Робинсфорд-Эбби до того, как мы приедем. Я не буду требовать подтверждения своим словам, – добавил он в ответ на изумленный взгляд дочери, – но у меня имеются соображения насчет того, что за молодая особа доверила тебе свои сердечные тайны. – С этими словами сэр Чарльз коснулся щеки Джейн ладонью: – Не завидую я тебе, милая. Такие вести вряд ли понравятся ее семье.
– Нет, сэр. Точно не понравятся.
– Однако тебе все же стоит потратить минутку на то, чтобы привести себя в порядок. – Он покачал головой и тепло улыбнулся: – А то ты выглядишь как деревенская сумасшедшая.
Сэр Чарльз отправился прочь, а Джейн побрела к себе в комнату. Открыв дверь, она замерла на пороге, недоуменно уставившись на интерьерные чары, украшавшие один из углов.
Она ведь совсем забыла, каким способом пыталась утомиться так, чтобы заснуть прошлой ночью. Деревца, созданные ею, колыхались на ветру, и в них чувствовалось столько жизни, сколько Джейн никогда еще не удавалось передать. И дело было вовсе не в деталях, которые она прорабатывала, – все дело было в том напряжении, которое считывалось в прямых изящных ветвях: березы как будто жаждали вырваться с места и уйти, и от этого вся сцена выглядела абсолютно живой.
Джейн рассмеялась. Она создала-таки интерьерные чары, что пришлись бы мистеру Винсенту по вкусу, – аккурат в единственном месте во всем доме, куда ему не было хода. От этой мысли ее охватила истерическая веселость, затем смех перешел в рыдания и панику, а затем и вовсе сменился нервным кашлем, заставившим Джейн зажать рот рукой. Она захлопнула дверь и, привалившись к ней спиной, крепко зажмурилась.
«Ох, мистер Винсент, как же мне переплавить этот удушливый ужас в искусство?..»
Возможно, если действовать от противного, то из него выйдет неплохая клумба крокусов, высаженных по линеечке…
Подумав об этом, Джейн едва не расхохоталась снова, но сумела взять себя в руки. Что бы там ни думал мистер Винсент, бывали случаи, когда свои эмоции стоило попросту держать в узде – и сейчас как раз выдался именно такой случай. Сейчас Джейн как никогда требовался холодный рассудок.
Глава 24. Коробка на каминной полке
К тому моменту, когда Джейн привела себя в достаточно подобающий для визита к Дюнкеркам вид, она успела в какой-то мере успокоиться. Нагрянуть в гости без повода она не могла, и оставалось лишь благодарить небеса за то, что она пообещала принести Бет более жизнеутверждающие книги. Так что Джейн наскоро прошлась по их маленькой семейной библиотеке и выбрала несколько томов, более-менее подходивших на эту роль.
Затем ей подумалось, что после того, как о предательстве капитана Ливингстона станет известно, Бет начнет нуждаться в жизнеутверждающих историях еще больше, и от этого у Джейн задрожали руки. Она сглотнула подступившую к горлу желчь, сунула книги под мышку и направилась в Робинсфорд-Эбби.
Неужели и впрямь миновал всего лишь день с тех пор, как она шла по этой самой дороге вместе с мистером Дюнкерком? Сначала она добралась до места, в котором он начал рассказывать историю Бет, затем до того, где она узнала о его дуэли с мистером Гаффни, а потом до того дуба, под которым он назвал ее по имени. А оттуда начиналась тропинка, ведущая к яблоне, под которой они с мистером Винсентом беседовали о природе искусства. И что же, выходит, в том самом месте чароплет начал думать о ней постоянно?
Джейн отогнала прочь все эти фантазии. Сейчас не имело значения ни то, что мистер Дюнкерк назвал ее по имени, ни то, что мистер Винсент полагал ее своей музой. Сейчас имело значение только то, что Бет вот-вот будет ранена поступком капитана Ливингстона.
Очень скоро Джейн уже стояла в гостиной Робинсфорд-Эбби, дожидаясь, пока спустится хозяйка. Будучи не в силах сесть и сделать вид, что ее визит вовсе не был продиктован срочной необходимостью, Джейн принялась расхаживать по комнате. Интерьерные чары, все еще висевшие на шкафу, – те самые, на которых она показывала Бет, как с ними работать, – теперь царапали взгляд, мертвые, сухие, пусть и идеально выполненные. Джейн страстно хотелось сорвать с полок это безобразие и переделать заново.
В гостиную вошел мистер Дюнкерк, облаченный в костюм для верховой езды.
– Мисс Эллсворт, какой приятный сюрприз! Мы не ждали вас раньше полудня.
– Прошу простить за столь ранний визит.
– Вам не за что извиняться. – Мистер Дюнкерк заметил книги в ее руках. – Не могу описать словами, как я ценю вашу заботу о моей сестре. Бет сейчас придет; мы собирались выехать на конную прогулку, но она безумно рада вашему визиту.
Джейн покосилась на книги – она уже и забыла, что держит их в руках. Ни одно из этих сочинений не подарит Бет утешения после того, как та узнает о подлости капитана Ливингстона. После такого ей понадобится вся поддержка брата, но Джейн не была уверена, что тот сможет удержать себя в руках. Тем не менее Джейн не могла представить, как еще можно поступить в данной ситуации. Она была обязана обо всем рассказать ему.
– Боюсь, мистер Дюнкерк, что я принесла книги скорее ради того, чтобы как-то оправдать свое появление.
– Что такое? – Его веселый настрой мигом улетучился.
– Помните, я пообещала вам, что дам знать, если Бет начнет грозить какая-либо опасность?
Мистер Дюнкерк замер.
– Я обязана попросить вас об ответной услуге: прошу вас, не предпринимайте никаких шагов, не посоветовавшись со мной, так как сложившаяся ситуация задевает и мою собственную семью.
– Я понял. – Он жестом пригласил ее сесть. – Прошу вас.
Хотя все суставы Джейн ныли от нестерпимого желания броситься вон, она заставила себя сесть, вцепившись в книги так, будто их счастливые концовки могли послужить щитом от происходящего.
– Вы пообещаете, что посоветуетесь со мной?
Мистер Дюнкерк неловко поерзал в кресле.
– Честно скажу: не знаю, смогу ли сдержать подобное обещание. Я ведь должен заботиться о безопасности моей сестры изо всех возможных сил.
Джейн кивнула, кусая губы. А затем набрала воздуха в грудь и выпалила:
– А я должна заботиться о безопасности своей сестры.
– Прошу прощения?
– Я только что выяснила, что один и тот же мужчина ухаживает за ними обеими.
Мистер Дюнкерк мигом вскочил с кресла, отошел к окну и замер спиной к Джейн. Даже мягкий свет утреннего солнца не смог сгладить напряжение, читавшееся в его позе.
– Вы назовете мне имя этого человека? – спросил он таким ровным, спокойным тоном, что Джейн стало не по себе.
– Прошу вас, пообещайте, что не станете действовать необдуманно.
Мистер Дюнкерк глубоко вздохнул, по-прежнему глядя в окно.
– Вот это я вам точно могу пообещать. Так кто же он?
Его обещание ничуть не приободрило Джейн – ей все равно было так тревожно, что к горлу подступил комок и пришлось сглотнуть его, прежде чем ответить:
– Это капитан Ливингстон.
– Нет! – раздался истошный вопль от порога гостиной.
Бет с безумным видом бросилась к Джейн и принялась хлестать ее ладонями по лицу и ушам.
– Ненавижу тебя! Ненавижу!
– Бет! – Мистер Дюнкерк ухватил сестру сзади, пытаясь оттащить, но та умудрилась ухватить Джейн за волосы и дернула с такой силой, что та едва не завалилась вперед. Он выкрутил Бет руки, заставляя разжать пальцы, но, когда Бет отстранилась, в ее кулаках осталось несколько тонких каштановых прядей. Мистер Дюнкерк оттащил извивающуюся и вопящую девушку, приговаривая:
– Ты должна послушать. Ты должна успокоиться.
– Она обещала!
– И она сдержала все свои обещания – и то, что дала тебе, и то, что дала мне. Я догадался о твоей сердечной привязанности, слышишь? Я уже догадался о ней. И в тот момент лишь попросил мисс Эллсворт предупредить меня, если та окажется опасной.
Джейн сидела молча, вся дрожа и не имея сил вздохнуть. Сейчас как нельзя кстати пришелся бы обморок, но вместо этого все ее чувства обострились до предела из-за осознания того, какую боль она нанесла подруге – пусть этот поступок и имел под собой все основания.
– Она лжет. Он бы не стал… он любит меня.
– Бет, – начала Джейн, взяв себя в руки, – я видела их…
– Вы не помогаете. – Мистер Дюнкерк оглянулся на Джейн так сурово, что та снова съежилась в кресле. А затем наклонил голову так, чтобы его губы оказались возле самого уха сестры: – А теперь послушай меня, сердце мое: ты должна успокоиться, пока все слуги в доме не переполошились. Мы ведь не хотим, чтобы они начали разносить слухи? Ничего дурного не случится до тех пор, пока это все останется между нами троими, слышишь меня?
– Она лжет… – простонала Бет. – Заставь ее признать, что она лжет…
– А какой ей прок от этой лжи? М-м? – Мистер Дюнкерк подождал ответа, но Бет безвольно обвисла в его руках. – Могу ли я считать, что ты успокоилась?
Девушка кивнула, хотя с каждым вздохом ее тело содрогалось, как дерево в бурю.
– Я сейчас тебя отпущу, и, пожалуйста, не позорь нас очередной сценой. – Мистер Дюнкерк разжал руки, и на запястьях Бет остались алеть яркие пятна – отпечатки его сильных пальцев.
Бет простояла на месте ровно одно мгновение, а затем бросилась вон, и ее шаги загрохотали по коридору, явственно уходя в сторону ее комнаты. Мистер Дюнкерк проводил ее взглядом, и его лицо, застывшее в раздумчивой гримасе, выглядело жутко. Джейн даже опустила веки, чтобы не видеть, как это чересчур идеальное спокойствие кое-как прикрывает огонь ярости в его глазах.
Как бы мистер Винсент нарисовал подобное лицо? Перед внутренним взором Джейн сами собой встали резкие чернильные линии, и она поежилась.
Затем услышала, как мистер Дюнкерк пересек комнату, и спустя мгновение звякнуло стекло – открылась крышечка графина. Джейн открыла глаза: хозяин успел плеснуть себе бренди и торопливо осушил стакан, прежде чем налить второй и протянуть его гостье:
– Приношу свои извинения.
Джейн отхлебнула бренди, и обжигающее пламя потекло прямо в желудок, смешавшись с желчью и внутренней горечью.