– Вы понимаете, как он это делает, мисс Дюнкерк?
Девушка покачала головой.
– Увы, мы до сих пор изучаем основные цвета и формы. Я надеялась, что вы сможете мне объяснить.
– Я тоже не понимаю. Все известные мне техники маскировки куда более громоздки и непременно оставляют следы на эфирной материи. Так что мне и самой невероятно интересно. – Джейн устроилась на ближайшем покрывале и внимательнее пригляделась к тому месту, где возникла мисс Элизабет. Отрешившись от реального мира, она полностью переключилась на чародейское зрение. Поначалу она ничего не увидела и так, но затем, когда сквозь завесу прошли мисс Фитцкэмерон и капитан Ливингстон, в воздухе что-то едва заметно мелькнуло. Сосредоточившись на этом мерцании, Джейн пригляделась еще внимательнее, пока один за другим возникали остальные гости. Каждый последующий переход подбрасывал все больше подсказок о том, как плелись чары, но сама складка была изумительно тонкой, почти невидимой.
Последним явился сам мистер Винсент.
Он мигом заметил, чем занимается Джейн, и усмехнулся, словно ничуть не сомневался в том, что ей не удастся распознать его методы. Джейн не собиралась этого терпеть и, в кои-то веки вспомнив о гордости, твердо вознамерилась доказать, что ничем не уступает этому заносчивому молчаливому человеку. И в тот же момент увидела складку – одинарный, почти невесомый лоскут эфирной материи создавал навес, тянущийся до самой земли и накрывавший всех присутствующих.
Мистер Винсент подчинил себе сам свет.
Джейн начала работать в обратном направлении, чтобы понять, где берут начало эти чары, – так хитро закручивалось направление света. В какой-то момент ей показалось, что она поняла, каким методом воспользовался мистер Винсент, и тогда Джейн вытащила из эфира складку чистого света, связала ее и попробовала сделать маленький шарик, который солнечные лучи попросту огибали. Затем с большой аккуратностью растянула ткань до состояния паутинки, до тех пор, пока та не закрыла Джейн полностью. Но самым интересным оказалось то, что, завязав складку перед тем, как начать растягивать, Джейн в разы облегчила себе работу: на растяжение таким образом уходило усилий не больше, чем на самую маленькую складочку.
Солнечный свет продолжил свой радостный полет, огибая Джейн так, что никто, глядя прямо на нее, не сумел бы уловить, что солнечные лучи изменили направление. Это была просто чудовищно хитрая иллюзия.
– Ох, отлично, мисс Эллсворт, просто отлично! – Мисс Дюнкерк захлопала в ладоши. – Я так и знала, что вы сможете разгадать, как это сделано. Я ничуть не сомневалась, что вам это по силам.
Пользуясь тем, что пузырь чар скрывает ее полностью, Джейн позволила себе гордую улыбку. Этот человек был уверен, что она не сумеет раскусить его трюк, да? Но, переключившись на обычное зрение, Джейн увидела, что и все остальные восхищены ею, а при виде вытянувшегося лица мистера Винсента торжество от этой маленькой победы слегка рассеялось. В самом деле, чего ради она решила потягаться с ним в искусстве чароплетения на глазах у остальных, если не для того, чтобы потешить собственное самолюбие? Было бы куда лучше позволить ему наслаждаться успехом; а теперь все выглядит так, будто любой может повторить его уловку – достаточно просто посидеть, посмотреть и скопировать узор чар. Нечестная вышла игра.
Джейн развязала узелки, удерживающие пузырь чар, и сделала вид, будто запыхалась – как будто потратила куда больше сил, чем на самом деле.
– Не уверена, что сделала все правильно, мистер Винсент.
Однако ее маленький спектакль лишь заставил его усмехнуться шире.
– Вы все сделали правильно. – И, не говоря больше ни слова, мистер Винсент направился прочь, скрывшись в собственном пузыре, где его дожидались мольберт и краски. А Джейн, озадаченная донельзя, так и осталась смотреть ему вслед, пока все остальные продолжали восторгаться затейливым фокусом.
Но затем ее вниманием полностью завладела мисс Дюнкерк, горевшая желанием узнать во всех подробностях, как же работает эта маскировка.
Остаток дня прошел в череде маленьких удовольствий – гости наслаждались пикником, подготовленным слугами. Мистер Винсент появился еще один лишь раз, довольно неожиданно, чтобы отвязать складки чар, образующих маскирующий купол. К тому моменту он уже успел натянуть сюртук, сложить мольберт и упаковать краски.
– Ох, мистер Винсент, только не говорите, что вы уже уходите! – окликнула его леди Фитцкэмерон, сидевшая на покрывале. – Я так надеялась, что вы к нам присоединитесь!
Чароплет замялся. Сейчас, когда он не мог отказать своей покровительнице, требовавшей его внимания, его плечи снова слегка напряглись.
– Конечно, леди Фитцкэмерон.
– Вот и славно! – улыбнулась та, прекрасно осознавая себя хозяйкой положения. – Больше всего мне хотелось бы завершить этот восхитительный день каким-нибудь tableau vivant[10].
– Какая замечательная идея, леди Фитцкэмерон! – поддержала ее миссис Марченд, отвлекаясь от тарелочки с клубникой.
– Джейн невероятно хороша в создании tableau vivant, – заметил сэр Чарльз капитану Ливингстону таким тоном, словно речь шла о хорошо вышколенной лошади.
– Я прекрасно помню об этом и могу лишь гадать, насколько ее таланты отточились за прошедшие годы.
А Мелоди, сидевшая между отцом и капитаном Ливингстоном, ввернула:
– Ох, им стоит сделать tableau vivant вместе!
Захваченная врасплох этим разговором, Джейн попыталась найти способ как можно вежливее отказаться. Каждое ее взаимодействие с этим человеком только раздражало его все больше. И она не сомневалась, что единственное, что у них сейчас было общего, – это лютое нежелание сообща работать над «живыми картинами».
– Я лишь помешаю работе мистера Винсента.
– Чепуха. – Сэр Чарльз кивнул в сторону Мелоди и, к глубокому удивлению Джейн, добавил: – Идея твоей сестрицы кажется мне совершенно восхитительной.
Глава 7. Нимфа на холме
Пытаясь скрыть удивление и досаду, Джейн встала и направилась туда, где стоял со своими красками мистер Винсент. Одним быстрым, почти неуловимым движением он встал и потянул одну из складок эфирной материи. Джейн не сразу поняла, зачем он это сделал, так как по-прежнему могла видеть остальную компанию – но затем по их реакции поняла, что теперь гости не видят ее саму. А затем мистер Винсент окутал их обоих еще одним слоем чар, и голоса гостей и прочие звуки умолкли. Оба этих трюка уже сами по себе впечатляли, но еще больше впечатляли те скорость и легкость, с которыми чароплет провернул их. Так что если бы Джейн и смогла понять, каким образом он заставил мир вокруг затихнуть, то все равно не смогла бы потягаться с ним в скорости.
– Прошу прощения, мистер Винсент, я…
– Нас никто не слышит, мисс Эллсворт, – пожал плечами тот, и даже под сюртуком стало видно, как перекатываются внушительные мышцы. – Можете со мной не любезничать.
Джейн изумленно замолкла и уставилась на него.
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
Чароплет стиснул зубы и как будто собрался что-то сказать, но спустя один долгий миг его раздражение утихло.
– Какую tableau vivant мы с вами сделаем?
– Нет-нет, нельзя начать разговор подобным образом, а затем делать вид, что ничего такого не было. Скажите мне, в чем я провинилась, чтобы я могла извиниться. – Еще не успев договорить, Джейн вспомнила, как резко они побеседовали на лужайке в Робинсфорд-Эбби. – Мне очень жаль, что я не нашла минутки поглядеть на вашу картину во время нашей прошлой встречи.
Мистер Винсент фыркнул и покачал головой.
– Я был весьма рад, что вы не стали этого делать, однако ваше сегодняшнее поведение показывает, что подобная сдержанность у вас не в обычаях.
– Мое поведение?!
– Я чароплет, мисс Эллсворт. Я создаю иллюзии в попытке перенести свою аудиторию в иные места. И потому я не люблю, когда люди разбираются, как работают эти самые иллюзии. Каждый, кто смотрит на то, что я делаю, отнимает у меня часть работы.
– Но вы же взялись обучать мисс Дюнкерк. Как вы можете негодовать, что кто-то познает ваши секреты, когда сами же ими и делитесь?
К удивлению Джейн, мистер Винсент потер пальцами переносицу, устало зажмурив глаза.
– Вы меня неверно поняли. Мне стоит научиться держать свои мысли при себе, потому что мне редко удается донести их внятно, – вздохнул он. – Я беспокоюсь вовсе не о технической стороне своей работы, а о впечатлениях, которые производят созданные мной сцены. Иллюзии должны захватывать зрителя, а не заставлять заглядывать за ширму в попытке понять, как все это работает. Разве вы смогли бы наслаждаться спектаклем, если бы все механизмы сцены находились на виду? С моей точки зрения, это то же самое. Я хочу, чтобы иллюзия работала цельно. И если зритель начинает задумываться, как она сделана, значит, я не сумел сделать ее достаточно захватывающей.
Джейн наконец-то сообразила, что именно его обидело и в чем она так провинилась перед ним – и тогда, на балу, и еще раз, уже сегодня. Однако сама она придерживалась иного мнения о высказанной проблеме.
– Мне всегда казалось, что образованная аудитория способна куда более полно оценить все усилия, затраченные на создание произведения искусства.
– Усилия – да, но я хочу перенести эту аудиторию в иное место. Мне не нужно, чтобы они задумывались об усилиях или методах.
Джейн промолчала. Она по-прежнему не могла согласиться с его мнением, но теперь, когда оно стало ей известно, Джейн решила не обижать его еще сильнее.
– Я могу наслаждаться и тем и другим, мистер Винсент. Уверяю вас, ваши произведения совершенно поразительны. Но, как бы там ни было, я прошу прощения за то, что заглядываю за ширму, так сказать.
Чароплет смерил ее взглядом, а затем отвернулся – и его лицо снова стало абсолютно равнодушным. Так и не ответив на ее извинения, он заметил: