В. Огрызко. Создатели литературных репутаций. С. 276).
Из дневника Людмилы Зотовой, инспектора Управления театров Министерства культуры СССР:
С утра началась паника. <…> Позвонили «сверху», что надо срочно направить в Политбюро ЦК КПСС пьесы «Послушайте!», «Традиционный сбор», «Большевики». Оказывается, за подписью Гришина в Политбюро подана докладная записка под заглавием «О политической ущербности пьес и спектаклей „Послушайте!“, „Традиционный сбор“ и „Большевики“». На двух страницах дается характеристика этих произведений в таких выражениях, как «сломанные судьбы», «противопоставление одного всем», да и этот один, сам неопределенной, а может, такой же неустроенной судьбы (о «Традиционном сборе»); в центре – проблема террора, которая взята, чтобы возникли ассоциации с известным периодом, исторически же эта проблема никого не интересует (о «Большевиках»); вся послереволюционная творческая деятельность Маяковского показана пессимистически: поэт гибнет в конце, логически сломленный борьбой с государством и обществом (о «Послушайте!»). <…> К докладной Гришина прилагается проект решения Политбюро: «Указать Главлиту на либерализм. Указать Министру культуры СССР». Понятно, что такое «указать!» (Л. Зотова – http://prozhito.org/notes?date=%221968–01–01%22&diaries=%5B564%5D).
7 февраля. Умер Иван Александрович Пырьев (род. в 1901).
Ивана Пырьева, – как сказано в дневнике Анатолия Гребнева, – оказывается, отпевали в Елоховской церкви. Это было сделано в глубокой тайне – так же, как и служба на 40‐й день. Двое друзей его, тоже коммунисты, ездили договариваться с церковным начальством. Идеи идеями, а Бог все-таки есть… (А. Гребнев. С. 73).
8 февраля. Прочитав по предложению А. С. Берзер рукопись воспоминаний Н. Я. Мандельштам («просьба или пожелание автора, не рассчитывающего, мол, ни в малой мере на опубликование»), Александр Твардовский записывает в дневник:
Еще до конца рукописи явилось ощущение, что это, в сущности, куда больше, чем сам Мандельштам со всей его поэзией и судьбой. Вернее, здесь и бедная судьба этого крайне ограниченного, хотя и подлинно талантливого поэта, – с крайне суженым диапазоном его лирики, бедного кузнечика, робкого (умершего, в сущности, от страха и еще задолго до самого конца) и предерзостного – приобретает (судьба эта) большое, неотъемлемое от судеб общества значение. <…>
Анне С<амойлов>не <Берзер> сказал, что «это больше самого Мандельштама», и она решительно согласилась, сказав, что она точно так же думает. Сказал ей, что я не считаю вовсе безнадежным делом опубликование этой вещи в перспективе, если суждено нам дождаться «подвижки льдов» (Солженицын и все с ним связанное и накопившееся) (А. Твардовский. Новомирский дневник. 1967–1970. С. 125).
9–17 февраля. В Доме культуры Института атомной энергии имени Курчатова выставка произведений Павла Филонова.
14 февраля. Александр Есенин-Вольпин в ответ на заявление с просьбой указать, где будет можно 5 марта провести антисталинскую демонстрацию, по распоряжению главного психиатра Москвы принудительно помещен в спецпсихбольницу.
15 февраля. Как сообщено в 1-м выпуске «Хроники текущих событий», Наталья Горбаневская
без предупреждения и без ведома родных, была перевезена из 27‐го роддома, где она лежала на сохранении беременности, в 27‐е отделение больницы им. Кащенко. Решение о переводе было принято с участием дежурного психиатра Тимирязевского района, а основанием перевода были названы просьбы больной о выписке943. 23 февраля Горбаневская была выписана из больницы им. Кащенко, так как психиатры признали, что она не нуждается в лечении (http://old.memo.ru/history/diss/chr/index.htm).
Сотрудники Управления театров Министерства культуры СССР получают распоряжение «усилить контроль за московскими театрами, особенно за двумя – Драмы и комедии на Таганке и Драматическим театром на Малой Бронной. Чтобы без „лита“ не репетировали, за классикой надо следить – что делают, как делают», – рассказывает в дневнике инспектор этого Управления Людмила Зотова (http://prozhito.org/notes?date=%221968–01–01%22&diaries=%5B564%5D).
19 февраля. 46 сотрудников Новосибирского научного центра944 подписывают письмо протеста против нарушений законности в ходе «процесса четырех». В нем говорится:
Чувство гражданской ответственности заставляет нас самым решительным образом заявить, что проведение фактически закрытых политических процессов мы считаем недопустимым.
Нас тревожит то, что за практически закрытыми дверями судебного зала могут совершаться незаконные дела, выноситься необоснованные приговоры по незаконным обвинениям.
Мы не можем допустить, чтобы судебный механизм нашего государства снова вышел из-под контроля широкой общественности и снова вверг нашу страну в атмосферу судебного произвола и беззакония.
Поэтому мы настаиваем на отмене судебного приговора Московского городского суда по делу Гинзбурга, Галанскова, Добровольского и Лашковой и требуем пересмотра этого дела в условиях полной гласности и скрупулезного соблюдения всех правовых норм, с обязательной публикацией материалов в печати» (см.: Кузнецов И.).
Письмо было адресовано Верховному суду РСФСР и Генеральному прокурору СССР, его копии были направлены Генеральному секретарю ЦК КПСС, Председателю Президиума Верховного Совета СССР и Председателю Совета министров СССР, а также в редакцию газеты «Комсомольская правда».
Однако дальше – по причинам, непонятным до сих пор, – дело приняло непредвиденный оборот: 23 марта текст письма был опубликован в «Нью-Йорк Таймс», а 27 марта передан по «Голосу Америки» с подробным указанием фамилий и всех «регалий» подписантов. А среди них были известные ученые, ряд популярных неформальных лидеров Академгородка – словом, – говорит Иван Кузнецов, —
это был цвет академовской интеллигенции – люди не только яркие в своей профессиональной деятельности, но и исключительно общественно активные.
До сих пор участники событий и историки задаются вопросом: был ли данный поворот событий случайностью либо явился целенаправленной провокацией КГБ или партийных органов, стремившихся «поставить на место» гордых академовских интеллектуалов, нанести удар по «вотчине Лаврентьева» как гнезду относительной независимости и свободомыслия.
5 апреля в ответ на передачу «Голоса Америки» газета «Вечерний Новосибирск» публикует контрписьмо, подписанное академиками А. Александровым945, С. Соболевым, членом-корреспондентом А. Окладниковым, где сказано:
Мы, ученые Сибирского отделения Академии наук СССР, с сожалением узнали, что нашлись отдельные люди в ряде институтов Академгородка, в НГУ, которые дали себя спровоцировать. Письмо по поводу этого процесса, подписанное ими и направленное прокурору СССР, попало в руки иностранных агентов и было использовано «Голосом Америки» и буржуазной прессой в целях антисоветской пропаганды.
Мы осуждаем легкомыслие и безответственность этих товарищей, которые, подписав предложенный им текст письма, объективно оказались орудием буржуазной пропаганды. <…>
Мы, советские ученые, в полной мере сознаем свою ответственность перед партией и Родиной, перед советским народом. Передовая советская наука служила, служит и будет служить великому делу строительства коммунизма (Там же).
Письма аналогичного содержания, принятые на собраниях в академических институтах, были напечатаны в газете «За науку в Сибири». После серии партийных собраний, конференций, «активов», заседаний бюро райкома, горкома и обкома КПСС «подписанты» – члены КПСС получили партийные взыскания, а трое из них были исключены из партии, многие «подписанты» были отстранены от преподавания в НГУ, уволены с прежнего места работы, некоторые встречали препятствия в публикациях, в защите диссертаций и т. п.
Как докладывает в ЦК КПСС начальник Главлита П. К. Романов,
в феврале 1968 г. издательством <«Просвещение»> была допущена серьезная ошибка при подготовке к печати и выпуске в свет сборника «Три века русской поэзии»946. В нем были опубликованы стихи участника контрреволюционного заговора Н. Гумилева, расстрелянного по приговору ВЧК, а также давалась положительная оценка его творчества. После вмешательства Отдела пропаганды ЦК КПСС издательство произвело изъятие трех и переверстку семи печатных листов в сорока тысячах экземпляров готового тиража (Вопросы литературы. 1998. № 5).
Фирма звукозаписи «Мелодия» выпускает первую и надолго (до 1973 года) единственную пластинку-миньон с четырьмя песнями Владимира Высоцкого из фильма «Вертикаль».
По свидетельству Юрия Энтина, работавшего тогда в «Мелодии» редактором,
тираж был огромный. Если не ошибаюсь, шесть миллионов. Гибкие пластинки часто издавались миллионными тиражами, но все равно шесть миллионов – это очень много (цит. по: В. Бакин. С. 180).
24 февраля. Алексей Костерин, Лариса Богораз, Павел Литвинов, Зампира Асанова, Петр Якир, Виктор Красин, Илья Габай, Борис Шрагин, Петр Левитин-Краснов, Юлий Ким, Юрий Глазов, Петр Григоренко, Феликс Светов (всего 24 человека) обращаются к Президиуму Консультативного совещания коммунистических партий в Будапеште с открытым письмом947, где, в частности, сказано:
В последние годы в нашей стране проведен ряд политических процессов. Суть этих процессов в том, что людей в нарушение основных гражданских прав судили за убеждения. Именно поэтому процессы происходили с грубыми нарушениями законности, главное из которых – отсутствие гласности.