Поэтому задержанный майский (№ 5) номер разрешено выпустить «в сокращенном объеме», а «Союзу писателей СССР (т. Марков) рекомендовано рассмотреть вопрос об укреплении руководства журналом «Новый мир» (Там же. С. 523–525)971.
Умер Алексей Елисеевич Крученых (род. в 1986).
В свое время он был Рембо русского футуризма. Создатель заумного языка, автор «Дыр бул щыл», поэт божьей милостью, он внезапно бросил писать вообще, не сумев или не желая приспособиться к наступившей поре классицизма (А. Вознесенский. На виртуальном ветру. С. 27).
Трудно сказать, сколько процентов шарлатанства было в его сочинениях, – может быть, 99%, – записал в дневник Александр Гладков. – Но к нему же иногда недурно относились такие люди, как Маяковский и Пастернак. <…> Мир его праху! Это была по-своему яркая и занятная фигура (А. Гладков // Звезда. 2015. № 1).
И еще одна запись в дневнике, на этот раз Корнея Чуковского:
…с ним кончилась вся плеяда Маяковского окружения. Остался Кирсанов, но он уже давно получеловек (К. Чуковский. Дневник. С. 448).
20 июня
В четверг, – 23 июня заносит в дневник Лев Левицкий, – исключили из партии Борю Балтера. Ему предложили назвать тех, кто написал письмо, и покаяться. Он категорически отказался сделать это. Держится молодцом. Апелляции подавать не собирается972 (Л. Левицкий. С. 142).
Как указывает Вячеслав Огрызко,
сначала дело Балтера разбирала партийная организация журнала «Юность», где писатель состоял на партучете. Борис Полевой, понимая, что совсем замять историю с письмом вряд ли уже удастся, очень хотел отделаться малой кровью и предложил ограничиться одним выговором. Но Балтер эту уступку не принял. На партийном собрании он заявил: «Я подписывал письмо товарищам Брежневу, Косыгину, Подгорному и Руденко по поводу суда над Гинзбургом, Галансковым не для того, чтобы бросить тень на советское правосудие, а для того, чтобы обратить внимание руководителей страны на факты, которые вновь подрывают авторитет советского суда. Мне кажется странным, что предметом осуждения стали письма и выступления, а не факты, которые в этих письмах и выступлениях осуждаются. Я думаю, по-настоящему должно волновать то, что за открытые и бескорыстные гражданские поступки исключили из партии Свирского, Непомнящего, Карякина и Биргера, а также многих других неизвестных мне коммунистов. Это стало возможным только потому, что кому-то просто необходимо похоронить решения XX и XXII съездов партии, вытравить их из памяти народа. Это то, что относится к самому факту подписания письма. Я считаю, что, подписав письмо, я поступил согласно со своей партийной и гражданской совестью <…>».
Во Фрунзенском райкоме КПСС это выступление расценили как вызов системе и вместо выговора единогласно проголосовали за исключение писателя из партии. Естественно, после случившегося перед ним сразу закрылись двери всех издательств и журналов» (цит. по: В. Огрызко // Литературная Россия, 26.03.2010).
Аркадий Белинков, уже став «невозвращенцем», завершает начатую еще в 1965 году работу над Открытым письмом в СП СССР «Без меня», где сказано:
Я возвращаю вам билет члена Союза писателей СССР, потому что считаю недостойным честного человека пребывание в организации, с собачьей преданностью служащей самому жестокому, бесчеловечному и беспощадному политическому режиму всех веков человеческой истории.
Художники и ученые этой замученной, задерганной страны, все, кто сохранил достоинство и порядочность, придите в себя, вспомните, что вы писатели великой литературы, а не официанты сгнившего режима, бросьте в лицо им свои писательские билеты, возьмите свои рукописи из их издательств, перестаньте участвовать в планомерном и злонамеренном разрушении личности, презирайте их, презирайте их, презирайте их бездарное и шумное, бьющее в неумолимый барабан побед и успехов бесплодное и беспощадное государство (А. Белинков, Н. Белинкова. С. 362).
Это письмо было разослано во многие западные СМИ, но, как свидетельствует Наталья Белинкова,
отрицательной реакции не было. Никакой реакции не было. Западная пресса просто молчала.
В английском переводе оказались опубликованными всего лишь несколько цитат из открытого письма.
Полный текст документа появился под разными названиями только в русской зарубежной прессе.
При желании западные советологи и специалисты по русской литературе могли с открытым письмом ознакомиться, но широкому читателю на Западе оно осталось неизвестным (Там же. С. 372).
24 июня. На экраны выходит первый фильм Отара Иоселиани «Листопад».
Юрий Любимов обращается к Л. И. Брежневу с письмом973, в котором, в частности, сказано:
Театр на Таганке – политический театр. Таким он был задуман. Таким он и стал. И я, как художественный руководитель театра, и весь актерский коллектив видим свою главную задачу в том, чтобы средствами искусства активно, целенаправленно утверждать в жизни, в сознании людей светлые идеалы коммунизма, отстаивать политическую линию нашей партии, беспощадно бороться против всего, что мешает развитию советского общества. <…>
Однако в последнее время события приняли иной оборот – началась подлинная травля Театра на Таганке.
Практически меня лишают возможности нормально работать. <…>
Мы гордимся тем, что в ряде спектаклей подняли такую острую, партийную тему, как борьба с вредными последствиями «культа личности». А нам говорят, что это – не актуально, что XX съезд – далекое прошлое, что все проблемы здесь давно решены. Мы считаем своим партийным долгом выступать против всякой «китайщины», против догматического мышления, за ленинский стиль, ленинские традиции. А нам говорят, что это – не актуально, что не в свое, мол, дело суетесь. Мы воюем с чинушами и бюрократами, отстаиваем большевистскую принципиальность, мы думаем на сцене и хотим, чтобы думал весь зрительный зал. А нам говорят, что это «сползание» с партийных позиций. Складывается впечатление, что Театр на Таганке «критикуют» с позиций, которые трудно увязать с Программой КПСС, с решениями XXIII съезда партии. <…>
По-моему, тот характер, который ныне приняла критика Театра на Таганке, свидетельствует о живучести и активности тех, кто пытается вернуть советских людей к старым порядкам (цит. по: Е. Абелюк, Е. Леенсон. С. 192–194).
26 июня. Запись в дневнике Людмилы Зотовой:
Недели три назад состоялось заседание бюро Кировского райкома партии, на котором обсуждался Театр на Таганке, и было принято решение «Об укреплении руководства театра», то есть о замене Любимова. И вот московское Управление подбирает замену – вроде решили Эрина, Толмазов974 отказался (http://prozhito.org/notes?date=%221968–01–01%22&diaries=%5B564%5D).
Однако, – как 31 июня рассказывает в дневнике Владимир Золотухин, —
телеграмма главам правительства – Брежневу, Косыгину, Подгорному – возымела действие. Параллельно Петрович975 написал письмо Брежневу, в котором изложил позицию театра и несогласие с тенденциозной критикой линии театра. Брежнев отнесся к письму благосклонно, выразил, вроде того, что согласен с ним, просил передать коллективу, чтобы все работали спокойно, нормально, извиняется, что не может принять Петровича сейчас – занят сессией – а дней через пять его обязательно примет976.
Тут же состоялось заседание райкома, на котором принято решение вычеркнуть пункт о снятии Любимова из решения прошлого парткома. Потеха. О чем нам было доложено на общем собрании (В. Золотухин. С. 155).
В «Литературной газете» редакционная статья «Идейная борьба. Ответственность писателя», где сказано:
В общественной жизни Союза писателей А. Солженицын участия не принимал. Он предпочел другой путь – путь атак на основные принципы, которыми руководствуется советская литература <…>. Хотелось надеяться, что А. Солженицын наконец осознает необходимость выступить против действий зарубежных издательств, отмежуется от непрошеных «опекунов», во всеуслышание заявит о нежелании иметь что-либо общее с провокаторами-недругами нашей страны. Но Солженицын этого не сделал. <…> Писатель А. Солженицын мог бы свои литературные способности целиком отдать Родине, а не ее злопыхателям. Мог бы, но не пожелал. Такова горькая истина.
Ответом на эту передовицу стала статья Лидии Чуковской «Ответственность писателя и безответственность „Литературной газеты“», распространенная в самиздате (см.: Л. Пантелеев – Л. Чуковская. С. 277).
28 июня. Аркадий Белинков вместе с женой Натальей, запросив политическое убежище, прибывает в США.
29 июня. В «Огоньке» (№ 27) стихи Евгения Евтушенко.
Из дневника Юлии Нельской-Сидур:
Би-би-си сообщило, что наши устраивают митинги на заводах и фабриках против процесса демократизации в Чехословакии (Ю. Нельская-Сидур. С. 139).
30 июня. Выходит 2-й выпуск «Хроники текущих событий», составленный Натальей Горбаневской.
В выпуске продолжен перечень лиц, подвергшихся репрессиям за участие в протестном движении. В их числе – художники Николай Андронов (строгий партийный выговор), Борис Биргер (исключен из партии), писатели Павел Антокольский, Борис Балтер, Юрий Пиляр, Михаил Рощин, Константин Рудницкий, Борис Ямпольский (строгие партийные выговоры), Юлий Ким, Михайлина Коцюбинская (уволены с работы), Лев Копелев (исключен из партии и уволен с работы), Сергей Ларин (исключен из Союза журналистов), Николай Наумов, Валентин Непомнящий, Григорий Свирский, Федот Сучков (исключены из партии), искусствоведы Юрий Герчук (исключен из МОСХ заочно), Игорь Голомшток (заочно пе