ал горячую благодарственную молитву.
Но Джейн не спешила радоваться: да, мистер Винсент мог очнуться, но это еще не означало, что его разум вернулся в норму. Она так отчаянно сжала подлокотники кресла, что даже пальцы занемели.
– Он… воспринимает окружающий мир?
– Да. Благодаря вам. Хирург заявил, что, если бы вы не позвали мастера по холоду, мистер Винсент мог и не выжить тем вечером. Он по-прежнему очень слаб, и ему требуется покой, однако его жизни ничто не угрожает.
Джейн выдохнула – она только сейчас поняла, что не дышала с тех пор, как капитан вошел в гостиную, – и с этим вздохом вылетели и все страхи, терзавшие ее последние два дня. Закрыв лицо руками, она разрыдалась от облегчения. Сэр Чарльз неловко погладил ее по спине.
– Капитан Ливингстон, – начал он, – мы бесконечно вам обязаны за то, что все это время вы усердно доставляли нам последние новости. Полагаю, за сегодняшние вести положительно следует выпить. Бренди?
Джейн подняла голову, вытирая глаза.
– Да, безусловно. Прошу, выпейте с нами.
– Вынужден отказаться, так как мне еще предстоит объехать несколько мест. Тетушка Элиза поручила мне доставлять новости всем соседям, и если я с каждым буду выпивать по стаканчику бренди, то не смогу исполнить дело до конца.
– А куда вы собираетесь дальше?
– К Марчендам.
– Тогда вам точно стоит подкрепить силы перед тем, как выдвигаться в путь! – рассмеялась Мелоди.
– Боюсь, здесь вы правы. Но после Марчендов я отправлюсь к Дюнкеркам, а туда я предпочел бы явиться с трезвой головой.
В тот момент, когда капитан упомянул семью своей тайной невесты, Джейн попыталась выловить в его речи хоть какую-то перемену эмоций – но тщетно. Он держался легко и непринужденно: судя по всему, Бет ни словом не обмолвилась о том, что Джейн стала невольной свидетельницей их tête-à-tête. Хотя вряд ли, конечно, этому следовало удивляться: когда бы они успели поговорить с глазу на глаз в последние два дня?
– Надеюсь, с мисс Дюнкерк все в порядке, – проговорила Мелоди. – Ей, должно быть, очень тяжело видеть своего наставника в таком ужасном состоянии.
– Ах, это… Ну, вы же знаете, какими впечатлительными бывают молодые особы. А мисс Дюнкерк и вполовину не так уравновешенна, какими, по моим воспоминаниям, были вы с мисс Эллсворт в ее возрасте, а то и раньше.
Мелоди рассудительно кивнула.
– В самом деле, я частенько отмечала про себя, что ее интерес к искусствам слишком глубок для такой тонкой душевной организации. И немало удивлена тем, что мистер Дюнкерк поощряет возникающие у нее причуды.
Джейн не смогла вытерпеть обсуждение ее подруги в подобном ключе:
– С моей точки зрения, искусства позволяют людям безопасно выпускать те страсти, что невозможно подавить и вынести. У нас, женщин, нет возможности выпускать пар теми способами, что доступны мужчинам. Разве не лучше дать человеку растратить лишнюю энергию на творчество, нежели заставлять его изводиться от переживаний?
Капитан Ливингстон покачал головой.
– Думаю, строгая дисциплина куда больше способствует взращиванию холодного ума.
– Такого, какой потом примут на службу Его величеству? – спросила Мелоди.
– Именно так, – поклонился в ответ капитан.
Джейн едва могла поверить собственным ушам: она никак не могла понять, как можно столь презрительно высказываться о той, с кем ты помолвлен! Оставалось только предположить, что капитан просто скрывал свою привязанность к Бет под маской того, «кто слишком много протестует»[22].
– Что ж, как бы там ни было, – сказала она вслух, – могу я попросить вас передать от меня привет Дюнкеркам?
Капитан Ливингстон охотно согласился, но даже после того, как он уехал, Джейн еще некоторое время не могла успокоиться. Сейчас, когда о здоровье мистера Винсента можно было не переживать, в ее душе снова всколыхнулась тревога, вызванная подслушанным разговором влюбленных.
И ей было страшно предположить, что будет, если этот секрет раскроется.
Глава 15. Неудовлетворенное любопытство
После того как разлетелась весть о выздоровлении мистера Винсента, вся округа лишилась темы для сплетен. И теперь, когда стало ясно, что он вроде бы не умирает, кое-кто вновь сосредоточил все внимание на собственном здоровье. Так что однажды утром, после того как капитан Ливингстон привез свежие новости об улучшающемся самочувствии мистера Винсента, явилась миссис Марченд – помериться ухудшающимся состоянием с миссис Эллсворт. Леди Вирджиния встретила подругу с такой теплотой и сердечностью, какую Джейн ни за что не смогла бы изобразить; она могла вести себя с миссис Марченд почтительно и оказывать ей полагающееся внимание из уважения к ее положению и из банальной вежливости, но радоваться ее визиту была попросту не способна, зная, что та сейчас начнет перечислять все свои недуги. Мелоди устроилась в уголке комнаты, благополучно спасаясь от бесед вязанием новой бахромы, судя по ее движениям, работа требовала от нее предельной концентрации. Таким образом, на растерзание миссис Марченд и матушке оставалась Джейн.
Первой упражнение начала миссис Эллсворт:
– Ох, Джой, дорогая! Ты не представляешь, как ужасно я настрадалась! Несчастье мистера Винсента меня едва не доконало! Я думала, у меня сердце лопнет! Бедному Чарльзу пришлось тащить меня прямиком домой буквально бездыханную. Ведь так все и было, да, Джейн?
– Да, мама.
– Тем вечером… – миссис Марченд шмыгнула носом, – тем вечером мне пришлось позаботиться обо всех трех дочерях, попутно справляясь с собственным потрясением от этого ужасного события, и это отняло у меня все силы до капли! Только сегодня утром я смогла наконец-то встать с постели, и то – сугубо из-за моего огромного, огромного беспокойства за тебя. Я услышала, что ты страдаешь от острой невралгии, что ты не можешь выносить ни яркого света, ни звуков, так что, конечно же, немедленно пришла сюда, хотя для этого мне пришлось буквально вытаскивать себя из кровати за шиворот. Лишь собрав всю волю в кулак, я смогла дотащить свои ревматичные конечности до дверей, чтобы приказать подать коляску. Уверена, уж тебе-то не требуется объяснять, каких невероятных усилий мне это стоило: ты понимаешь меня как никто другой.
– О да! Доктор был абсолютно уверен, что от страха мое здоровье непоправимо пошатнулось. Я четко помню, как он сказал: «Мадам, ваши нервы никогда не успокоятся, что бы я ни делал». Так что я лишь надеюсь, что доживу до того момента, когда мои девочки выйдут замуж. Подготовка к свадьбе непременно сожжет мои несчастные нервы до конца, но ради своих девочек я готова на все. – Она промокнула глаза самым краешком тонкого носового платочка. – Только представь себе: мои нервы никогда не успокоятся!
– Я удивлена, что доктор вообще такое сказал: мне твои нервы всегда казались такими крепкими! Но, с другой стороны, у того, кто страдает так, как я, любой, чье здоровье хоть сколько-нибудь крепче, будет вызывать восхищение.
Мелоди неожиданно отложила свое плетение:
– Я только что вспомнила, что настой розовых лепестков вроде бы хорошо помогает успокоить измученные нервы.
– Позволь, я помогу тебе его отыскать. – Джейн тут же встала, воспользовавшись возможностью вырваться из тягомотной беседы, которую матушка вела с миссис Марченд, та только и крутилась вокруг всевозможных болячек и перспективы замужества дочерей.
– Да, спасибо. Мне непременно потребуется твоя помощь, да и потом, мы обе способны на все ради нашей дорогой матушки! – С этими словами Мелоди решительно направилась к дверям гостиной, а Джейн поспешила следом прежде, чем кто-нибудь из старших дам успел сказать хоть слово.
Как только за спинами девушек закрылась парадная дверь, Мелоди первой побежала по Длинной аллее. Джейн со смехом устремилась за ней, чувствуя себя так, будто за ней снова гонится их гувернантка с горькой микстурой. Хотя, сказать по правде, тандем миссис Эллсворт и миссис Марченд был почти так же ужасен.
Сестры свернули в садовый лабиринт и добежали до самого центра, где на розовых кустах еще оставались кое-где живые бутоны. Мелоди со смехом рухнула на скамейку, пытаясь отдышаться. Джейн свалилась следом. Раскрасневшиеся после столь отчаянного побега, они могли лишь хохотать, и если бы кто-нибудь сейчас прошел мимо, то подумал бы, что это какие-то школьницы прячутся где-то в центральных кустах. Кое-как отдышавшись и перестав икать, они переглянулись – и расхохотались снова.
Джейн понимала, что их так называемый побег был лишь одной из причин этого веселья. По большей части это была разрядка после нескольких дней напряжения.
– Ох… – Мелоди запрокинула голову, выгнув изящную шейку, и в очередной раз рассмеялась. – Я бы не выдержала там дольше ни одной минуты!
– Однако нам все равно придется вернуться рано или поздно.
– Тогда давай задержимся здесь настолько долго, насколько получится.
– Но если мы задержимся чересчур надолго, мама начнет думать, что мы заблудились в лабиринте или, что еще хуже, нас растерзали дикие звери.
– Да и пусть! – Мелоди подскочила с места и бросилась к розовым кустам. – Может быть, если я разорву платье о розовые шипы, она придумает себе, что по лабиринту рыщут волки и тигры, и тогда он навеки станет местом, где мы можем спрятаться и передохнуть.
Предложение сестрицы испортить платье слишком ярко напомнило Джейн, как Мелоди изображала очередную травму. Это слегка испортило ее веселый настрой.
– Думаю, у матушки и без того живое воображение.
– Ай, да она вечно воображает только самое плохое! А я могу вообразить прекрасные вещи, происходящие в этом саду…
– В самом деле? Мама воображает волков, я – гувернанток, а мисс Дюнкерк представляла себе влюбленных. А что представляется тебе?
Мелоди порозовела и отвернулась.
– Мне не нужно воображать влюбленных среди этих зеленых стен.
– Мелоди Энн! Что, разве есть… ох, нет, я просто не смогу не полюбопытствовать после подобных заявлений. Расскажи мне, пожалуйста. – В последние дни Джейн была так увлечена мыслями о помолвке Бет, что совсем не обратила внимания на поведение Мелоди. А та, похоже, узнала о том, что капитан Ливингстон помолвлен, и теперь не принимала знаков его внимания, а значит, должна была вспомнить о своем предыдущем увлечении. Конечно, после того инцидента с вывихнутой лодыжкой мистер Дюнкерк оказывал Мелоди все приличествующее внимание, так что вполне естественно, что та привязалась к нему сильнее. Эта мысль не вызвала у Джейн такого сильного волнения, какое могла бы, выдав ее с головой, но ей все равно пришлось собраться с силами, чтобы сохранить достоинство, подобающее старшей сестре.