– Агата, сейчас Йонг проведёт тебя на, кхм, эксперименты. Постарайся слушать его и выполнять указания. Но если почувствуешь себя плохо, прекращай.
Я кивнула. Внутренности похолодели от неизвестности. Какие ещё эксперименты?.. Ещё и с этим олухом…Как только дверь кабинета за нами закрылась, у Йонга снова развязался язык:
– Ну вот, теперь ты всё знаешь. Хочу, чтобы ты запомнила: если расстроишь меня, пощады не жди.
Я глянула на него исподлобья и хмуро спросила:
– Почему ты так со мной говоришь? Что я тебе сделала?
Йонг только закатил глаза и ускорил шаг. Мы снова подошли к лифту, и на этот раз отправились на минус третий этаж. На нём оказался коридор, похожий на тот, где находилась моя палата. Только вместо белых стен были тёмно-серые. Рядом с каждой из дверей в стену был вмонтирован экран с какими-то цифрами. Только одну получилось распознать: температура. Здесь было уже совсем не так оживленно, как наверху.
Вдруг одна из дверей распахнулась, и из неё пулей вылетела девушка с длинными спутанными волосами цвета грязного снега. Из комнаты пыхнуло жаром. Я мельком заглянула туда и увидела мальчика, сидящего на полу с закрытыми глазами. Она глянула на нас, быстро захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Всё её тело дрожало, а глаза от испуга, казалось, вот-вот выпадут из орбит.
– Всё в порядке, Лина? – холодно спросил Йонг.
Девушка дрожащими пальцами откинула растрепавшиеся волосы с лица и неуверенно кивнула.
– Точно? – настаивал мой спутник.
Она тяжело выдохнула, перевела дух и ответила так, чтобы сомнений не осталось:
– Да, Йонг, иди куда шел. Не твоего ума дело.
Он пожал плечами и поплелся дальше. Я несколько секунд рассматривала девушку. Её одежда выглядела так, будто ей вздумалось не раздеваясь искупаться в душе. Лина заметила моё любопытство и нахмурила брови. Я ойкнула, извинилась и быстро засеменила за Йонгом. Готова поспорить, что незнакомка смотрела мне в спину. Но я решила не оборачиваться.
– Что с ней? С тем мальчиком всё хорошо?
– Это тебя не касается, – отчеканил Йонг.
Я закатила глаза. Ну, а что ещё было ожидать. Мы подошли к одной из дверей. Табло показывало, что температура в помещении двенадцать градусов. Не жарко. Йонг приложил ладонь к датчику над ручкой, и дверь открылась.
Комната была совсем небольшой и оттого тесноватой. Стены и потолок зачем-то оббили металлом. Посередине стояли два стула, а в углу – догорали угли в печи.
– Что это за место? – удивилась я.
Йонг, как и обычно, ничего не ответил. Он закрыл дверь, сел на стул и жестом указал сделать мне то же самое.
– Ты ещё слишком слаба. Вообще-то, не думаю, что после стольких лет препаратов ты восстановишься. Но Берта в тебе уверена. Поэтому мы сегодня начнем тренироваться. Для начала нужно определить, что именно ты можешь. Твоя мать мертва, так?
От этого вопроса я опешила и заикаясь ответила:
– Т-так. Какое отношение к это имеет к делу?
– Прямое, – прошипел тот, – по официальным данным она впала в кому при твоих родах. Отец тебе что-то говорил об этом?
По затылку пробежали мурашки, а внутренности будто сделали сальто.
– Ничего не говорил. Я знаю только то, что она не пережила моих родов. Это всё.
Йонг цокнул и сделал какие-то пометки в планшете.
– Ладно. Со свечкой ты справилась, это уже неплохо. Давай проверим кое-что посерьёзнее.
Он встал, подошел к еле живому огню, присел на корточки и протянул к нему ладонь так, что почти коснулся. Я с интересом подалась вперед, чтобы рассмотреть, чем он там занимается. Несколько секунд Йонг сидел с закрытыми глазами. А затем нахмурился, сжал ладонь в кулак так, что побелели костяшки. И вдруг разжал ладонь, а огонь вспыхнул с такой силой, что почти вылетел за пределы камина.
– Обалдеть! – изумлённо воскликнула я. – Как это возможно?
Я видела, как мышцы руки Йонга дрожали от напряжения. Наконец, он резким движением выдернул ладонь из огня, и тот снова стал еле-еле гореть. Он вернул себе безразличный вид, поднялся, потёр ладонь и сказал:
– А теперь твоя очередь.
Я охнула и подскочила со стула.
– Ни за что!
Йонг закатил глаза, сложил руки на груди и сказал:
– Я научу. Это легче, чем кажется. Всего лишь маленький костёр. Подходи.
Ладони вспотели от страха. На ватных трясущихся ногах подошла к Йонгу. Он сел на пол и жестом указал сделать мне так же. Я послушалась.
Йонг, казалось, даже смягчился. Он заговорил спокойным ровным голосом:
– Для начала тебе нужно хорошенько освободить мысли. Когда делаешь это первый раз, может быть сложновато. Тем более тебе. Закрой глаза и прочисти мозг. Думай только об огне. И представь, что вместо крови по венам и артериям у тебя течёт чистое пламя.
Я еле сдержалась, чтобы не хихикнуть. «Какая чушь», – думалось мне. Но делать было нечего. Я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. В голове возник образ сестры. Она глядела на меня своими чёрными бездонными глазами с немым вопросом. И я посмотрела в ответ. А ты знала? Папа тебе сказал? Сама того не замечая, стала хмуриться. К сожалению, Йонг это заметил. Он хлопнул меня по плечу и процедил:
– Я сказал ни о чём не думать.
– Я и так ни о чём не думаю.
– Не ври мне. Пробуем ещё раз.
Я снова закрыла глаза и на этот раз действительно сконцентрировалась. Приложила руку к груди, чтобы слышать сердцебиение. Дыхание стало ровным. Но вдруг в памяти пробудилось недавнее воспоминание. Образ папы, отчитывающего меня за очередную чушь. Это меня разозлило.
На этот раз Йонг не обратил внимания, что я отвлеклась, и спросил:
– Готова?
Я открыла глаза и кивнула.
– Протяни руку к огню. И привыкни к ощущению пламени на своей коже.
Выдохнув, поднесла руку к камину. Как и со свечой, никакого дискомфорта не было. Я потянулась ещё ближе. А потом ещё и ещё, пока вся кисть не оказалась погружена в пламя. Кожу будто кололи одновременно тысячи иголочек, но острой боли не было совсем.
Жуткое и одновременно завораживающее зрелище. Сердце стало биться быстрее, и я против воли улыбнулась. Йонг удовлетворенно сказал:
– Вот так. Это не страшно.
– Я могу держать руку так сколько угодно?
– Нет, конечно. У всех по-разному, твоё время мы ещё определим. В среднем около двадцати минут.
– А потом что?
– А потом вот это.
Йонг снял перчатку с левой руки. Коричневато-красная ладонь была искорёжена рытвинами и впадинами от ожога. Ногтей не было. Я поморщилась, охнула и выдернула руку из камина. Кожа была в порядке, только маленькие волосинки на пальцах сгорели дотла.
Йонг холодно рассмеялся, надел обратно перчатку и сказал:
– Тебе не о чем волноваться.
– Как это случилось?.. – тихо спросила я без особой надежды на ответ.
Но Йонг всё же ответил:
– Один час и двадцать шесть минут. Лучше не повторять. Огонь – это дикий зверь. Приручить его даже таким, как мы, не под силу. Ошибок не прощает.
Я нахмурилась и бросила ещё один взгляд на его левую руку. Он заметил мой взгляд и поспешил увести моё внимание:
– Теперь ты должна попробовать контроль. Нужно знать, насколько случай запущен.
Я облизнула сухие губы и вдруг поняла, как сильно хочу пить.
– Тут есть вода?
Йонг холодно ответил:
– Нет. Пить нельзя, пока не закончим. Теперь будем тренироваться. Возвращай руку в огонь и слушай внимательно.
Я судорожно втянула воздух и послушалась. Язычки огня стали снова ласково пощипывать кожу. Йонг тоже протянул здоровую руку в камин.
– Теперь ты должна медленно сжать руку в кулак и сконцентрировать все мысли на нём. Есть только твоя ладонь и пламя. Представь, что в руке держишь порох. Как только разожмёшь ладонь, огонь должен вспыхнуть. Сосредоточься. И пробуй.
Он сжал руку в кулак и закрыл глаза. Я повторила за ним. Во рту совсем пересохло. Я облизнулась и попыталась не думать о жажде. Ничего не получалось.
– На счёт три разжимай.
– Ладно, – тихо сказала я и снова постаралась сосредоточиться на пламени.
– Раз… – начал счёт Йонг, – два…ТРИ! Разжимай!
Я разжала ладонь, но огонь не шевельнулся даже на миллиметр. Он вздохнул и процедил:
– Чего и требовалось ожидать.
– Я хочу попытаться ещё раз.
Йонг пожал плечами и сказал:
– Валяй. Но, сдаётся мне, мы только теряем время.
Я сцепила зубы, закрыла глаза и снова сложила пальцы в кулак.
«Думай об огне, думай об огне, думай об огне», – крутилось в голове. Но вместо ясной мысли мозг поочередно подбрасывал картинки изуродованной ладони Йонга, обеспокоенного лица Юноны, чёрного снегохода похитителей. А ещё жажды, которая нарастала с каждой секундой пребывания в этой проклятой комнате.
Йонг начал считать, и когда выкрикнул цифру «три», я разжала ладонь и снова ничего не получилось.
– Чёрт!
– На сегодня хватит. Попробуем ещё раз завтра. Теперь тебе нужно восстанавливаться.
Я с ужасом отметила, что чувствую себя словно после длительной пробежки. Сердце стучало быстрее обычного и, по ощущениям, билось вовсе не в грудной клетке, а где-то под горлом. От напряжения пот проступил по всему телу. Йонг это тоже заметил.
– Я проведу тебя в твою спальню и вколю снотворное. Дозировку уменьшим. К вечеру, когда проснёшься, спустишься на ужин сама. Надеюсь, дорогу запомнила.
Я кивнула и даже не стала протестовать против снотворного. Мы вышли из металлической комнаты, и мой взгляд скользнул на термометр.
– Двадцать пять! – ахнула я. – Сколько мы там были? Почему она так нагрелась?
Йонг самодовольно ухмыльнулся и сказал:
– Ты ещё не поняла? Мы – драконы. Практически. Когда ты применяешь силу, становится по-настоящему жарко.
Мы дошли до палаты, я выпила почти целый литр воды и свалилась замертво. Йонг вколол дозу и молча вышел. А я закрыла глаза и попыталась осмыслить произошедшее.
Мне, чёрт возьми, не страшен огонь. Это было какое-то сумасшествие, но нельзя ведь свихнуться за такой короткий срок? Я снова подняла ладонь и провела по ней левой рукой. Гладкая и обыкновенная кожа. Ничего необычного.