– Должно быть, остальные гадают, почему мы так долго готовим tableau vivant.
Джейн вздрогнула: она успела позабыть, почему оказалась с этим человеком практически наедине. Оглянувшись на беззвучную группу гостей, явно обсуждавших их и довольно оживленно размахивающих руками, она спросила:
– У вас есть какие-нибудь заготовки? Я могла бы сделать вид, будто помогаю вам, или…
– Вы весьма искусны, мисс Эллсворт, – усмехнулся мистер Винсент. – Не сомневаюсь, что и у вас в закромах есть какая-нибудь tableau vivant.
– А вы куда быстрее управляетесь с чарами, так что сможете подхватить мою задумку. – Джейн поняла, куда он клонит. – Сможете создать Аполлона в пару моей Дафне?
Тот поднял взгляд на лавр, колышущийся над их головами.
– Весьма уместный выбор.
Они наскоро набросали идею. Затем Джейн, работая с такой скоростью, какую и сама от себя не ожидала, натянула на себя складки эфирной ткани, создавая образ Дафны и нежные одеяния, подходящие легконогой нимфе, убегающей от бога солнца. Несколько складок она стянула в узел, намереваясь устроить небольшой сюрприз в конце этой живой картины. Пусть мистер Винсент и управлялся с чарами в разы более ловко, однако Джейн собиралась доказать, что и она кое-что в этом смыслит.
Эфирная ткань рядом с ней пошла рябью: мистер Винсент создавал образ Аполлона. А затем, когда все было готово, он распустил складки, скрывавшие их от зрителей.
Как только Дафна предстала перед гостями, те восторженно ахнули. И лишь когда все начали оглядываться на Мелоди, Джейн поняла, что впопыхах невольно скопировала облик сестры. Золотые локоны Дафны завивались точно так же, и хотя ее небесно-голубые глаза были широко распахнуты от ужаса и все ее черты были нарочитыми для удобства создания образа, но разрез этих самых глаз, несомненно, повторял разрез глаз Мелоди.
Мистер Винсент изображал Аполлона – под покровом чар он казался выше, чем был на самом деле, и все его тело излучало золотое сияние. Он протянул руки к испуганной нимфе. Пока гости с изумленным восторгом созерцали tableau vivant, Джейн распустила приготовленный узел, и скрытые складки, распустившись, окутали ее, превращая нимфу в лавровое дерево. Наградой ей стали удивленные и восторженные возгласы зрителей. Все-таки сменять один иллюзорный облик на другой с такой легкостью удавалось не каждому.
Затем, к ее удивлению, Аполлон рухнул на колени и обнял ствол лавра, рыдая так убедительно, что Джейн едва не выпустила лоскут чар, скрывающий ее внутри образа дерева. Однако сбрось она его прямо сейчас – и все мигом поняли бы, насколько непрошеным был этот интимный жест, так что Джейн держалась до тех пор, пока грянувшие аплодисменты не возвестили, что tableau vivant пора заканчивать.
Мистер Винсент поднялся, возвращая себе привычный облик, – его широкая грудь ходила ходуном, так он запыхался, удерживая складки эфирной материи при движении. А Джейн, сбросив иллюзорный облик лаврового дерева, постаралась сделать вид, будто бы дрожь в руках и судорожное дыхание вызваны усилиями, затраченными на чароплетение. Впрочем, никакое чароплетение не смогло бы объяснить румянец на ее щеках. Как бы сильно ни раздражал ее мистер Винсент, ей еще ни разу не доводилось поработать над «живой картиной» с мастером подобного уровня. А уж сделать так, чтобы картина пробрала его самого… от этой мысли у Джейн перехватывало дыхание не хуже, чем от сложного чароплетения.
Мистер Винсент при первой же возможности поспешил откланяться, заявив, что ему нужно очистить кисти, хотя все гости наперебой умоляли его остаться, твердя, что этот день станет гораздо скучнее без его присутствия. Впрочем, леди Фитцкэмерон в этих уговорах не участвовала, похоже, она прекрасно представляла границы своей власти над этим человеком, так что лишь милостиво махнула рукой, когда чароплет высказал искреннее желание вернуться в Бэнбри-мэнор. Коротко поклонившись миссис Эллсворт и леди Фитцкэмерон, мистер Винсент собрал вещи и направился вниз по холму.
А остальная компания так и просидела в тени лавра до тех пор, пока солнце не начало клониться к закату. Только тогда все наконец-то засобирались по домам, прихватив корзинки, наполненные клубникой.
Джейн шла рядом с капитаном Ливингстоном и мисс Дюнкерк, чувствуя себя так, словно была не такой же незамужней девицей, а престарелой компаньонкой. Капитан, славный малый, потянулся забрать у обеих дам корзинки, заявив, что не позволит им тащить тяжести, позабыв о том, что они прекрасно таскали их сами, пока собирали ягоды. И Джейн, отдавая ему свою, заметила:
– Я помню, что мы можем ничего не бояться лишь в тот момент, когда у вас как следует заняты руки.
– А я припоминаю, что безопаснее всего чувствовал себя в те минуты, когда при вас не было наперстка.
– Наперстка? Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду те звонкие щелбаны, которые мне доставались от вас всякий раз, стоило оказаться достаточно близко. У меня, между прочим, до сих пор после одного такого шишка осталась! – он обернулся к мисс Дюнкерк и выразительно наклонил голову: – Можете сами убедиться.
– Уверена: если мисс Эллсворт стучала вам по голове, значит, вы того заслуживали.
– Ох, как вы несправедливы! Что же я сделал, чтобы так низко пасть в ваших глазах?
– Не то чтобы я была о вас плохого мнения, но мисс Эллсворт столь щепетильна и элегантна в манерах, что можно быть уверенным: она бы ни за что не сделала ничего неподобающего. Следовательно, в то время подобало хорошенько стукнуть вас по голове наперстком.
– Могу вас заверить, я был милейшим мальчишкой на свете! Об этом я знаю из самых достоверных источников: достаточно спросить хотя бы тетушку Элизу о том, насколько добрым и ласковым я был… – Он обернулся, ища глазами леди Фитцкэмерон, но в этот момент вся компания как раз вошла в рощицу, так что остальных гостей ненадолго закрыли деревья. – Что ж… она расскажет об этом позже. Непременно расскажет, вот увидите.
– Капитан Ливингстон, – рассмеялась Джейн, – я бы сказала, что вы все такой же шалопай, каким и были тогда, просто ваши методы слегка изменились.
– О, какая обида! Какой позор! Несчастный я… – начал он, но тут же осекся, когда позади раздался жалобный вскрик.
Джейн узнала голос Мелоди, и от нахлынувшей тревоги у нее сдавило горло. Она бросилась обратно так быстро, насколько позволяла извилистая тропинка, но капитан Ливингстон легко обогнал ее.
– Что случилось? – послышался голос миссис Эллсворт, а следом зазвучали обеспокоенные голоса остальных гостей. Джейн обогнула очередное дерево и увидела, как капитан Ливингстон вместе с мистером Дюнкерком поднимают с земли Мелоди – они переплели руки так, чтобы сообразить для нее нечто вроде носилок. Сама девушка, устроившаяся между ними, выглядела бледной как смерть.
А ее туфелька валялась на земле.
Мисс Дюнкерк, догнав Джейн, ухватилась за ее руку:
– Что произошло?
– Мисс Мелоди запнулась о корень, – откликнулся мистер Дюнкерк. – Боюсь, она очень серьезно вывихнула лодыжку. Беги вперед, Бет, скажи об этом мистеру Эллсворту.
Джейн держалась рядом, пока мужчины тащили ее сестру сквозь рощицу. Несмотря на всю их осторожность, нога Мелоди порой задевала ветки, и от этого с губ девушки срывались тихие стоны. Когда рощица осталась позади, Джейн повела их через поле к заднему крыльцу дома, понимая, что они сумеют оказать Мелоди необходимую помощь гораздо быстрее, если зайдут через зал для завтраков, минуя лабиринт аллей: все то время, пока они будут там петлять, она будет мучиться от боли.
Они уже почти пересекли поле, когда их нагнал мистер Эллсворт, запыхавшийся от быстрого шага. Торопливо обсудив случившееся, он поспешил в дом, чтобы подготовить все необходимое для оказания помощи.
Добравшись до дома, мужчины отнесли Мелоди через холл в гостиную и уложили на диван. Пока ее укладывали, она жалобно всхлипнула, ее ресницы затрепетали; миссис Эллсворт, увидев состояние дочери, немедленно вытянулась в кресле и потребовала принести нюхательную соль и открыть окно, потому что ей дурно. Джейн поспешно уговорила мать лечь в постель, чтобы ей не пришлось возиться с двумя недужными сразу.
Мистер Дюнкерк предложил съездить за доктором, но так как лодыжка Мелоди почти не опухла, мистер Эллсворт отказался. Гости разошлись; всякий пообещал заглянуть завтра, чтобы справиться о самочувствии мисс Мелоди.
Глава 8. Цветы и книги
Верный данному слову, капитан Ливингстон явился на следующий день настолько рано, насколько позволяли приличия. Мелоди лежала на диване в гостиной, ее распущенные волосы ниспадали на плечи, а перебинтованная лодыжка покоилась на подушке. К счастью, она почти не опухла, и Мелоди оставалась на диване исключительно из-за несмолкаемых уговоров матушки; в противном случае она доковыляла бы до стола и позавтракала вместе с семьей. И хотя она говорила, что вовсе не чувствует боли, все равно всхлипывала всякий раз, стоило кому-то коснуться пострадавшей конечности.
Джейн как раз читала сестре вслух Купера[11], когда прибыл капитан Ливингстон. Отложив книгу на столик, Джейн встала, чтобы поприветствовать его. Капитан принес с собой охапку пионов, собранных в саду леди Фитцкэмерон руками самой виконтессы, велевшей узнать, как себя чувствует младшая мисс Эллсворт, и пожелать ей скорейшего выздоровления. И, хотя в обращении с Джейн капитан был сама вежливость, все его внимание явственно занимала одна лишь Мелоди.
– Как поживает наша болезная? – поинтересовался он, усаживаясь в кресло напротив.
– Весьма неплохо, благодарю вас, куда больше я страдаю от стыда за все те хлопоты, что доставила вам вчера. – Мелоди очаровательно покраснела и опустила глаза на пионы, лежащие у нее на коленях. – Виконтесса весьма любезна, так беспокоясь обо мне, да еще передала такой красивый букет… Джейн, милая, можно тебя попросить поставить его в воду? Мне бы очень не хотелось, чтобы цветы завяли.