цвета, приколола к ней вишни и удовлетворенно кивнула. Конечно, было глупо уделять столько времени собственной внешности, однако до сих пор Джейн ни разу не являлась в Робинсфорд-Эбби одна. И, если бы не необходимость нанести ответный визит мисс Дюнкерк, она бы и сейчас не рискнула туда отправиться; однако, решила она, все-таки не помешает выглядеть как можно лучше – на тот случай, если ей случайно встретится мистер Дюнкерк.
– Очень симпатично выходит, – заметила Мелоди, возникая на пороге гостиной.
– Спасибо. – Джейн сделала вид, что целиком сосредоточена на том, как лежат складки ленты.
Со вчерашнего дня Мелоди практически не разговаривала с ней, ограничиваясь короткими, односложными ответами. И желание залатать возникшую между ними брешь боролось в душе Джейн с банальной гордостью. Она ведь не сделала ничего такого, что могло бы вызвать у Мелоди столь мелочно-пренебрежительное отношение, но прекрасно понимала, что дожидаться от сестрицы извинений бессмысленно.
– Тебе уже лучше?
– Прошу прощения?
– Ты вчера так отчаянно дулась, что я подумала: может быть, тебе нездоровится?
– Ах да… – Мелоди переплела пальцы. – Да. У меня болела голова.
– Ясно. – Джейн взяла иглу с ниткой. – Очень жаль, что ты ушла не попрощавшись. Мистер Дюнкерк заметил твое отсутствие.
– В самом деле? – Мелоди подошла ближе и устроилась рядом с Джейн. – Я ушла просто потому, что мне нечего было добавить к вашему разговору. Я не обладаю ни остроумием, ни талантом к какому-нибудь искусству – а это, похоже, единственное, что у всех вызывает восторг. А у меня есть только хорошенькое личико. – По мере того как Мелоди говорила, жалость к самой себе в ее голове все больше сменялась искренней горечью.
Джейн закусила щеку изнутри. Она и впрямь вчера оттянула на себя все внимание Дюнкерков.
– Лицом твои достоинства не ограничиваются – ты очаровательная и добросердечная.
– «…когда не дуешься», ты хотела сказать?
Джейн рассмеялась и отложила шляпку.
– Да, но, признаться, я еще не встречала ни одного человека, что сумел бы одновременно дуться и оставаться очаровательным и добросердечным.
– Но мистер Дюнкерк был прав, когда сказал, что любая красота увядает, кроме той, что сотворена руками. – Мелоди дотронулась пальцами до нежной поверхности стеклянных вишен. – Я надеялась, что ты не откажешься научить меня чароплетению.
Ошарашенная просьбой сестры, Джейн не нашла сил скрыть удовольствие, которое та ей доставила.
– Конечно, – ответила она, взяв Мелоди за руки. – В любое время.
– Ох, спасибо тебе, Джейн! – Та сжала ее пальцы в ответ. – Мне бы хотелось начать прямо сейчас, так что… В чем дело? – спросила Мелоди, выпуская ее руки, заметив, как Джейн рефлекторно опустила глаза на шляпку, лежащую у нее на коленях.
– Видишь ли, я обещала сегодня навестить мисс Дюнкерк, – проговорила та не поднимая глаз, чтобы не видеть, как на лице Мелоди разливается разочарование. – Может быть, подождем с уроками до вечера?
На мгновение в гостиной повисла тишина, а затем Мелоди забрала шляпку у нее с колен.
– Конечно. Мне совершенно не хочется мешать тебе исполнять обязательства перед соседями. – Она надела шляпку на голову и подошла к зеркалу, висевшему на дальней стене. Поправив кудри, она растянула губы в некоем подобии улыбки, сверкнув зубами. – Ты собираешься пойти в этом к Дюнкеркам?
– Да, я подумывала об этом. Мелоди, дорогая, ты можешь пойти со мной, если хочешь. Уверена, их приглашение распространялось не только на меня.
– В самом деле? – Мелоди покрутилась перед зеркалом, наслаждаясь собственным отражением со всех углов. Даже недоделанная шляпка сидела на ней восхитительно. – И при этом ты молчала об этом приглашении вплоть до этой самой минуты. Ай, Джейн, да я скорее поверю, что ты вовсе не хотела, чтобы я о нем узнала! Что ж, признаюсь честно: я не хочу набиваться в гости туда, где меня не желают видеть. – Она небрежно стянула шляпку и положила на столик возле зеркала.
Несмотря на всю театральную драматичность речи, в словах Мелоди был определенный резон, и это царапало. Джейн действительно очень не хотелось в очередной раз меркнуть на фоне блистательной сестры. И, чтобы заглушить голос совести, она сказала:
– Но я правда хочу, чтобы ты составила мне компанию. Я не нашла вчера подходящего времени, чтобы передать тебе приглашение, потому что ты на меня дулась. Прошу тебя, скажи, что пойдешь со мной. А вечером мы позанимаемся чарами.
Мелоди смерила ее долгим взглядом и наконец кивнула:
– М-м… буду рада. Спасибо.
Хотя то напряжение, что возникло между ними, так никуда и не делось, Джейн решительно вознамерилась больше не давать Мелоди поводов усомниться в ее привязанности.
После того как Мелоди переоделась в более подходящее для утренних визитов платье – из бледно-розового ситца, отделанное нарядными белыми лентами, – а Джейн закончила возиться со шляпкой, они отправились в Робинсфорд-Эбби. По пути они беседовали исключительно о всяких пустяках: в основном о погоде и обо всяких занятных элементах пейзажа, привлекавших их внимание.
Самым занятным элементом, конечно же, было само имение Робинсфорд. Длинная тропа вилась сквозь фруктовый сад, разбитый еще теми монахами, что изначально выстроили аббатство. Древние изогнутые деревья уступали просторному газону, постепенно уходящему вверх, к впечатляющему готическому зданию. Каждое стеклышко, вставленное в затейливые кованые кружева высоких окон, переливалось под своим углом. Несмотря на очевидный возраст, аббатство выглядело таким ухоженным, что создавалось впечатление, будто бы и внутри оно столь же уютно, как современные постройки.
Однако, войдя в вестибюль и передав визитки дворецкому, Джейн не могла не почувствовать себя совсем крохотной посреди всего этого великолепия. А вот на Мелоди красота и мощь древних каменных стен как будто не давила вовсе, словно ее собственная красота служила защитой.
В гостиной Джейн почувствовала себя в разы легче. Мисс Дюнкерк, дожидавшаяся там, мигом направилась навстречу гостям, не скрывая своего удовольствия.
– Ох, как же я рада вас видеть! Эдмунд отправился куда-то по делам, и я совершенно не представляла, чем себя занять.
– Какая жалость! – Мелоди демонстративно-сочувственно поймала ее за руку, заставила взять себя под локоть и тут же повела к дивану, прочь от Джейн. – Ему не стоило оставлять вас здесь без всякого развлечения. Ай, честно вам скажу: я весьма ошарашена тем, что такой умный человек, как ваш брат, может так безалаберно относиться к собственной сестре!
– Нет-нет, он вовсе не забывает обо мне! Всякий раз, когда Эдмунд куда-то уезжает, он привозит мне какой-нибудь подарок в качестве извинения за вынужденное одиночество.
Джейн прошла следом за ними в гостиную и устроилась в кресле в стиле шератон, стоявшем рядом с диваном. Сказать по правде, гостиную куда уместнее было бы назвать библиотекой: одну из стен полностью занимали книжные стеллажи. Мебель из красного дерева выдавала суровый мужской вкус, особенно пара перекрещенных сабель, украшавших вторую стену, и набор дуэльных пистолетов в коробке из розового дерева, стоящий на полке камина, в котором аккуратно наложенные чары создавали иллюзию горящего огня. Это добавляло гостиной некоторого уюта, которого ей, честно говоря, несколько не хватало. Несмотря на все свои заявления о том, как важно умение сплетать чары, мистер Дюнкерк практически никак не иллюстрировал свои слова. Даже картины на стенах – в основном сцены охоты или архитектурные зарисовки – были абсолютно статичны, без капельки волшебства.
Потихоньку завязалась светская беседа: о погоде, затем о качестве чая, поданного дворецким, и о том, в какие славные фарфоровые чашечки он был разлит – это оказался изысканный делфтский фаянс[9]. И все это время Мелоди с легкостью удерживала на себе внимание мисс Дюнкерк, пока Джейн вынужденно изображала молчаливую тень. Мелоди была старше мисс Элизабет всего на пару лет, а Джейн в свои двадцать восемь опережала сестру по возрасту на добрых десять лет, так что не было ничего удивительного в том, что две молодые девушки быстро нашли общий язык.
Джейн занялась тем, что стала разглядывать в окно газоны и деревья вдалеке, почти не обращая внимания на чужой разговор о моде и книгах, лишь кивая или посмеиваясь, когда того требовала ситуация.
А затем из-за деревьев показался человек. Он был одет в грубую рабочую одежду, однако мольберт у него на спине тут же подсказал Джейн, что это мистер Винсент. Сейчас, освободившийся от условностей бального этикета, он двигался так легко, что многие джентльмены позавидовали бы его летящей походке. На мгновение он взглянул как будто бы прямо на Джейн, и та напряглась в своем кресле, заметив его хмурое выражение лица, но затем расслабилась, вспомнив, как отражается свет от окон гостиной: мистер Винсент не мог ее видеть. Впрочем, как только он пристроил мольберт и принялся натягивать холст, его намерения стали очевидны.
Джейн обернулась к мисс Дюнкерк и Мелоди и деликатно прокашлялась:
– Кажется, у нас завелся поклонник.
– Кто? Где? Ох, да я бы никогда!.. Это мистер Винсент? – наперебой закричали обе девицы и обернулись, проследив за направлением ее взгляда, а затем буквально подскочили с дивана и бросились к окну, чтобы поглядеть на него.
– Он что же, рисует нас? – спросила Мелоди, опираясь на раму.
Мольберт мистера Винсента был развернут немного в другую сторону, и с точки зрения Джейн, он смотрел вовсе не на их окно.
– Я так не думаю.
– Может быть, Эдмунд попросил его сделать этюд с Робинсфорд-Эбби? – предположила мисс Элизабет.
– Может быть, это и будет его подарок… – Мелоди прищурилась. – Как бы мне хотелось узнать, что он пишет…
– Наверняка аббатство, – ответила Джейн, хотя и сама не отказалась бы взглянуть на холст.
Мелоди повернулась – и на лице у нее разлилось веселое лукавство: