Я достал из кармана либерган, отобранный у Гектора Лероя, и положил его на стол. В пистолете осталось три патрона. Остальные лежали во внутреннем кармане куртки. Мне казалось, что я их чувствовал кожей, несмотря на несколько слоёв одежды.
– Уверен, девчонка сдохла и без моей помощи. Я прострелил ей колено на прощание.
– А должен был голову! – проревел начальник, резко обернувшись и долбанув кулаком по столу.
По спине побежал холодок, а в желудок словно пустили змей. Ладонь всё ещё лежала на пистолете, и я поймал себя на мысли, что больше всего на свете хочу применить его по назначению и отправить ублюдка в ад.
Однако, пришлось сделать еле заметный выдох, чтобы успокоиться, и сказать:
– Понимаю, мой проступок непростителен. Поэтому прошу подписать приказ об увольнении.
Вуд будто бы не услышал. Начальник снова сел в кресло, сложил руки в замок и внимательно посмотрел на либерган. Готов спорить, что волосы на моём затылке встали дыбом. История, которую я отчаянно пытался всучить Аноре, явно была ему не по душе. Оставалось надеяться, что он проглотит блеф, и Юнона будет в безопасности.
Но от Темзы ещё не было новостей. Я бросил быстрый взгляд на часы, висевшие над окном с видом на вулкан. Без пятнадцати девять. Рановато. Они не могли доехать так быстро. Из груди вырвался судорожный вздох.
– Увольнение не потребуется, – вдруг нарушил тишину начальник, потирая ладонь, – понять тебя можно. Первое убийство – самое сложное.
– Мне доводилось убивать, – холодно бросил я.
– Тут другой случай. Стрелять в безоружную девчонку, пусть и сотворившую ужасные вещи, – сложная задача. Я понимаю.
Пришлось сцепить зубы, чтобы не начать возражать. Аноре продолжил:
– Готов поспорить, ты посмотрел в щенячьи глазки мисс Сафи и спасовал. Что ж. Девчонка тоже заслуживает уважения. Выпросила себе пару часов жизни.
К щекам от возмущения прилила кровь. В памяти вспыхнуло избитое лицо Юноны, на котором не было живого места, и её смиренный взгляд, готовый принять смерть. Сердце ёкнуло. Но я снова сдержался и промолчал. В моих руках была не только моя судьба.
– Где ты её оставил? – слишком елейно спросил Аноре.
– Километров двадцать до Тиви не довёз, – соврал я.
Начальник облокотился подбородком на кисти и снова посмотрел на либерган.
– Ладно. Думаю, что причин беспокоиться нет. Такое расстояние девчонке точно не преодолеть. Возвращайся к расследованию убийства.
Понять, блефует ли Аноре, было невозможно. На его каменном лице не дрогнула ни одна жилка. Инстинкты кричали мне: начальник не поверил. Но почему позволил остаться работать? Несколько секунд я лихорадочно соображал, нужно ли мне это и как извлечь выгоду. И, наконец, решил, что отсрочка увольнения может дать фору. Всё-таки у человека с полномочиями детектива Полицейского департамента очень много возможностей.
Однако, я был кем угодно, только не дураком. С этого дня Аноре усадил меня на пороховую бочку и поджог фитиль. Нужно было действовать быстро, так как в любой момент вся моя жизнь могла взорваться к чёртовой матери, унеся с собой и остальные.
Мы снова встретились взглядами, и в этот раз я вложил в свой максимальное количество презрения. Игра началась, и Вуд это тоже понимал. Он слегка ухмыльнулся и, пока я направлялся к двери, бросил:
– Обязательно передам привет Герде.
Ответа не нашлось, да и он был ни к чему. К своему удивлению, едкая фраза не тронула ни единую струнку души. Все мои мысли и тревоги занимала Юнона. По крайней мере, у неё есть оружие. И, даже если девушку найдут, отбиться точно получится. Ведь Аноре считает, что у Сафи нет либергана.
Но это лишь при условии, если Темза и Феликс найдут её живой.
Конечно же, теперь мне было совершенно плевать на убийства. Темза не соврала: вещи, которые она рассказала, перевернули представление о похищении детей.
Эксперименты, мутации, способности… Это не укладывалось в голове и было похоже на бред сумасшедшего, но многое объясняло. В первую очередь, протесты. Очень удобно выгнать людей на улицы протестовать под предлогом похищений. А затем вдруг заявить миру, что плохое правительство издевалось над людьми, и в ходе эксперимента погибло множество женщин и нерождённых детей. Натуральная бомба замедленного действия. Темза, кстати, поддерживала общественное негодование по той же причине. И я мог это понять. Она могла в любой момент написать о генетических опытах, но заявлять такую информацию без должных доказательств было как минимум глупо. Как максимум – безрассудно. Поэтому Хорнкиван каждый день просто ошивалась у департамента, в надежде выудить хоть что-то.
И чутьё её не подвело. В этой всей истории был замешан не кто иной, как сам Аноре. В этом сомневаться не приходилось. Иначе, зачем нужны такие грязные меры?
С Агатой тоже всё было не так просто. Юнона понятия не имела об её способностях. Валер говорил лишь, что девочка больна. Я горестно ухмыльнулся. Вот, значит, что за болезнь. Я собирался наведаться к нему и спросить обо всём напрямую. Родители остальных детей не проживали по адресам, на которые были зарегистрированы. Журналистка давно всё проверила.
И ещё одна деталь. Юнона сказала о странном оружии, которое использовали похитители. Якобы маленький огонёк превратился в огромную пламенную стену. Вначале, естественно, мне в это не верилось. Но больше это чушью не казалось. Значит, похищали детей такие же люди с генетическими мутациями. Означало ли это, что они собирают силы?
Определенно, да.
То ли от мыслей, то ли от бессонной ночи и тревоги, голова разболелась сильнее прежнего. С одной стороны, я испытывал облегчение, чувствуя, как складывался паззл. С другой, новая информация внушала ужас. Я не понимал, кто в этой истории плохой, а кто – хороший. Однако, то, что нам пудрят мозги, было очевидно.
Я шёл по коридорам, не обращая внимания ни на кого. Мне хотелось скорее поговорить с Максом. В нашем кабинете пахло чёрным крепким чаем с сахаром. Желудок вдруг заныл, и я понял, что уже почти сутки ничего не ел. Напарник сидел на своём рабочем месте и нервно тарабанил по столу, всматриваясь в экран. Как только я появился на пороге, Макс подпрыгнул от нетерпения и выпалил:
– Сейчас же всё рассказывай.
Я снял очки, подошёл к окну и впился взглядом в серое бетонное здание. Уверенности, что другу стоит всё выкладывать, не было. Но кому я мог доверять ещё, если не ему?
– У нас есть что-нибудь выпить? – тихо спросил я.
Брови Макса поползли на лоб.
– Сейчас девять утра. Не рановато? И ты сам знаешь ответ на этот тупой вопрос.
Конечно же, выпивки не было.
– Ладно, придётся быть трезвым.
– Ты расскажешь, наконец, что произошло?! – почти выкрикнул друг.
Это совсем не было похоже на терпеливого и сдержанного Макса Миллера. Я повернулся и внимательно всмотрелся в его лицо. Мы учились в Полицейской школе вместе и в департамент пришли работать одновременно. Он танцевал на моей свадьбе, а я – на его. Когда жена Макса рожала сына, вёз грызущего ногти напарника в роддом. Миллер прикрывал мне спину во всех передрягах. А вчерашняя перепалка…Она казалась сущей мелочью по сравнению со всем остальным.
Я обещал Темзе держать всё в тайне. Но не мог врать единственному другу.
– Бери ноутбук, давай прокатимся.
Макс без возражений понял всё, молча взял компьютер и направился к двери. Я последовал за ним. Толпа протестующих, кажется, снова выросла. И теперь в ней звучали лозунги, касающиеся не только детей. Несколько человек стояли с плакатами, на которых изображались рисунки рыбы. Весьма красноречиво. В отдалении были люди, скандирующие что-то вроде «Долой Рудо Йовича». К счастью, сегодня никто не бросал под ноги бомбочки с красным содержимым. Мы быстро дошли до парковки, и я отдал ключи от снегохода Максу.
– Сегодня ты поведёшь.
Напарник кивнул. Мы сели в машину, быстро тронулись и поехали.
– Ну? – снова спросил друг.
Я тяжело выдохнул и грустно улыбнулся:
– Честно говоря, понятия не имею, с чего начать.
И решил рассказать всё, начиная с больницы. Мы просто катались по центру, не заезжая никуда, пока, наконец, рассказ не закончился на моменте утреннего похода к Аноре. Часы показывали половину десятого. От Темзы новостей по-прежнему не было.
На лице друга не было ни одной эмоции, поэтому я не мог понять, верит ли он мне. В конце концов, он припарковался у обочины и прикусил губу. Повисло недолгое молчание.
– Я не собираюсь тебя втягивать в это. Мне нужно лишь понять, какие ниточки связывают детей, чтобы выйти на организацию, их похитившую. Имена у меня есть. Нужно поковыряться в базах, а в нашем тандеме ты мастер таких вещей.
Макс упёрся локтем в руль и прижался лбом к ладони. Кажется, ему переварить услышанное было не менее сложно, чем мне. Только я выдал Темзе все нецензурные слова, которые знал, а напарник просто молчал. Наконец, Макс сказал:
– Я помогу тебе, Фил. Сейчас же начну искать всё, что нужно. Но… Ты, кажется, не понимаешь, во что ввязался.
– Понимаю, – тихо возразил я, – даже лучше, чем ты думаешь. Аноре, так или иначе, сотрёт меня в порошок. Это игра, в которой мне не победить.
Из груди Макса вырвался невесёлый смешок:
– Ты говоришь, как герой какого-нибудь дурацкого пафосного фильма. Давай по-честному: ты просто вляпался в дерьмо. Почему было не убить девчонку?..
– Не смог. Видел бы ты её лицо…Глаза…Сафи, конечно же, не самый достойный спасения человек, но нет грехов, за которые нужно было её убивать. К тому же, – теперь грустный смешок вырвался у меня, – ты же знаешь, эти пропавшие дети как бельмо на моём глазу.
– И Аноре знает это!.. – в сердцах выпалил Макс. – Друг, он проверял тебя. И ты не прошёл проверку.
– Это больше не имеет значения. Зато совесть меня не гложет. Только за то, что не хватило духу довести бедную девчонку до Тиви.
Макс слегка заехал мне локтем в плечо и съязвил:
– Не знай я тебя, подумал бы, что ты запал на мошенницу. С такими чувствами о ней говоришь. Герда и Чилитта обзавидовались бы.