я ехать в Бат.
– Papa, а вы не хотите поехать с нами? – Мелоди коснулась пальцами его локтя. – Скажите, что поедете, пожалуйста! Это было бы так замечательно!
– А ты подумала о своей сестре? – Сэр Чарльз похлопал дочь по руке. – Я не хочу оставлять ее совсем одну. Это неправильно.
– Я вовсе не возражаю, papa, – подала голос Джейн, обрадованная перспективой получить весь дом в собственное распоряжение. – Нэнси останется здесь и будет за мной приглядывать, а если уж одиночество станет совсем невыносимым, я в любой момент смогу приехать к вам почтовым дилижансом.
– Нет. – Леди Вирджиния, кажется, только сейчас поняла, как будет выглядеть эта ситуация со стороны. – Нет, так не годится, ты не можешь остаться дома совсем одна, без компаньонки. Что подумают соседи? Тебе придется поехать с нами.
– Соседи подумают, что я могу спокойно оставаться одна, потому что я старая дева. С моим возрастом и характером я уже сама гожусь скорее на роль компаньонки, нежели на роль нуждающейся в ней девицы. – Джейн обернулась к отцу: – Пожалуйста, papa, я так не хочу ехать в Бат! Если вы полагаете, что нужно ехать всей семьей, то воля ваша, поезжайте спокойно, но позвольте мне остаться здесь.
Мистер Эллсворт откинулся на спинку стула, сложив руки и постукивая одним пальцем по животу. Поджав губы, он по очереди взглянул в лицо всем трем женщинам – и под этим взглядом Джейн чувствовала себя так, будто только что выбралась из своего укрытия после того, как пыталась улизнуть от гувернантки. Она не понимала, что такого сделала, чтобы теперь стыдиться, но почему-то под взглядом отца неудержимо начала краснеть.
Наконец сэр Чарльз хмыкнул.
– Я останусь здесь, с Джейн, а вы вдвоем поезжайте в Бат. Наш поверенный проследит, чтобы вы расположились там со всеми удобствами. Такой вариант всех устроит?
Джейн покачала головой:
– Вам не стоит лишать себя возможности посетить Бат только из-за меня.
– Я бы не стал оставаться дома, если бы не хотел. Так что я ничуть не огорчусь, лишившись возможности съездить в Бат. – Сэр Чарльз подмигнул.
– Мне кажется, это превосходная идея! Правда же, мама? – Мелоди хлопнула в ладони. – Я буду присматривать за мамой в Бате, а вы присмотрите здесь за Джейн. Просто прекрасно!
У Джейн оставались некоторые сомнения в том, насколько целесообразно отправлять мать и сестру в Бат одних – там приглядеть за их поведением будет некому. Но выбора не было: в противном случае ей пришлось бы согласиться поехать вместе с ними, потому что иначе бы и отец, явно не желающий никуда ехать, не согласился бы их сопровождать.
Отыскав вариант, который был по вкусу всем, семья Эллсворт продолжила ужинать, а после разбрелась по дому, чтобы заняться привычными вечерними делами. Мистер Эллсворт отправился в Бэнбри-мэнор, чтобы забрать книгу, но, судя по тому, что он прихватил с собой трубку, это дело служило лишь поводом для того, чтобы выйти из дома.
И только Джейн не стала в этот вечер занимать любимый уголок в гостиной. Освободившись, она тут же отправилась обратно к себе и снова взяла в руки ту единственную книгу, что сейчас интересовала ее, – альбом мистера Винсента.
Глава 18. Листья и откровения
Все последующее утро Джейн провела, с головой погрузившись в чтение, не обращая внимания на шум и суету, царившие за дверью: Мелоди и леди Вирджиния готовились к отъезду в Бат. В их распоряжении оставался всего один день, так как обе были решительно настроены отправиться туда вместе с леди Фитцкэмерон. Джейн так раздражал неумолкаемый матушкин восторг, вызванный возможностью составить компанию виконтессе, что она предпочитала не высовывать носа из комнаты.
Рассуждения мистера Винсента о том, как пересекаются техника и эмоции, то волновали ее, то пугали. Никогда еще ей не выпадало возможности так глубоко заглянуть в мысли другого человека. В его заметках острый ум сочетался со страстью – и не только страстью к искусству, но страстью к пониманию сути вещей. По тексту было видно, где автора сильнее всего одолевали чувства – где перо замирало, где оставляло кляксы. По этим пятнышкам было видно, что рука пишущего не успевала за мыслью. Рассуждая о том, как важно выражать чувства и не пытаться впихнуть их в рамки общественных ожиданий, мистер Винсент параллельно исследовал собственные эмоции едва ли не поминутно, препарировал их с хирургической дотошностью. Например, гнев можно было превратить в бурю – или же, с точностью до наоборот, выразить в особо затейливом рисунке коры на стволе дерева.
Джейн перелистнула страницу. Там обнаружился набросок Бет, буквально в несколько умелых линий. Ниже виднелась подпись: «Вспомнить, каково это – быть молодым».
И только это упоминание Бет заставило Джейн вспомнить о чем-то, кроме альбома. Они не виделись с юной мисс Дюнкерк с тех самых пор, как мистер Винсент слег с припадком. Джейн стало совестно: Бет наверняка будет не в духе из-за грядущего отъезда капитана Ливингстона. Искушение прочитать еще страничку – хотя бы еще одну! – было велико, но Джейн понимала, что если она поддастся ему, то снова забудет обо всем на свете.
Затолкав книгу под матрас, подальше от чужих любопытных глаз, Джейн отправилась в Робинсфорд-Эбби, набросив на плечи розовую шаль – ту самую, в которой была на балу у леди Фитцкэмерон. День выдался солнечный, но Джейн не стала уповать на то, что погода не испортится до самого вечера.
Приближающаяся осень уже давала о себе знать желтыми пятнышками в живых изгородях и зарослях, укрывавших холмы. По дороге в аббатство Джейн собрала букет из листьев полевого клена, пожелтевших раньше срока. Ее глаза как будто по-новому смотрели на все, к чему она прикасалась, словно в первый раз рассмотрев темные прожилки на янтарно-желтых листьях. Солнце еще грело, но ветерок уже становился неприятно-прохладным, напоминая о том, что лето кончается.
Впереди на дороге показался мистер Дюнкерк – он ехал навстречу Джейн, и его черный мерин издалека казался тенью, скользящей под золотыми деревьями. Джейн представила себе, как прицепила бы этому коню эфирные крылья.
Подъехав ближе, мистер Дюнкерк спешился:
– Мисс Эллсворт! Какая удача, а я как раз ехал повидаться с вами.
– Со мной, сэр? Честно говоря, не ожидала.
Мистер Дюнкерк пытался держаться непринужденно, но взгляд у него был грустный и обеспокоенный.
– Что ж, тем не менее… Позволите составить вам компанию? Мне бы хотелось узнать ваше мнение кое о чем.
– Конечно. Правда, я как раз направлялась в Робинсфорд-Эбби, так что выходит, вы зря отправились в дорогу.
– Хотите повидаться с Бет? – Мистер Дюнкерк развернул коня, и они вместе с Джейн пошли в сторону аббатства.
– Именно так, – откликнулась та и умолкла, дожидаясь, когда он первым заговорит о том вопросе, по поводу которого хотел «узнать ее мнение».
Листья шуршали под ногами, и пряный запах мха и глины щекотал ноздри. Джейн мысленно рисовала себе складки чар, которые могли бы передать иллюзию этого запаха, но, даже увлекшись этим процессом, она все равно буквально кожей чувствовала, насколько близко от нее находится мистер Дюнкерк.
Наконец тот тихо и горько застонал и сознался:
– Даже не представляю, с чего начать. Я верю, что вы честная женщина, и не могу попросить вас предать доверие моей сестры, если та поверила вам какие-то тайны, однако… – Он умолк, и Джейн покосилась на него. Маска натянутой непринужденности слетела с его лица, обнажив все внутреннее волнение. И у Джейн заныло сердце: она поняла, что мистер Дюнкерк вот-вот спросит ее о капитане Ливингстоне. Так что ей стоило немалых трудов сохранить спокойный вид.
Мистер Дюнкерк поудобнее перехватил поводья и начал:
– Полагаю, будет лучше, если вы узнаете всю историю Бет – так вы сможете понять, почему я прошу вас… почему я прошу вас о том, о чем собираюсь попросить. Вы наверняка помните, что Бет не изучала чароплетение вместе с прочими уроками. Мои родители желали, чтобы она обучилась ему между делом, вместе с прочими изящными искусствами, так что наняли для нее учителя. Сомневаюсь, что вы помните наш разговор об этом, учитывая, что он состоялся в тот самый вечер, когда с мистером Винсентом случился приступ, но в тот день я упомянул первого учителя Бет по этому предмету.
– Я помню. Этот разговор вас стеснял, и из-за этого я запомнила его.
Мистер Дюнкерк кивнул и продолжил:
– Мистер Гаффни явился к нам с прекрасными рекомендательными письмами. Несмотря на свою молодость, он отличался большим умением, и у моего отца не было ни одной причины сомневаться в его способностях или в его характере. Ох, как бы я хотел, чтобы он все-таки усомнился… Хотя бы поверхностно… Но я забегаю вперед. – Он ненадолго умолк, погрузившись в задумчивость, а затем вздохнул и заговорил снова: – Я тогда находился в школе, как и мой брат Ричард. Но мне хочется думать, что будь я в тот момент дома, то заметил бы, что происходит что-то неладное. Бет всегда была мечтательницей, склонной погружаться в романтические фантазии. Однажды она прислала мне историю, написанную ей самой, о часовщике, создавшем автоматона-обезьянку, чтобы завоевать сердце возлюбленной. Представляете, какая выдумщица! Так что вполне естественно, что мой отец пожелал нанять лучшего учителя, полагая, что у Бет будут способности к чароплетению. Мистер Гаффни поселился в нашем доме и занимался с Бет каждый день, чтобы помочь ей освоить чары сверх того, чему учат в школе любую девочку. Подозреваю, что с чар все и началось. И когда я приехал из Оксфорда домой на каникулы и Бет показала мне, чему научилась, я уже тогда подумал, что…
Джейн прижала руку ко рту, сопереживая той боли, что наполняла слова мистера Дюнкерка, несмотря на то, что еще не представляла всей картины.
– Еще в то время мне подумалось, что Бет научилась гораздо меньшему, чем должна была бы за такой срок, но я предпочитал оправдывать это тем, что, может быть, ее способности попросту оказались не столь выдающимися, как надеялись наши родители. Никто ничего не говорил на эту тему, так что и я пошел на поводу у собственной глупости и промолчал, не желая расшатывать ситуацию, которую все остальные считали нормальной. И в первый день нового года вернулся обратно в Оксфорд.