– Кто заключил с тобой сделку?
– Не знаю. Их лица были скрыты за масками.
Я брезгливо скривился. Внутри начал плескаться едкий гнев. Меня съедала злость за это гнусное предательство, хотя моей вины в происходящем было не меньше.
– У кого координаты отслеживающего устройства?
– У меня. Это было моё единственное условие, – прошептал он, а на глазах появились слёзы.
Я вдруг всё понял. Показалось, что внутренности сделали сальто.
– Какую печаль ты заливаешь на самом деле, Гектор?
– Датчик остановился час назад. В нескольких километрах от Тиви. Её точно убили.
Сердце провалилось в пятки.
– Спасибо, что ответил. Можешь дать мне координаты?
Он неуклюже смахнул волосы со лба и достал смартфон. Я быстро записал данные. И вдруг мне в голову пришла одна идея:
– Вы же с Юноной торговали либерганами, так?
– А что? – испуганно спросил Гектор.
– Мне нужен один пистолет и пять разрывных патронов. Очень желательно, чтобы он был таким же, как у Юноны.
– Зачем тебе это?
Я закатил глаза.
– Поможешь или нет?
– Ладно. Не проблема. Завтра встретимся.
– Либерган нужен сейчас.
Гектор напрягся и пробормотал:
– Но у меня с собой есть только мой.
– Он похож на тот, что был у Юноны?
– Да, у нас одинаковые.
Я протянул ладонь и холодно сказал:
– Тогда давай сюда.
– Ни за что! – воскликнул парень.
Я отреагировал моментально: наклонился вперёд, схватил Гектора за воротник и потянул на себя. Благо, он выпил гораздо больше меня и не успел дать отпор, поэтому просто зажмурился, ожидая удара. Посетители бара на нас даже не взглянули.
– Живо давай сюда либерган, иначе мне по силам позаботиться о том, чтобы твоя лавочка по производству нелегального оружия закрылась уже завтра.
Я говорил холодным и уверенным голосом, от души надеясь, что паренёк не раскусит мой блеф. И, к счастью, уже через мгновение дрожащей ладонью Гектор положил белый пластиковый пистолет на стол.
– Там восемь патронов, – пролепетал он.
Удовлетворённо кивнув, я взял либерган, встал из-за стола и быстрым шагом направился к выходу. Бармен проводил меня ледяным взглядом. Вся фальшивая вежливость улетучилась.
Сев в снегоход, я шумно выдохнул и схватился за лицо. Сердце бешено рвалось из груди, адреналин ударил в голову и не давал почувствовать опьянение. Я глянул на часы, которые показывали полвторого ночи, завёл машину и рванул скорее к дому.
В голове стала формироваться навязчивая идея, о которой, если честно, было страшно думать. Единственная, кто мог мне помочь, была Темза Хорнкиван. Моя старая знакомая.
Но сначала ждал разговор.
Я аккуратно припарковался, собрался с духом и отправился в квартиру. Дома витал аромат кофе, совсем непривычный для такого времени суток. В коридоре горел свет, а рядом с вешалкой стоял чемодан. Я на секунду закрыл глаза, опустил голову, а затем снял куртку и вошёл на кухню. Герда сидела на полу в темноте, смотрела в окно и крутила в руках чашку.
Я не знал, как начать говорить, поэтому подошёл и сел рядом, украдкой посмотрев на жену. От красновато-синего света дронов, летающих за окном, глаза Герды, наполненные слезами, казались ещё красивее.
– Знаешь, я всегда думала, что моей любви хватит на нас двоих, – тихо сказала она.
Я потупил взгляд. Жена продолжила:
– Приходила твоя любовница.
– Знаю, – негромко сказал я.
– Рассказала разные грязные подробности. Требовала уйти от тебя. Говорила, что ты её любишь.
– Это не так, – перебил Герду я.
– Правда? – бездонные глаза жены посмотрели на меня, но я не выдержал пронзительного взгляда и отвернулся. – А меня ты когда-нибудь любил?
Я зажмурился и потёр лоб. Правда была очень неприятной. Сомневаюсь, что в принципе когда-нибудь любил в том смысле, какой имела в виду Герда. Мы были вместе с юности, начали встречаться, когда нам едва стукнуло по восемнадцать. Протянули в отношениях десять лет. Но истина в том, что жизнь с Гердой мне казалась выгодной сделкой, а потом стало слишком поздно пасовать.
Мы встретились случайно в одной из кофеен, название которой я даже не запомнил. Герда привлекла внимание сразу: красивая статная длинноволосая красотка. Её стервозная внешность потрясающе контрастировала с хрупким внутренним миром. Мне сразу захотелось получить этот трофей во что бы то ни стало. А потом я узнал, кем являлся её отец. Для студента Полицейской школы это была немыслимая удача. Знал бы, каким говнюком окажется Аноре Вуд, до сих пор ходил бы холостым.
– Моё терпение закончилось, Фил, – сказала Герда дрожащим голосом, не дождавшись моего признания в любви. – Я сейчас же уезжаю к родителям.
– Это мне нужно уходить, ты всегда любила нашу квартиру.
– Но она твоя. Поэтому не имею права отбирать дом, данный тебе по долгу службы.
Повисло молчание. Квартиру мы получили только потому, что жена просила похлопотать Вуда. Она думала, что я об этом не догадывался.
Продолжать убеждать Герду оставить дом себе было глупо. Малодушно, конечно, но жить действительно больше негде.
Также стало отчётливо ясно: ей больше всего на свете хотелось моего раскаяния и просьб остаться. Но мне это было не нужно. Несмотря на тяжесть ситуации, с плеч словно свалился один из множества грузов. А вместе с тем…
Я снова стал чувствовать вину. Трус. Должен был уйти раньше и не позволять пережить Герде боль. Так удобно прикрываться карьерой и повышением, а на самом деле просто страшиться перемен.
– Прости меня, если сможешь, – тихо сказал я. – Мне никогда не загладить вины. Я всегда думал о работе больше, чем о твоих чувствах. Был эгоистом, не заслуживающим любви.
Герда грустно усмехнулась.
– Это уж точно.
Она поднялась и, поставив чашку, направилась в коридор.
– Можешь говорить отцу всё что угодно обо мне. Я решил уволиться, – зачем-то вырвалось у меня.
В голове возник образ Юноны. Скажи мне кто ещё неделю назад, что я соберусь сломать себе жизнь из-за преступницы, не поверил бы.
– Правда? – без удивления спросила Герда. – Желаю тебе удачи, чем бы ни решил заниматься.
Я поднялся, снял с вешалки куртку жены и помог одеться.
– Спасибо, – пробормотала она, несколько секунд мешкала, поцеловала в щёку и стремительно вышла вон.
В последнюю секунду перед тем, как закрылась дверь, я увидел, что красивое лицо Герды скривилось от рыданий. Дом резко опустел. Из груди вырвался вздох облегчения, но на душе всё равно скребли кошки. И я решил, что пора сжечь ещё один мост. Быстро достал телефон и набрал сообщение:
«Забудь мой номер. Больше у нас ничего не будет».
И заблокировал Чилитту.
От выпитого алкоголя стала болеть голова и с пущей силой разгорелось чувство тревоги. Часы показывали два часа ночи. Чтобы идти к Темзе, нужно было дождаться утра. А спать не хотелось вообще.
Чтобы как-то прийти в себя, я решил принять душ.
Струи прохладной воды обожгли кожу, я охнул и стал хватать губами воздух. Дыхание перехватило, но я только усилил напор. Мне нужна была свежая голова. Хотя, сколько бы я ни стоял под душем, ощущение, что меня изваляли в грязи, никуда не девалось.
Вода не спасала. Мысль, что с каждой минутой шансы на выживание Юноны таяли, словно молоточек била по мозгам.
– Который час?
– Два часа тридцать две минуты, – ответили умные часы.
И, не в силах ждать утра, я пулей вылетел из ванной, даже не воспользовавшись полотенцем. Надел первое, что попалось под руку, вышел из квартиры и отправился на второй этаж.
От нетерпения сердце выскакивало из груди. Темза вполне могла бы отказаться от моей просьбы. Более того, скорее всего первое, что она сделает, – раструбит всему Джаро. Но всё же внутри теплилась слепая вера в помощь журналистки.
Я быстро побежал по ступенькам, игнорируя лифт, чтобы хоть как-то согнать адреналин. На втором этаже находились квартиры, куда скромнее моей, однако, всё ещё очень дорогие для среднестатистического жителя Джаро. Именно там и жила Темза Хорнкиван, надоедливая журналистка и сестра моей одноклассницы Аделаиды.
Я громко постучал в дверь. Спустя несколько минут послышались шаги. Я хмыкнул: звукоизоляция никакая. Видимо, увидев в камере наблюдения меня, Темза замешкалась. Постучал ещё раз. Дверь немного приоткрылась, и из щёлочки показалось круглое лицо, обрамлённое не расчёсанными волосами. Темза прищурилась и недовольно сказала:
– Детектив, меня не за что арестовывать. Ты видел время?
– Впусти меня, пожалуйста, – попросил я, чувствуя, как по носу и волосам стекают капли воды. – Мне очень нужна твоя помощь.
Она приоткрыла дверь чуть больше, облокотилась плечом о дверной косяк и сложила руки на груди. На ней была надета смешная махровая пижама красного цвета.
– Чего-чего? Если ты хочешь опровержения об Эрике Трульсе, то и думать забудь. Твой напарник уже приходил просить об этом. Не дождётесь.
Я сжал руки в кулаки.
– К чёрту Эрика Трульса. Темза, это очень важно. Не только для меня. Впусти. Я собираюсь рассказать тебе кое-что, связанное с пропавшими детьми.
От удивления брови журналистки поползли на лоб.
– Ты явно дал понять, что мне не светят твои комментарии. Что изменилось?
– Боюсь, изменилось всё.
Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Привычный хитрый прищур маленьких глаз сменился серьёзным взглядом и попытками разглядеть на моём лице подвох. Но, видимо, я был убедителен.
– Ладно, проходи. Чай будешь?
Я улыбнулся и из вежливости согласился:
– Покрепче, если можно.
Квартира Темзы оказалась еще более миниатюрной, чем я представлял, а по планировке являлась студией. Единственное окно располагалось на небольшой кухне, со стенами, выкрашенными в чёрный цвет. Спальная зона была нежно-персиковой. Спала Темза на маленьком диване, а рядом с ним стоял журнальный столик. На нём располагалась, судя по всему, самая дорогая вещь этого дома: новенький планшет, складывающийся трубочкой, словно бумажный лист. Видимо, именно здесь и писались статьи, портящие людям жизнь. Я без приглашения сел на стул у кухонного столика.