<…> Дело тут не в одной пестроте, царящей в творческой лаборатории Окуджавы. Есть беда более злая. Это его стремление и, пожалуй, умение бередить раны и ранки человеческой души, выискивать в ней крупицы ущербного, слабого, неудовлетворенного. <…> Позволительно ли Окуджаве сегодня спекулировать на этом? Думается, нет! И куда он зовет? Никуда…
5 декабря эта статья была перепечатана в газете «Комсомольская правда».
30 ноября. Станция Московского метрополитена «Сталинская» переименована в «Семеновскую».
Осень. В Малом зале Ленинградской филармонии Мария Юдина исполняет
произведения Шенберга и Веберна, что было уже преступлением по тем временам. Эти композиторы были негласно запрещены. Их не исполняли в концертах. <…>
Зал встал, гремели аплодисменты. И тогда, посадив зал величественным движением руки, Мария Вениаминовна на бис прочла стихи… Авторы, добавлю, названы не были; это – «Вчера, о смерти размышляя…» <Н. Заболоцкого> и «Когда случилось петь Дездемоне…» <Б. Пастернака>.
<…> Разразился чудовищный скандал. Администрация Филармонии была в истерике. Сразу же об этом «случае» доложено было и ленинградскому и более высокому центральному начальству. <…>
Стоит ли добавлять, что Мария Вениаминовна надолго была отлучена от публичных выступлений»505 (Е. Кумпан. С. 259–260).
Журналы в ноябре
В «Знамени» (№ 11) повесть Александра Рекемчука «Молодо-зелено» (окончание – № 12).
Декабрь
2 декабря. Принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О признании утратившими силу законодательных актов СССР о присвоении имени Сталина».
3 декабря. Из докладной записки Н. Казьмина, заведующего Отделом науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР:
Молодая поэтесса Римма Казакова – выпускница исторического факультета Ленинградского университета – сразу же по приезде в Хабаровск зарекомендовала себя аморальными поступками (участие в коллективных пьянках, сожительства), упадническими стихами. Неправильное поведение Р. Казаковой во многом предопределено общением с людьми, ведущими богемный образ жизни, в частности с поэтом Е. Евтушенко (цит. по: В. Огрызко. Зарекомендовала себя аморальными поступками (Отвергнутое: запоздалое возвращение долгов) // Литературная Россия, 23.03.2018).
7 декабря. В «Советской культуре» статья композитора, народного артиста РСФСР Анатолия Новикова «Программа партии – программа жизни, программа искусства», где подвергнута критике песня Эдуарда Колмановского «Дождь» на слова Евгения Евтушенко:
А вот «Дождь», который «идет» беспрерывно, который просачивается даже в программы праздничных торжественных концертов, какие в нем приметы советской песни? Только то, что ее написал воспитанник нашей консерватории? И ведь много таких песен, которые по содержанию, тону, тенденции, характеру идут совсем по другому, ложному пути, не в ногу с жизнью <…> Критикуем «В нашем городе дождь», а нам в ответ: заявки радиослушателей. Разве это доказательство художественных достоинств данных произведений? Повторяю, сейчас, как никогда раньше, задачи работников идеологического фронта очень велики и ответственны. Пора понять, что нашему народу уже давно чужды и ресторанная меланхолия, и взвинченная эротика. Ему не о чем «скулить», ныть, хандрить, потому что у него ясные перспективы, увлекательные задачи, он полон уверенности, оптимизма. И нечего пичкать его всякими «эрзацами»!
9 декабря. Вспоминает Александр Солженицын:
от Л. Копелева пришла телеграмма: «Александр Трифонович восхищён статьёй» («статьёй» договорились мы зашифровать рассказ, статья могла быть и по методике математики). Как птица с лёта ударяется в стекло – так пришла та телеграмма. И кончилась многолетняя неподвижность (А. Солженицын. С. 21).
11 декабря. В день рождения Солженицына Твардовский, прочитав рассказ «Щ-854»506, отправляет ему телеграмму: «Прошу возможно срочно приехать редакцию нового мира зпт расходы будут оплачены = Твардовский».
При встрече в редакции, состоявшейся на следующий день, Твардовский предлагает считать этот рассказ повестью.
Переброской предположений через стол с участием Копелева, – как вспоминает Солженицын, – сочинили совместно: «Один День Ивана Денисовича». (Мой подзаголовок и был: «Один день одного зэка»).
Властно и радостно, – продолжает Солженицын, – распорядился Твардовский тут же заключить со мной договор по высшей принятой у них ставке (один аванс – моя двухлетняя зарплата). Я сидел как в дурмане… (А. Солженицын. С. 27).
До 17 декабря. В Москве Всесоюзная художественная выставка.
Как 17 декабря записал в дневник Василий Катанян, «огромный контраст в лучшую сторону по сравнению с пятидесятыми годами. Много свежего, условного, почти нет натурализма» (В. Катанян. Лоскутное одеяло. С. 175).
22–23 декабря. Выступая на пленуме правления СП СССР, Василий Смирнов сурово осуждает литераторов, которые «упрямо выискивают в жизни плохое, собирают плохое в кучу» и опасаются, «как бы не перехвалить» в своих книгах советскую действительность.
Мы должны сказать таким опасливым товарищам: не бойтесь, дорогие товарищи, не перехвалите. История вас не обвинит в лакировке, потому что наша советская действительность просто сказочна, наш человек, его героические дела не имеют себе равных.
С В. Смирновым и его «упрощенным, недиалектическим пониманием главной линии литературы», полемизирует Борис Сучков, замечая, что «мы не можем определить новый образ человека, не показав всего, что мешает продвижению к коммунизму».
Споры вызвали роман В. Аксенова «Звездный билет» («Школьники взяли на вооружение лексику аксеновских героев, – заявил Л. Соболев. – Сейчас в Бендерах, в Бельцах, в Кишиневе пошел гулять этот чудовищный словарь, который так добродушно благословил Корней Иванович Чуковский, заметив, что юноши, мол, перебесятся»), роман В. Кочетова «Секретарь обкома» («<…> я с тревогой смотрю, как постепенно этот писатель от книги к книге пишет все хуже и хуже. И никто не говорит ему правды в глаза», – произнес Е. Мальцев), книга В. Турбина «Товарищ время и товарищ искусство» (Л. Якименко, как сказано в газетном отчете, защищал «ряд положений» этой книги, В. Ермилов и И. Анисимов с В. Турбиным спорили).
23 декабря. В калужской областной партийной газете «Знамя» статья «Во имя чего и для кого?», подписанная заведующим кафедрой местного пединститута Н. Кучеровским и доцентом той же кафедры Н. Карповым, – предельно резкая критика альманаха «Тарусские страницы». Общий вывод:
Забвение принципов партийности в литературе, безыдейность, эстетски-объективистский взгляд на жизнь, натуралистическое копирование отрицательных явлений действительности могут заслужить лишь справедливое осуждение со стороны нашей общественности.
Начальник главного управления по охране военных и государственных тайн в печати при Совете министров СССР П. Романов направил докладную записку в Бюро ЦК КПСС, где сообщается, что в сборник «Тарусские страницы» «вошел ряд произведений, неполноценных по своим идейно-художественным качествам, искажающих жизнь нашей деревни и советских людей». Особое внимание П. Романов предлагает обратить на рассказы Юрия Казакова, поэму Владимира Корнилова «Шофер», стихотворение Николая Заболоцкого «Прохожий», повесть Владимира Максимова «Мы обживаем землю», ранее при попытках опубликовать их в московских журналах и издательствах задержанные цензурой «по мотивам их низкого художественного уровня или порочного идейного содержания».
На наш взгляд, – говорится далее в записке, – ошибкой является включение в сборник более сорока декадентских стихов М. Цветаевой, написанных ею главным образом в годы пребывания ее в белой эмиграции. Многие из них отражают неприятие ею Октябрьской революции, отчужденность от Родины и упаднические настроения. Но, несмотря на это, редколлегия предпослала циклу стихов М. Цветаевой статью Всеволода Иванова, непомерно восхваляющего Цветаеву как «высокоодаренного и оригинального поэта», творчество которого, по его мнению, очень близко творчеству великого русского поэта Н. А. Некрасова.
В настоящее время из намеченных к изданию 75 тысяч тиража сборника изготовлено только 30 тысяч экземпляров. <…> Считаем целесообразным дальнейшее печатание сборника не производить и просим поручить соответствующим отделам ЦК КПСС рассмотреть этот вопрос.
Как рассказывает Дмитрий Быков, главного редактора Калужского издательства Романа Левиту
сняли. Пострадал и несчастный начальник обллита, пытавшийся не пустить альманах в печать, но сдавшийся под напором директора издательства. Сам директор Сладков схватил «строгача» по партлинии. Секретарь обкома по идеологии Сургаков – тот самый, которому Панченко носил материалы для ознакомления, – получил «на вид». Панченко был, само собой, уволен – но за двадцать лет работы в советской прессе это было у него четвертое, что ли, увольнение, так что он уже привык… (Д. Быков. Булат Окуджава. С. 390).
После 23 декабря. Создана комиссия по литературному наследию Марины Цветаевой. Ее председателем утвержден Владимир Орлов, членами – Илья Эренбург, Константин Паустовский, Маргарита Алигер, Александр Макаров, Анна Саакянц и Ариадна Эфрон.
До 25 декабря. Заведующий Отделом культуры ЦК КПСС Д. А. Поликарпов составляет (предположительно для М. А. Суслова) справку «К беседе с писателями – членами руководящих органов партии», где в первую очередь говорится о непримиримом идейном конфликте между Александром Твардовским и Всеволодом Кочетовым и возглавляемыми ими журналами «Новый мир» и «Октябрь»: