дня привести сорок транспортных галер в порт и поставить их под погрузку и эвакуацию. Я это сделаю. И тот, кто осмелиться мне помешать просто умрет, как те самые имперские недоумки, рискнувшие притащить сюда весь свой флот. Не будьте глупцами, триста галер против ста двадцати. Боевая галера империи это — двадцать матросов, сто рабов-гребцов и восемьдесят солдат. Боевая галера союза — двести воинов и ни одного матроса, ни раба. Жадность и желание взять Хараг сыграли дурную шутку с прославленными полководцами империи. Они сухопутны до мозга костей. Наша разведка утверждает, здесь весь флот империи. А как вы знаете, мне рискнули поручить только авангард наших сил и не более. Трусливые чинуши из адмиралтейства держат почти еще сотню боевых галер и галеасов у себя под боком. И это не считая боевых галер кланов, богатеев и прочих способных себе позволить содержать боевые корабли с экипажами.
Запомните. Мы абсолютная и единственная сила здесь на море и завтра в сражении этот факт станет реальностью. Согласно единого плана, уже завтра на рассвете все крупные порты империи будут атакованы галерами с пиратскими флагами. Будут гореть верфи и причалы, гибнуть рыбаки и разграбляться замки аристократов. Имперская знать взвоет, а империя десятилетие лет будет восстанавливать утраченное на море.
— Вы можете это обещать? — Советник был на грани, чтобы не вспыхнуть, и не наговорить колкостей. Лишь многочисленная охрана Мур Дронга останавливала советника, что бы здесь и сейчас запретить даже думать о генеральном сражении.
— Генеральное сражение состоится завтра. А послезавтра остатки имперского флота бросятся назад спасть то, что еще можно спасти!
— Это утопия! Мы считаем… — Начал было один из капитанов союзной эскадры, но уловив на себе бешенный взгляд Дронга предпочел замолчать.
— Флот империи, преградивший нам путь, состоит из трех разномастных групп и соединений. А именно: столичная эскадра. Это 50 вымпелов лучших морских судов, что имеет империя. Еще я выделяю группу пограничных галер. Их около семидесяти. Это серьезные противники. Но у пограничников есть один недостаток. Они не моряки. Это именно пограничники. Умеющие догнать контрабандиста и выпотрошить его. Биться в строю они не смогут. Думаю, все здесь понимают, что управлять флотом, эскадрой или даже группой кораблей — значит указывать им направление и конечную точку движения, я уже не говорю об оперативной управляемости. У пограничников таких навыков нет.
Все оставшиеся суда — это ветхие, старые, ни к чему не пригодные посудины, кроме плавания вдоль берега. Эту часть противостоящего нам флота собирали отовсюду, откуда могли, оголив все морские порты и крепости. Экипажи не слажены, выучка минимальна. Там вместо знаменитых легионеров империи портовые стражники и рыбаки, мобилизованные на галеры. И этот сброд, именуемый почему-то военный флот империи, вызывает у вас трепет?
Из всего сказанного следует однозначный и непреложный вывод: флотоводец империи сможет подать один-единственный сигнал: — начинаем! И далее уповать только на храбрость и искусство своих бойцов, и на милость Единого. Не более того…
— Каков ваш план сражения? — Советник был сторонником переговоров и прежде чем идти на конфликт хотел выслушать предложения Дронга.
— Численное превосходство имперцев необходимо обернуть в нашу пользу. Мы выберем местом сражения узкую часть Харагского пролива. Там вряд ли поместятся все корабли империи. Соответственно они понадеются на свое численное превосходство и попробуют развернуть как можно больше сил. Анализ предыдущих схваток дает основания считать, что там, в проливе расстояние между галерами у имперцев будет не более трех — пяти метров. Что значительно затруднит их возможность маневрировать.