Джон вглядывался, силясь получше рассмотреть лицо всадницы, хотя и так уже всё понял.
— Джон… — неуверенно позвала его Энни. — Это… она?
Он лишь кивнул — на большее сил не хватило.
Энни, видимо, тоже поняла, что прямо сейчас прыгать на лошадь, резко разворачиваться и скакать как можно дальше отсюда уже бесполезно. Жанетта, казалось, могла найти их где угодно, настичь, налететь хоть на самом краю земли… Впрочем, она и вчера, после побега Джона, и ночью, и утром могла это сделать. Видимо, просто играла. Она любила поиграть со своими жертвами, будто кошка с мышью.
Когда она приблизилась (а на это у неё ушло не более половины минуты), он разглядел её горящие золотом глаза и торжествующую улыбку на алых губах.
Жанетта пришпорила лошадь в метре от застывших Джона и Энни и взглянула на них с невероятным довольством.
— Так и знала, что ты будешь не один, Джон, — улыбнулась она, оскаливаясь. — Но уж простите, что помешала. Нам надо продолжить путь, дойти наконец до Конвея и сделать то, что нужно. То, что хотела я, а не… — Она наигранно замялась и положила руку на грудь. — А не эта бедная девочка. Но, думаю, это не так уж и важно, правда?
То есть Кара всё-таки существовала, и сейчас дух Жанетты снова занял её тело? Или ведьма, как всегда, врёт? Джон склонялся ко второму — верить ей ни в коем случае нельзя. Скорее всего, она правда играла с ним всё это время, изображая из себя жертву, и сейчас продолжает игру.
Он хотел было уточнить у неё, не скрывая едкости и агрессии, но Жанетта вдруг взмахнула рукой, и он не смог ничего сказать — горло словно сковало невидимым ошейником, язык и голос перестали слушаться.
— Помолчи немного, я ещё не договорила, — усмехнулась она. — Хотя, видят богини, я не желала этого делать… Мне всё-таки нравится твой голос, правда, говоришь ты иногда полнейшую ерунду.
Наконец Жанетта спрыгнула с лошади и медленно, не прекращая улыбаться, подошла к ним ближе.
— Ах ты сука! — вскрикнула вдруг Энни — видимо, на неё заклятие немоты не подействовало. Девушка же быстро вытащила меч из висящих на поясе ножен и бросилась на ведьму с поистине разгневанным видом. — Кошка ты драная! Не знаю, что именно ты там задумала, но тебе не жить!
Джон хотел было остановить её, но не смог ни пошевелиться, ни издать какой-либо звук. А Энни с мечом наперевес кинулась на Жанетту, даже успела замахнуться, но полный искреннего веселья смех ведьмы, кажется, выбил её из строя.
— Ты милая, — сказала она и неожиданно, без какого-либо вреда для себя, обхватила рукой лезвие меча Энни и осторожно отвела его от себя. Джон заметил, что на коже ладони не осталось ни капельки крови, ни пореза. — И такая храбрая.
Меч вдруг выпал из рук Энни, а Жанетта приблизилась к ней и аккуратно, можно сказать, нежно коснулась щеки. Неизвестно, отчего Энни замерла и не стала сопротивляться: от ошеломления действиями ведьмы или из-за какого-то заклятия… Джон покачал головой, пытаясь справиться с собственным ступором, но не смог.
Жанетта продолжала смотреть Энни в глаза, а та вдруг издала какой-то хриплый стон и задрожала.
Джон понял, что прямо сейчас мог бы извлечь из ножен Ключ, быстро подскочить к ведьме сзади и ударить её, пронзить её спину, а потом — изрубить тело на мелкие кусочки, сжечь и закопать поглубже, чтобы она уже никогда не вернулась в этот мир… Но он понял он и то, что у него не получится. Эта адская тварь взяла под контроль его разум и тело и вот-вот убьёт Энни. И он ничего не сможет сделать. Прямо как тогда, когда умерла Элет.
— Впрочем, нет, ты можешь нам ещё пригодиться, — произнесла вдруг Жанетта и сделала шаг назад, ближе к лошади.
Энни тут же резко втянула ртом воздух и рухнула на колени, хватаясь за шею. Джон понял, что ведьма едва не задушила её — прямо как Флориану вчера… В тот же миг он почувствовал, что освободился от связывающих чар, и бросился к Энни. Она побледнела, а белки глаз её покраснели, будто в них разом лопнули все сосуды. Дышала она прерывисто и явно с трудом, то и дело громко втягивая воздух и кашляя.
А Жанетта тем временем, свято уверенная, что её никто не тронет, что-то искала в седельной сумке.
Лишь убедившись, что с Энни всё более-менее хорошо, Джон решительно поднялся, вынул меч из ножен и, осознавая, впрочем, что шансы невелики, направился вперёд.
Ведьма резко повернулась и взмахнула рукой. Ключ, как уже раньше случалось, тут же исчез — будто растворился в воздухе, стал стеклянным, хрустальным, невидимым, и твёрдости и холода рукояти в ладони Джон больше не чувствовал. Он заметил, что Жанетта сжимала в кулаке деревянную пластинку с руной на кожаном шнурке — видимо, эта руна и заставила меч исчезнуть.
— Пока вы с Карой… — начала она.
— Да прекрати же ты лгать! Я понял, что не было никакой Кары, что всё это время со мной ходила ты…
— Кара была, — устало вздохнула Жанетта. — Она принесла тебе клятву, помнишь? И она её сдержала, хоть и не до конца. Ну так вот, когда вы путешествовали, я времени даром не теряла, — продолжила ведьма поистине ласковым тоном, будто объясняла несмышлёному ребёнку какие-то особенности окружающего мира, — собирала силы — и ещё все знания об этом мече. И вот что поняла. Раньше он подчинялся тебе — исчезал, когда в нём не было особой надобности, если он занимал много места или привлекал излишнее внимание, и появлялся, если в нём возникала острая необходимость. Тот святоша, изгнавший мою подругу Суккуб, передал его тебе, поэтому меч стал тебе подчиняться. Но я нашла, как преодолеть твою власть над мечом, и теперь он — мой. — Жанетта улыбнулась, щёлкнула пальцами, и через мгновение Джон увидел Ключ, привязанный к седлу. — К слову, о Суккуб… я удивлена, почему она не привела тебя ко мне. Я же просила её.
— Я убил твою подружку, — хмыкнул Джон, не скрывая искренней радости и торжества. — Прикончил её Ключом в заброшенной церкви в чаще.
Она снова приняла облик Элет — или просто вселилась в похожую на неё девушку, а Джон в темноте просто не разглядел разницы, — и этого он ей простить не смог.
— О… сделаю вид, что мне жаль. — Жанетта и правда убрала улыбку. Затем снова развернулась и направилась к лошади. — А теперь пойдёмте, мои юные друзья. Время не ждёт, богини рвутся на свободу. И да, Джон. Если ты не будешь мне подчиняться — я её убью. — Она кивнула на Энни, которая только что с трудом поднялась на ноги.
— Почему ты думаешь, что мне есть до неё дело? — попытался сблефовать Джон. — Я её знать не знаю.
— А я знаю, что ты лжёшь. — Жанетта прыгнула в седло. — Ты слишком добр для того, чтобы оставить в опасности даже случайную знакомую и не взять на себя ответственность за её жизнь. Она оказалась невольно связана с тобой, и ты чувствуешь это. Впрочем, если это моё условие кажется тебе неудачным… — Она подняла руку и показала ему руну, которую всё ещё сжимала в кулаке. — Это заставит вас пойти за мной. Вам не сбежать, не спрятаться и уж тем более не убить меня под покровом ночи. Если вы сделаете это, я всё равно найду вас, из-под земли достану, а лишить меня жизни ты уже никак не сможешь — Ключ-то у меня. Поэтому пойдём, Джон. И помоги своей подружке, а то она вот-вот в обморок упадёт. Признаюсь, я немного перестаралась, но, думаю, к завтрашнему утру она поправится.
С этими словами Жанетта пришпорила лошадь и рысью повела её на закат. И Джон понял, что и ему, и Энни ничего не остаётся, кроме как пойти следом.
Глава 9. Всадницы
Конвей оказался совсем не таким, каким Джон представлял его и каким он являлся ему во сне. Он ожидал увидеть хотя бы несколько целых башен — где-то же должна была жить Кара весь этот год! Она сама говорила, что от Конвея кое-что сохранилось, остались даже запасы еды, места, где можно было прятаться от дождя и снега…
Потом он вспомнил, что не было никакой Кары. Что Жанетта лгала ему, играла с ним, а он проглатывал эту ложь раз за разом. Но она и сейчас продолжала утверждать, что Кара существовала и даже действительно хотела разрушить её планы, а ей снова пришлось занять её тело. Однако Джон ей не верил. Он уже никому не верил, в том числе и себе.
До Конвея они шли недолго — на двух лошадях галопом доскакали за день. Жанетта позволила устроить привал на ночь, но сама не спала и не ела, внимательно следя за своими пленниками и вслушиваясь в каждое их слово. Джон всё же смог тихо извиниться перед Энни за то, что втянул её во всё это, а та лишь усмехнулась, покачала головой и сказала, что сама виновата. Мол, надо было ей спокойно идти дальше и даже не заговаривать с Джоном — помнила ведь, с какими тёмными тайнами он оказался связан… Потом уже настал черёд извиняться ей.
Жанетта слышала этот их разговор, но никак на него не отреагировала, даже не усмехнулась.
В целом ночь на привале прошла спокойно, но именно тогда Джону приснился самый страшный сон за всю его жизнь.
Всё это время он много думал об Элет и о её просьбах, требованиях, приказах пойти за Карой и якобы спасти мир. Поэтому, увидев её в очередной раз, он ожидал очередных наставлений… Разве теперь, когда правда открылась, может она убеждать его идти дальше? Возможно, она могла бы дать совет, хотя бы словом помочь остановить Жанетту… Но он ошибся. Элет просто лежала на большой кровати, без спинки и изножья, застеленной ослепительно белой простынёй. Белое платье почти сливалось с этой постелью, равно как и бледная кожа девушки. Её руки были сложены на животе, глаза — закрыты, и Джон понял, что в этом сне она была мертва.
Впрочем, он даже не вздрогнул от этого жутковатого зрелища — в этом сне он себя не ощущал, не мог двигаться, ходить, даже моргать, лишь непрестанно видел мёртвую девушку на белой-белой постели в белой-белой комнате.
Но внезапно посреди этой ослепительной белизны появилось чёрное пятно. Поначалу оно было бледным и незаметным, но потом, будто облачко дыма, стало сгущаться и темнеть, принимая человеческий облик. Происходило это долго, или просто во сне остановилось течение времени, и чем дольше пятно разрасталось, становясь человеческим силуэтом, тем сильнее начинал дрожать Джон. В груди холодело, как будто кровь прекратила свой бег по венам. Но он по-прежнему ничего не мог сделать и проснуться тоже не мог. Руки и ноги не шевелились, взгляд был прикован к ложу, и лишь сердце бешено трепыхалось в груди раненой птицей. И как это остановить?..