– Именно так. Тебя это беспокоит? То, что я солгал о том, кто я такой?
– Нет. Твое искусство рассказало мне все, что требовалось знать. – Джейн вспомнила об интерьерных чарах в спальне. Ей нестерпимо захотелось показать их ему.
А он улыбнулся и коснулся губами ее лба.
– Тогда знай: Винсент – это мое личное имя. А фамилия – Гамильтон. Я привел сюда мистера Сьюэлла, чтобы он подтвердил, что я не самозванец, чтобы твой отец не переживал о возможном мезальянсе.
– Даже если бы он и переживал, это не имело бы значения.
– Лестно слышать. – Мистер Вин… нет, мистер Гамильтон подвел Джейн обратно к креслу и помог сесть. – Я сменил имя, потому что моя семья стыдилась моей карьеры чароплета. Я пообещал отцу, что откажусь от родового имени во имя сохранения семейной чести, каковой бы она не была. Мой отец – Фредерик Гамильтон, граф Варбери. Я третий сын. Можно не опасаться, что нам придется страдать от сложностей придворной жизни: оба моих брата в добром здравии, но в то же время мы сможем жить в достатке, не страдая от сложностей жизни наемного чароплета.
Из этой речи Джейн могла сделать только один вывод:
– Ты не откажешься от своего искусства, чтобы вернуться к семье!
– Я уже отказался. – Мистер Гамильтон поцеловал ей руку. – Так как нашел нечто более важное.
– Нет! – Джейн встала, крепко сжимая его пальцы. Не умея найти слов, чтобы объяснить собственные чувства, она бросилась наверх, таща Винсента следом. И, распахнув двери собственной спальни, подтолкнула его в спину.
Чароплет замер, увидев иллюзорный лес, и долгое время молчал.
Джейн ждала, что он скажет, но не потому, что боялась услышать оценку мастера: она прекрасно знала, что эти интерьерные чары вышли лучше всех тех, что когда-либо выходили из-под ее руки. Но ей хотелось, чтобы он понял, что она имела в виду, показывая ему свой волшебный лес – лес, где в линиях стволов воплощалась уверенность, которую она и не чаяла в себе обнаружить. Где листья трепетали вместе с ней от всей той страсти, которую она испытывала к Винсенту. Где в ветвях шелестел ласковый ветерок, и его нежные прикосновения мнились ей прикосновениями Винсента.
– Джейн… – начал он, целиком захваченный этим зрелищем.
– Это ты подарил мне его. – Джейн сжала его руку ладонями, отчаянно желая, чтобы он понял ее в полной мере. – И этот лес теперь принадлежит нам обоим, так что я ни за что не прощу себе, если ты бросишь заниматься искусством. Только не ради меня.
Винсент коснулся свободной рукой ее щеки.
– Пообещай, что всегда будешь моей музой.
– Обещаю.
Он улыбнулся, и вокруг его глаз обозначились морщинки. И уже наклонился, чтобы аккуратно коснуться губами ее губ, когда поодаль послышался деликатный кашель сэра Чарльза.
Винсент мигом выпрямился, явственно покраснев.
– Ох, мистер Эллсворт! – Он едва не вылетел из спальни Джейн, полный смущения. – Ваша дочь просто показывала мне сотканные ею чары.
– Да-да, я вижу… Нам всем интересно, прозвучали ли какие-нибудь ответы на какие-нибудь вопросы? – Сэр Чарльз сунул большие пальцы в кармашки жилета и принял столь искренне невинный вид, что поверить ему было попросту невозможно.
– Да, сэр. – Винсент взял Джейн за руку – увидев это, сэр Чарльз просиял – и повел вниз по лестнице. На середине он неожиданно остановился.
– Погодите. Я совсем забыл! – Покопавшись в кармане, чароплет вытащил кольцо с сапфиром, обрамленным черным жемчугом. Изящное украшение почти терялось в его могучих руках.
Джейн дрожала, пока он надевал кольцо ей на палец. Лицо Винсента озарялось сдерживаемыми чувствами, и Джейн позабыла обо всем, засмотревшись ему в глаза. Чароплет поднял брови, вздохнул и едва заметно кивнул в сторону ее отца, дожидавшегося внизу.
Джейн рассмеялась и направилась следом за ним по лестнице. Сэр Чарльз так и стоял к ним спиной до тех пор, пока они не подошли ближе.
– Итак, где вы собираетесь жить?
Джейн покрепче сжала руку нареченного и гордо подняла подбородок:
– Мы будем путешествовать в те места, куда его призовет работа.
Сэр Чарльз рассмеялся и дружески пихнул Винсента в плечо:
– Видите, я же говорил: она не допустит, чтобы вы оставили свое ремесло. Моя дочь слишком умна, чтобы чинить препоны такому таланту, как ваш. – Он обернулся в сторону гостиной: – Идемте, а то Мелоди и Вирджиния стоят у дверей и подслушивают, и мне бы не хотелось, чтобы они перенапрягли уши.
Остаток вечера прошел весело, хотя миссис Эллсворт не переставала охать и повторять, как она удивлена.
Всякий раз, стоило Джейн повести рукой, помолвочное кольцо поблескивало, отражая свет. Как же подобное сумело произойти? Она сидела рядом с мисте… нет, рядом с Винсентом на диване в родительской гостиной и могла вспомнить все разговоры, все слова, что привели ее в положение обрученной женщины, и в то же время не могла в это поверить. После того как она приняла его предложение, на нее добрых полчаса сыпались поздравления от сестры и родителей, но Джейн не слышала ни словечка – все ее внимание было приковано к мужчине, сидевшему рядом. Он как будто лучился теплом, и это тепло просачивалось сквозь ее муслиновое платье, сквозь нижнюю юбку, проникало сквозь косточки корсета и исподнюю сорочку, согревая самую кожу.
И та рука, на палец которой Винсент надел кольцо, еще помнила тепло его пальцев. После этого прикосновения руки пришлось держать при себе, по крайней мере, сейчас, при родителях. Впрочем, они с Винсентом были помолвлены, так что Джейн могла бы позволить себе взять его за руку еще раз. И приличия теперь позволяли им оставаться в комнате наедине, так почему же ее родители никак не уходят…
Винсент неожиданно встал, и Джейн запоздало сообразила, что совсем потеряла нить разговора.
Сэр Чарльз прокашлялся.
– Что ж, Джейн… не проводишь ли ты нашего гостя?
– Конечно. – Та повела Винсента из гостиной в главный холл, и дверь за ними захлопнулась с громким щелчком. Так что теперь Джейн и ее жених остались совсем одни.
– Позволь, я помогу тебе надеть пальто?
– Спасибо. – Он склонил голову и облизнул губы, словно собирался сказать что-то еще, но сдержался.
Джейн взяла тяжелое черное пальто с вешалки и распахнула, вдыхая запах шерсти и седельной кожи. Винсент повернулся спиной и запустил одну руку в рукав. Джейн подняла пальто повыше, помогая накинуть его на широкие плечи, и даже сквозь плотную ткань ощутила тепло его тела.
Затем она подала ему шляпу и перчатки. Винсент взглянул поверх плеча Джейн на закрытую дверь гостиной, затем поймал ее за руку и провел большим пальцем по ладони, очертив круг у самого основания запястья. По телу Джейн пробежала волна мурашек – от колен и до самой груди. Мистер Винсент поднес ее руку к губам и поцеловал палец, на котором сверкало кольцо. У Джейн перехватило дыхание, и она шагнула к нему. Они были одни сейчас. На этот единый, короткий миг они были одни.
Он наклонился к ней, и она потянулась ему навстречу – и его губы легонько, почти неощутимо коснулись ее губ. И Джейн показалось, будто бы она и сама стала легкой и прозрачной, как эфирная ткань, грозя вот-вот рассеяться.
Губы Винсента были на вкус как мед и соль. И единственное, что осталось для нее реальным в этом эфемерном мире, это тепло его губ, касающихся ее собственных, и его ладони, прижавшейся к ее щеке.
Они оторвались друг от друга лишь тогда, когда воздух в груди закончился. И на щеке Винсента виднелся влажный след, тянущийся до самой челюсти, а глаза предательски раскраснелись.
Джейн взяла его ладонями за лицо, чувствуя, как щекочутся тонкие волоски бакенбард.
– С тобой все в порядке?
Он улыбнулся и, прокашлявшись, вытер мокрую щеку.
– Кажется, я не особо умею испытывать радость.
– Значит, мне придется как следует научить тебя этому.
Он наклонил голову и шепнул ей на ухо, пощекотав дыханием висок:
– Придется немало попрактиковаться.
Дверь в гостиную открылась, и мистер Винсент резко выпрямился. Джейн отступила на шаг, разглаживая складки на платье.
– Тогда свидимся завтра?
Он кивнул, и его глаза заблестели:
– Завтра – и во все прочие дни.
Когда влюбленные наконец-то расстались, сердце Джейн ушло из Лонг-Паркмид следом за мистером Винсентом Гамильтоном, однако их разлука продлилась недолго.
Не дав матери как следует посуетиться, организовывая пышное бракосочетание, Джейн уговорила отца устроить ей маленькую и скромную свадебку. И в ту же пятницу мистер Пратер обвенчал их с Винсентом по особому распоряжению.
Собрав приданое, Джейн отправилась путешествовать вместе с новоиспеченным супругом, помогая ему создавать интерьерные чары. Объединив усилия, они оказались способны на такие шедевры, что в конце концов на них обратил внимание сам принц-регент, тот сделал им заказ – и после этого имена четы Винсент укрепились в людской памяти как синоним хорошего вкуса.
К тому же регулярные посещения знатных домов позволили Мелоди отыскать любовь столь же счастливую, как и та, что соединила сердца Винсентов. И уж на этот раз тяга миссис Эллсворт к пышным зрелищам была удовлетворена полностью – Джейн с супругом создали для Мелоди свадебные интерьерные чары.
Что же до сэра Чарльза, то его желание заключалось лишь в том, чтобы удачно выдать замуж обеих дочерей, и теперь он жил, наслаждаясь общением с внуками, выводя их на прогулки в садовый лабиринт Лонг-Паркмид, закармливая клубникой и балуя столько, сколько ему позволялось.
Хотя последующая карьера Винсентов могла бы показаться странной для пары чароплетов, но даже на этом пути они не переставали стремиться к совершенству. Страстные творцы, они создавали одно произведение искусства за другим, пока наконец не выстроили собственный Рай – но это уже сюжеты для других книг. А сейчас все, что нужно увидеть для понимания глубины их любви, – это маленькая сценка из их старости.
В тот день один молодой чароплет попросил у них совета, и Джейн взглянула на Винсента – тот, уже весь седой, как обычно сидел в своем кресле – и улыбнулась: