Ради блага нашего общего дела мы надеемся, что приговор будет обжалован. Не нам диктовать великой и дружественной стране ее поведение. Но мы чувствовали бы свою вину, если бы скрыли от нее свое мнение (Цена метафоры. С. 493–494).
17 февраля. Спустя три дня после вынесения приговора А. Синявскому и Ю. Даниэлю Александр Твардовский записывает в дневник:
В газетах уже сомкнулись волны над судьбой тех двоих, уже о них и «гав-не-брехав», а они где-то близко ли, далеко ли, но, конечно, порознь друг от друга, в разных партиях, эшелонах или вагонах, уже под командой людей, для которых они только арестанты, во власти людей, которые не читали их писаний, не слышали речей. Там они где-то со своими вещевыми мешочками, в которых все, что осталось для жизни, – все на тебе или под головой на нарах. А впереди – 7 и 5 (А. Твардовский. Новомирский дневник. Т. 1. С. 429–430).
И в этот же день на заседании секретариата правления Московской организации СП РСФСР Андрей Синявский был единодушно осужден и единогласно исключен из Союза писателей.
Президиум ЦК КПСС принимает решение о лишении Владимира Тарсиса гражданства СССР. Тарсис в это время находится в Лондоне по приглашению профессора Лестерского университета Хеммингса, где читает лекции о французском романе XIX века (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1965–1972. С. 69).
19 февраля. В «Литературной газете» открытое письмо секретариата правления СП СССР в поддержку приговора А. Синявскому и Ю. Даниэлю. Среди подписавших – К. А. Федин, Н. С. Тихонов, К. М. Симонов, К. В. Воронков, В. А. Смирнов, Л. С. Соболев, С. В. Михалков, А. А. Сурков. Свою подпись под этим письмом отказался поставить Александр Твардовский835.
После 19 февраля. В самиздате распространяется «Письмо старому другу» Варлама Шаламова, где, в частности, сказано:
Процесс Синявского – первый открытый политический процесс при советской власти, когда обвиняемые от начала до конца – от предварительного следствия до последнего слова – не признавали себя виновными и приняли приговор как настоящие люди. <…>
Нужно помнить, что Синявский и Даниэль первыми принимают бой после чуть ли не пятидесятилетнего молчания. Их пример велик, их героизм бесспорен… <…>
Синявский и Даниэль сумели удержать процесс на литературоведческой грани, в лесах гротеска и научной фантастики, не признаваясь и не признавшись в антисоветской деятельности, требуя уважения к свободе творчества, к свободе совести. В этом великая принципиальность этого процесса. <…>
Подумай, старый товарищ! В мужестве Синявского и Даниэля, в их благородстве, в их победе есть капля и нашей с тобой крови, наших страданий, нашей борьбы против унижений, лжи, против убийц и предателей всех мастей. <…>
Синявский и Даниэль осуждены именно за то, что они писатели, ни за что другое. Нельзя судить человека, видевшего сталинское время и рассказавшего об этом, за клевету или антисоветскую агитацию. <…>
Как можно обвинять писателя в том, что он хочет печататься?
И если для этого нужны псевдонимы, пусть будут псевдонимы; в этом нет ничего зазорного. Какой же путь к печатанию?
Нет, Даниэль и Синявский не двурушники, а борцы за свободу творчества, за свободу слова (Цена метафоры. С. 516–525).
Распространяясь анонимно, этот документ и в «Белую книгу» был включен тоже без подписи. Более того, на следствии и на суде А. Гинзбург категорически заявлял, что «не знает» его автора. В своем последнем слове на суде он говорил:
Человек, переживший ужасы того страшного времени, не может не волноваться, когда ему вдруг кажется, что в теперешней жизни он видит рецидивы прошлого, и тогда выражение этого беспокойства в резкой форме вполне правомерно. Я утверждаю, что в «Письме старому другу» не содержится клеветы на советский строй и призыва к его свержению, и прошу суд не квалифицировать это произведение как антисоветское.
Авторство Шаламова было раскрыто А. Гинзбургом лишь в 1986 году в эмиграции, при публикации письма в парижской газете «Русская мысль»836 (В. Есипов. Варлам Шаламов. С. 279).
21 февраля. Из письма Корнея Чуковского Мире Гинзбург:
Сейчас издательство «Искусство» готовит к печати мой рукописный альманах «Чукоккала», начатый мной в 1914 г. Здесь есть много записей Горького, Блока, Леонида Андреева, Мандельштама, Гумилева, Ходасевича, Куприна, – вплоть до автора «Ив Денисовича», Новеллы Матвеевой и мн. др. Изд-во «Искусство» издаст это альманах фотографическим способом – в нем больше 700 страниц!! Я пишу комментарии чуть не к каждой странице. Иные комментарии очень пространны. Вряд ли я доживу до выхода этого издания в свет – но успех будет несомненный, несмотря на купюры. Как жаль, что Вас нет в Переделкине, я показал бы Вам весь этот драгоценный альманах (К. Чуковский. Т. 15. С. 590).
В 1973 году набор, подготовленный к печати еще в 1966 году, был рассыпан. Впервые книга напечатана с купюрами в 1979 году, через 10 лет после смерти Чуковского. Бесцензурное издание в том виде, как это задумал Чуковский, осуществлено к его 125-летию, в 2006 году, в издательстве «Русский путь».
22 февраля. В Ленинградском театре комедии премьера дебютной комедии Аркадия Арканова и Григория Горина «Свадьба на всю Европу».
И уже через полтора года, – вспоминает А. Арканов, – эту пьесу играли 82 театра Советского Союза и три театра в странах народной демократии… (А. Арканов).
23–29 февраля. Советско-итальянский симпозиум и Неделя итальянского кино в Москве и в Ленинграде.
24 февраля. Из дневника Раисы Орловой:
На партбюро в ИМЛИ выступила Светлана Аллилуева и спросила: «А почему вообще суд? Почему не дали прочитать, подумать, разобраться самим?»
В тот же день на итало-советском симпозиуме Чухрай в середине длинной речи сказал: «Когда меня месяц тому назад в Риме спрашивали о Терце и Аржаке, я говорил, что презираю их. Потому что их метод – уход от борьбы. Потому что надо бороться здесь. Но в идеологической борьбе надо иметь голову на плечах. Этот суд – чистый проигрыш. Сделали им мировую рекламу, оттолкнули друзей».
Лена <Ленина Зонина> говорит, что если бы у нее был талант, она написала бы серию портретов «Русская интеллигенция в феврале 1966 года» (Р. Орлова // Знамя. 2018. № 9. С. 162).
26 февраля. В «Правде» статья Р. Лаврова «Выдающийся деятель партии», посвященная 70-летию со дня рождения А. А. Жданова.
По настоятельной просьбе Агентства печати «Новости» Константин Симонов пишет отклик на процесс по делу Синявского и Даниэля, предназначенный не советским, а зарубежным читателям:
Я никогда не видел в глаза ни Синявского, ни Даниэля, и поэтому мое представление о них связано только с чтением их опубликованных за границей произведений под псевдонимами Абрама Терца и Николая Аржака; а если говорить о Синявском, то и с чтением его критических и историко-литературных работ в нашей печати.
В дальнейшем я буду говорить только о Синявском, потому что, на мой взгляд, Даниэль не более чем его тень, или, если употребить более точное старое русское выражение, – пристяжная.
Статьи Синявского, которые он публиковал в советской печати, мне казались и кажутся до сих пор профессионально высококвалифицированными, и если судить только по ним, то можно составить себе представление, что он политически стоял все эти годы на платформе поддержки Советской власти и веры в идеи социализма. <…>
Беллетристика, которую Синявский под псевдонимом Абрама Терца печатал за границей в антисоветских изданиях, задолго до вступления в Союз писателей СССР, и продолжал печатать, состоя в Союзе, по своим литературным качествам ничтожна, но по своей политической направленности, очевидно, представляла известный интерес для политических противников нашей страны и ее социалистических идей. В этой беллетристике Абрам Терц стоял на платформе отрицания советского строя и неверия в идеи социализма, а критик Синявский в это же самое время в своих статьях, печатавшихся в Москве, продолжал высказываться в поддержку советского строя и идей социализма.
Таким образом, с профессиональной точки зрения мы имеем дело с квалифицированным литературным критиком и одновременно с малоспособным и безвкусным беллетристом.
А с политической точки зрения мы имеем дело с двурушником или, если опять-таки прибегнуть к другому старому русскому выражению, – политическим оборотнем. <…>
И мне, право, странно было читать некоторые из обращенных в Союз писателей СССР писем уважаемых зарубежных литераторов, настаивавших на том, чтобы Союз писателей выступил в защиту Синявского, как члена Союза. Довольно странная претензия! (цит. по: В. Огрызко. Охранители и либералы. Т. 2. С. 289–290).
Февраль. Одна из первых ленинградских рок-групп «Авангард-66» получает постоянный ангажемент в кафе «Эврика».
Находилось оно, – пишет А. Бурлака, – в типовом торговом центре на проспекте Энергетиков, на самой окраине тогдашнего Питера, однако вскоре стало центром сосредоточения всей модной молодежи города: хотя зал «Эврики» был рассчитан на сто восемьдесят человек, в отдельные вечера туда набивалось по четыреста: ехали с Невского, из Университета и Военмеха.
Репертуар Авангарда-66 составляли песни the Beatles, the Rolling Stone, the Dave clark five, the searchers, the tremeloes, инструментальные пьесы the shadovs и мн. др. Если оригинальные слова были недоступны, их пели на птичьем языке, как тогда говорили, «из-под волос» (А. Бурлака. Т. 1. С. 20).
Комитет по Ленинским премиям объявляет, что в списке произведений, оставленных для дальнейшего обсуждения, есть и книга стихов Андрея Вознесенского «Антимиры». Информируя ЦК КПСС о ходе и итогах сессии Комитета, его руководители Н. Тихонов и И. Васильев сообщили: