Фэтсо ударил его полицейской дубинкой в грудь и снова задал свой вопрос. Ни один нерв не шевельнулся на лице заключенного, и он по-прежнему, не мигая, глядел прямо на Фэтсо. Сержант наносил ему один удар за другим, но ничего не добился.
Ничего не дали побои и других заключенных. Очевидно, во втором бараке методы, к которым прибегал Фэтсо в первом бараке, не давали эффекта. Пройдя вдоль рядов заключенных, Фэтсо вернулся к Томпсону, и они сразу подошли к Бэрри.
— Кто сломал руку Мурдоку? — спросил Томпсон.
Все сразу поняли, что Томпсону известен сообщник Мурдока.
Бэрри ничего не ответил. Фэтсо ударил его.
— Ты сломал руку Мурдоку? — снова спросил Томпсон.
Бэрри молчал. Фэтсо ударил его в живот.
— Ты сломал руку Мурдоку? — повторил вопрос Томпсон:
Бэрри ничего не ответил, и Фэтсо ударил его в бок.
— Нам хорошо известно, кто сломал руку Мурдоку по его просьбе, — сказал Томпсон.
Бэрри ухмыльнулся. Фэтсо снова ударил его дубинкой в живот.
— Два шага вперед, — скомандовал Томпсон.
Бэрри повиновался.
Фэтсо ударил его дубинкой по переносице, и Бэрри опустился на колени, а несколько секунд спустя снова встал. Кровь ручьем текла у него из носа, но он не поднял руки, чтобы утереться, и по-прежнему глядел куда-то вдаль, на стену барака. Он только облизал губы и улыбнулся майору.
— На твоем примере, Бэрри, я покажу остальным, что ждет каждого, кто слишком высоко задирает нос, — зло произнес Томпсон. — Я научу тебя низко кланяться. Еще раз тебя спрашиваю, ты сломал руку Мурдоку?
— Пошел к дьяволу, — выругался Бэрри.
На этот раз Фэтсо ударил его дубинкой прямо в рот. Бэрри покачнулся, но удержался на ногах. Его взгляд помутнел, но был по-прежнему обращен куда-то на стену. Выпрямившись, он пошевелил языком во рту и выплюнул два зуба прямо под ноги Фэтсо.
— Я убью тебя, Фэтсо, — сказал Бэрри, улыбаясь. — Если я когда-нибудь выйду отсюда, то тебе не избежать смерти. Поэтому лучше постарайся убить меня, иначе считай себя покойником.
На Фэтсо эти слова не произвели никакого впечатления. Оп снова поднял дубинку, замахнулся и хотел было ударить Бэрри, но его остановил Томпсон.
— Отведите его в «яму», — сказал майор. — Незачем пачкать барак.
Фэтсо схватил Бэрри за руку и потянул его к двери. Но Бэрри вырвал руку и сказал:
— Убери свои грязные лапы. Я сам могу идти.
Караульный открыл дверь. Бэрри вышел, а за ним следом двинулся Томпсон, сопровождаемый караульными.
— Сумасшедший парень, — произнес Джек Мэллой, как только закрылась дверь барака. — Их этим не возьмешь. Я же говорил ему не раз: не стоит так вести себя.
— А может, он больше не в силах был терпеть? — сказал Прюитт.
— Ему придется теперь еще тяжелее. Они не шутят.
Впервые они услышали крик заключенного, попавшего в «яму». Тот факт, что этим заключенным наверняка был Бэрри, свидетельствовал лишь об одном — Томпсон и Фэтсо действительно не шутили, решив во что бы то ни стало добиться своего. Было уже половина десятого, а свет в бараке все не выключали. Это могло значить только, что все представление еще впереди. От проходившего мимо двери рядового Хэнсона они узнали, что Бэрри выдал один из находившихся на верху карьера караульных.
В половине двенадцатого в бараке снова появился Томпсон, сопровождаемый па этот раз десятком вооруженных карабинами караульных.
Заключенных выстроили в. колонну по два и новели в «яму». Вдоль всего коридора стояли вооруженные караульные с винтовками наизготовку. Заключенных поставили вдоль стен «ямы», и за спиной у них встали караульные.
Бэрри стоял у боковой стены, все еще пытаясь изобразить улыбку на распухшем от побоев лице. Он был неузнаваем. Перебитый нос распух, и из него жирной струей текла кровь. При каждом покашливании кровь вытекала и изо рта. Глаза были почти полностью закрыты. От ударов дубинкой надорвались ушные раковины. Все его белье было в крови.
— Он мертв, — шепнул кто-то Прюитту.
Фэтсо и два караульных стояли прямо против Бэрри, а Томпсон несколько в стороне в углу.
— Мы хотим показать вам, что бывает с людьми, которые слишком высоко о себе думают, — резко сказал Томпсон. — Сержант, начинайте.
— Повернись лицом к стене, — приказал Фэтсо Бэрри.
— Лучше убей меня, Фэтсо, — прошептал Бэрри. — Лучше убей. Если ты этого не сделаешь, я убью тебя, как только выйду отсюда.
Фэтсо шагнул вперед и ударил Бэрри ногой в пах. Бэрри вскрикнул.
— Повернись к стене, — снова раздалась команда, и Бэрри на этот раз повиновался.
— Сукин ты сын, — прошептал он. — Лучше убей меня. Иначе будешь покойником сам.
Казалось, у Бэрри осталась всего одна-единственная мысль, и он сосредоточенно высказывал ее снова и снова.
— Ты сломал руку Мурдоку? — спросил Фэтсо.
Бэрри пробормотал что-то невнятное.
— Бэрри, слышишь меня? Ты сломал руку Мурдоку? — повторил вопрос Фэтсо.
— Я слышу тебя, Фэтсо, — тихо сказал Бэрри. — Лучше убей меня, или я убью тебя. Лучше не медлп, убей.
— Браун, дай-ка ему, — приказал Фэтсо одному из караульных.
Браун шагнул вперед, взмахнул дубинкой и нанес Бэрри страшный по силе удар в область почек. Бэрри дико закричал, затем закашлялся, и кровь полилась у него изо рта.
— Ты сломал руку Мурдоку? — спросил Фэтсо.
— Будь ты проклят, — прошептал Бэрри в ответ. — Или убей меня, или я убью тебя.
Заключенных продержали в «яме» пятнадцать минут, а затем под конвоем караульных отправили обратно в барак и сразу дали отбой. Из «ямы» то и дело раздавались крики, и никто не мог уснуть. Тем не менее без пятнадцати минут пять прозвучал сигнал подъема.
Во время обеда стало известно, что Бэрри отправили в тюремную больницу. В сопроводительном письме было сказано, что в результате падения с машины он получил тяжелые травмы спины и головы.
Около полудня на следующий день Бэрри умер «от внутреннего кровоизлияния и травм, вызванных, — как говорилось в официальном сообщении, — падением из кузова автомобиля, двигавшегося с большой скоростью».
Прюитт не говорил Мэллою о своих намерениях, пока не пришло известие о смерти Бэрри. Он все решил, когда Бэрри был еще жив, но не хотел пока ни с кем делиться своими планами.
— Я убью его, — сказал Прюитт Мэллою. — Только подожду своего освобождения из тюрьмы, а потом где-нибудь подкараулю и убью. Конечно, я не собираюсь ему объявлять об этом, как Бэрри. Буду пока помалкивать и ждать подходящего момента.
— Его, конечно, следует убить, — ответил Мэллой, — хотя вряд ли этим чего-нибудь добьешься.
— А я ничего особенного и не хочу добиваться. Только я чувствую, что, убив его, снова стану человеком.
— Надеюсь, ты не собираешься нападать на него неожиданно, из-за угла? — поинтересовался Мэллой.
— Нет, не собираюсь. Он даже сможет защищаться. Мне рассказывали, что Фэтсо часто посещает один бар в городе и что у него всегда при себе нож. Я убью его ножом. У нас будут равные шансы, но ему не удастся убить меня. Я убью его, и никто но узнает, как все произошло.
— Ничего ты не добьешься, убив Фэтсо.
— Я сделаю это в память о Бэрри, которому так хотелось это сделать, но не пришлось.
— Да и Бэрри ничего не добился бы. Его судьба была предрешена с того дня, как он родился.
— Судьба Фэтсо тоже предрешена.
— Конечно. Могло случиться так, что Бэрри оказался бы на месте Фэтсо, а Фэтсо на его месте. Если ты хочешь убить, так убей тех, кто сделал Фэтсо таким, какой он есть. Он ведь только выполняет свой служебный долг.
— Вот и я свой долг выполню. Только я вижу свой долг совсем не в том, в чем видит его Фэтсо.
— Если бы убийство Фэтсо могло что-нибудь дать нам, я бы, не колеблясь, поддержал тебя. Не дело-то в том, что если ты и убьешь его, то на его место придет другой. Почему, например, ты не хочешь убить Томпсона?
— И вместо него назначат другого.
— Конечно. Но ведь Фэтсо выполняет его приказы.
— Не знаю, но у меня почему-то нет такой ненависти к Томпсону, как к Фэтсо. Майор Томпсон — офицер, от него можно всего ожидать. Но ведь Фэтсо человек нашего круга. А раз так, значит, он предатель.
— Понимаю. И все же ты не прав, собираясь его убить. Это ни к чему не приведет.
— Может быть. Но я уже принял решение, и оно окончательно.
— Ну что же. Пусть будет так, но это совсем не тот вывод, к которому ты должен был бы прийти, если бы прислушивался к моей теории пассивного сопротивления. Ты ничего не понял, как не поняли меня Бэрри и Анджелло. Ни тот, ни другой не использовали моего метода. Их сопротивление было активным, а не пассивным. У них просто не было оружия.
— И все же я убью Фэтсо. Иного выхода для меня нет. Такой, как Фэтсо, жить недостоин.
Мэллой пожал плечами, взглянул куда-то в сторону. Свет уже давно был выключен, и заключенные спали. Мэллой и Прюитт сидели друг против друга и молча курили. С общего согласия заключенных Прюитт перебрался на нары рядом с Мэллоем, сразу после того как Анджелло забрали в тюремную больницу.
— Ну, хорошо, — сказал Мэллой. — Я давно хотел рассказать тебе кое о чем, а сейчас, когда ты поделился со мной своими планами, считаю, что откладывать это не стоит. Так вот, меня скоро здесь не будет.
— Почему? — удивленно спросил Прюитт.
— Но знаю, смогу ли объяснить тебе это, — медленно произнес Мэллой. — Со мной творится что-то странное.
— Ты болен?
— Нет, не болен. Но я чувствую, что мне не хватает сил, чтобы до конца выдержать свою линию. Я чувствую себя виновным в том, что произошло с Анджелло и Бэрри.
— Не говори ерунды, Джек.
— Это не ерунда, это правда. И Анджелло и Бэрри попытались следовать моим советам и потерпели неудачу. Я всегда хотел дать людям полезный совет, но ничего хорошего из моих советов у них не получалось. Видимо, виной всему я. Если бы Анджелло и Бэрри не слушали моих проповедей, то с ними не случилось бы такой беды. Значит, если я останусь здесь, то и другие могут оказаться в беде. Ты вот, например, уже стоишь на краю пропасти. Больше этого я вынести не могу.