Он шел по затемненной — с прогалинами лунного света — роще и чувствовал, что на душе у него становится гадко. Он шел теперь по другой тропинке, ведущей к палаткам ротного бивака.
В штабной палатке было темно: Кларк и Розенберрн лежали на своих конках и спали. Тогда Уорден направился к палатке, отведенной под вещевой склад.
Там он застал Пита и Мэйлоуна Старка, сидевших при свете затемненного одеялом фонаря за привезенными Питом из Скофилда бутылками. На придвинутом к задней стене импровизированном столике, сделанном из козел для пилки дров и широких досок, стоял портативный радиоприемник — собственность Пита, — из которого лилась танцевальная музыка. В злополучный день седьмого декабря Пит тщательно упаковал этот приемник и привез с собой на позиции.
— От нашей роты почти ничего не осталось, — мрачно произнес Старк.
— А! Милт! Входи, входи, — обрадовавшись приходу Уордена, сказал с койки Пит и встал ему навстречу. — А мы как раз говорим, что рота здорово изменилась за последнюю пару месяцев.
— Чепуха! — пренебрежительно усмехнувшись, сказал Уорден. — Если она и меняется, то ничуть не быстрее, чем раньше. — Он снял с плеча винтовку, сел рядом с Питом и взял протянутую ему чарку — крышку фляги, до половины наполненную виски. Уорден быстро выпил чарку и попросил наполнить снова. — А где Рассел? Я думал, что он здесь.
— Был, — угрюмо отозвался Старк.
— Он сейчас в кухонной палатке, через дорогу, поварам рассказывает, — сказал Опт.
— Интересно, что он будет делать, когда станет уже некому рассказывать? — поинтересовался Старк.
— Наверно, запьет, — сделал предположение Пит.
Слышавшаяся из глубины палатки танцевальная музыка оборвалась, и послышался голос диктора.
«Сигареты «Лаки Страйк» в бывшей зеленой упаковке теперь тоже на войне», — говорил диктор.
— В жизни еще не видел, чтобы в воинской части личный состав менялся, как у нас: люди приходят и исчезают прямо на глазах, — мрачно изрек Старк.
— Э, я думал, вы тут веселитесь, а у вас похоронное настроение. Прямо как на поминках, — съязвил Уорден.
— А почему бы и нет? — воинственно сказал Старк.
— Немного смеха не помешает, я думаю. Даже на поминках. Надо покрутить приемник и найти настоящий джаз, такой, чтобы внутри все заходило. А то передают какую-то дрянь.
— Не надо, пусть, — запротестовал Пит. — Это передача «Лучшие пластинки за неделю».
— Как, в понедельник? — удивился Уорден.
— Между прочим, Прюитт был мой близкий друг, — плохо скрывая раздражение, сказал Старк.
— Это повторение передачи из Штатов в записи, специально для военнослужащих, — объяснил Пит.
— Правда? — ухмыльнулся Уорден. — Повторение в записи? Для военнослужащих? Скажи пожалуйста, они нас прямо на руках носят. Если так пойдет дальше, то скоро они нам зады будут подтирать, а?
— Может, тебе он близким другом и не был, — продолжал Старк, — а мне был.
— И хорошо, что не был, черт бы его побрал! — зло сказал Уорден. — У меня из-за него были один неприятности.
— У тебя, сукина сына, сердца нет, понял? — все больше задираясь, сказал Старк.
— Не стоит так говорить о солдате твоей же роты, Милт, — сказал Пит, — после того как его убили. Даже если он и дезертир. И даже в шутку не стоит.
— В шутку? — сказал Уорден. — Какие тут шутки!
— Я просто не могу, все время только об этом и думаю, — заговорил опять Старк. Он начал перечислять знакомые имена. — Лева переведен в тринадцатую роту на должность каптенармуса, Блюм покончил жизнь самоубийством, Маггио уволен из армии, Холмс и О’Хейер ушли в штаб бригады. Потом начали прибывать все эти молодцы из корпуса подготовки офицеров резерва. А теперь вот Прюитт…
— Чепуха, — с издевкой продолжал Уорден. — Иногда мы за месяц теряем не меньше людей — когда увольняем выслуживших срок службы.
— По-твоему, никакой разницы нет: умер человек или уехал домой, отслужив свой срок, — наседал Старк.
— Ну, как хотите, а для роты действительно никакой разницы нет, — заключил Уорден. — А ну, Пит, налей еще по одной.
— А вот теперь через пару дней уезжает старина Пит, — с унылым видом проговорил Старк.
— Не забудь и старину Айка, — ухмыльнулся Уорден.
— Если хотите знать, лично я буду до смерти рад выбраться отсюда, — сказал Пит. — Думаете, мне нравится ползать на брюхе, как ящерица, по каменным щелям у Макапуу?
— А главное, теперь наша рота уже не та, — продолжал твердить свое Старк.
— Вы прямо как маленькие дети! — фыркнул Уорден. — Возьмите любое подразделение: люди там приходят и уходят. А вы что хотите? Чтобы мы все до старости вместе служили, в один день уволились и жили потом где-нибудь всем кагалом?
Музыка по радио прекратилась, и опять послышался голос диктора.
«Не пытайтесь искать на прилавках табачных ларьков свои любимые сигареты «Лаки Страйк» в знакомой вам зеленой упаковке, — говорил диктор. — Ваши любимцы оделись теперь в другой цвет».
— Помяните мое слово, — с уверенностью человека, знающего, что он говорит, сказал Пит. — Золотые денечки на этом утесе кончились. А если и начнут снова давать нашему брату увольнительные, у каждого бара и у каждого публичного дома будет очередь на несколько кварталов. И пропускать там будут по поточному методу.
— Я и сам бы рад отсюда выбраться, — сказал Старк, — только податься некуда.
— Зато у старого Пита будет роскошная жизнь. Когда он вернется в Штаты, — сам о себе в третьем лице заговорил Пит.
— Даже если бы у меня и было куда поехать, — говорил Старк, — мне все равно сейчас не удалось бы получить перевод.
— И буду я думать о вас, друзья, как сидите вы посиживаете на камушках у Макапуу, — говорил Пит.
— Если бы и можно было перевестись, — продолжал свою мысль Старк, — все равно везде одно и то же: те же новобранцы, те же парни из корпуса подготовки офицеров резерва.
— Чудаки вы какие-то! — не выдержал Уорден. — Сравнили мир и войну! Везде сейчас одно и то же. И там, в Штатах, так же строго с разными отпусками и увольнениями, как и здесь.
— Нот уж, извини, — возразил Пит.
— Значит, если я даже и переведусь отсюда, никакого толку в этом не будет? — спросил Старк.
— Нет уж, извини, — опять сказал Пит. — Там полно женщин. Никто никого ни в чем не ограничивает.
Уорден посмотрел на него пристально.
— Да заткнетесь вы, наконец, или нет? — сказал он тоном человека, которому изрядно надоело слушать бестолковые и бессмысленные речи.
— Я завидую тебе, — уныло сказал Старк Питу.
— И правильно делаешь, — одобрил Пит. — Меня поставят обучать новобранцев. Легкая, тихая работа. Как у конторского служащего: восемь часов отработал — и будь здоров. Ну сам посуди: за каким дьяволом мне оставаться в этой проклятой дыре?
— Я завидую тебе, — печально сказал Старк. — Боже мой, как я тебе завидую!
— А ну заткнись! — сказал ему Уорден.
— Бары! Кабаре! Шикарные рестораны и гостиницы! — продолжал между тем Пит.
— Ты вовремя уезжаешь. Скоро от нашей старой роты останутся лишь обломки, — мрачно произнес Старк.
— Я сказал, заткнись! — опять повторил Уорден.
— А вы будете спать на камнях, — входя в раж, говорил Пит. — Есть холодную похлебку из котелка! Надрывать пупок, ставя колючую проволоку! — От возбуждения он вскочил с койки, на которой сидел. — А жить прямо на берегу, на песке! Будете стоять в очереди, чтобы выпить рюмашку или погладить девчонку! Будете первым пехотным подразделением под ружьем! Вас первых пошлют дальше на юг, когда мы начнем занимать эти грязные острова!
С каждой сказанной фразой он неуклюже наклонялся вперед, как бы выстреливая свой словесный заряд. Лицо у него было красное. По щекам катились скупые слезы.
— Жить на дьявольской пороховой бочке! — продолжал Пит срывающимся голосом. — Которая вот-вот взорвется!
Уорден вскочил с койки и обеими руками обхватил Пита, который раскачивался теперь так сильно, что приходилось только удивляться, почему он не рухнет.
— Хорошо, хорошо, Пит, хорошо. Садись. Выпей еще. Давай послушаем музыку.
— Все в порядке, — несколько задыхаясь, сказал Пит. — Я просто немножко распалился. Отпусти меня.
Уорден отпустил его, и он снова сел.
— Где мой стакан?
— Вот он, — ответил Уорден, протягивая ему наполненную крышку от фляги.
— Догадайся, кого я встретил сегодня в Скофилде, Милт? — спросил Пит.
— Не знаю. Кого? — сказал Уорден, протягивая опорожненную чарку.
— Подожди, открою другую бутылку, — сказал, поднимаясь, Пит. — Эта уже готова. — Он пошел к столу.
Передача музыки опять прекратилась, и снова послышался голос диктора.
«Сигареты «Лаки Страйк» в бывшей зеленой упаковке теперь тоже на войне», — говорил диктор.
— Так кого же ты встретил в Скофилде, Пит? — спросил Уорден, возвращаясь к прерванной теме.
«Ваши любимцы надели форму цвета хаки и пошли на военную службу», — продолжал диктор.
— Жену капитана Холмса, — сказал Пит. Он налил виски Уордену. — Ты можешь себе представить? Сто лет ее не видел. Я встретил ее в отделе эвакуации штаба полка, когда забежал туда, чтобы взять выписку из приказа. Она возвращается в Штаты на том же пароходе, что и я.
— Ха-ха-ха! — пьяно загоготал Старк.
— Кого? — переспросил Уорден.
— Жену капитана Холмса, — повторил Пит. — Ну что ты, неужто не помнишь жену капитана, то есть майора Холмса?
— Как же, как же, — ответил Уорден, — конечно помню.
— Ха-ха-ха! — оглушительно смеялся пьяный Старк.
— Живут они, кажется, на старом месте, и за проездными документами на себя и сынишку она пришла в штаб полка, а не бригады. Сколько ж их там, сердечных, было: и жена майора Томпсона, и жена полковника Делберта, и еще много разных. А жену Холмса определили на тот же пароход, на котором отправляют и меня. Отплывает шестого января.
— Ха-ха-ха! — опять закатился Старк.
— Что с тобой? — спросил его Пит.
— Ничего, — оскалился Старк. — Просто так, я подумал об одной вещи.