И еще одна дневниковая запись, уже от 6 мая:
Теперь «правое крыло» Литинститута <…> настаивает, чтобы этих (самых талантливых) ребят исключили. Директор260 мечется. Он в очень тяжелом положении. Понимает, что исключать нельзя. Но и с реакцией ссориться боится. Пока дело обходится без исключения. Но жмут на этих ребят крепко (Н. Бялосинская // Знамя. 2018. № 8. С. 58).
29 апреля. Из письма Ариадны Эфрон Ю. Н. Братовской и Н. Г. Астафьевой:
Мамина книга продолжает висеть в воздухе, оттиски раздали кому-то на консультацию, и от этих отзывов будет зависеть ее дальнейшая судьба «быть или не быть». С нетерпением жду возвращения из Японии Эренбурга, с ним всё легче, и он может многое сделать, несмотря на то, что все взъелись именно на предисловие (цит. по: В. Огнев. Амнистия таланту. С. 177).
А взъелись, – комментирует автор одной из внутренних рецензий на эту книгу Владимир Огнев, – на предисловие, которое в виде статьи «Поэзия Марины Цветаевой» было опубликовано во втором сборнике «Литературной Москвы» (1956). Начались нападки на подготовленный сборник, книгу приостановили, верстку дали на отзыв, как оказалось, не одному мне. Сборник вышел несколько лет спустя, сокращенный и без предисловия261 (Там же).
На экраны выпущен фильм Александра Зархи «Высота». В главных ролях Николай Рыбников, Инна Макарова, Геннадий Карнович-Валуа, Марианна Стриженова.
Апрель. Апрелем помечен первый номер журнала «Вопросы литературы», но подписан к печати он 28 июня. Первый главный редактор – Александр Дементьев (до 1959 года).
Виктор Некрасов проездом через Париж впервые посещает Италию. Итогом этой поездки стал путевой очерк «Первое знакомство: Из зарубежных впечатлений» (Новый мир. 1958. № 7–8).
Из дневника Владимира Лакшина:
Встретил случайно А. Т<вардовского><…> Он говорил, что рад тому, что разрешили такие слова, как победа, родина, писать с малой литеры (В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущева. С. 23).
Журналы в апреле
В «Новом мире» (№ 4) три стихотворения Евгения Евтушенко («Утренние стихи», «Какое наступает отрезвленье…», «Со мною вот что происходит…»).
Май
1 мая. Луи Арагону присуждена Международная Ленинская премия «За укрепление мира между народами».
Из дневника Геннадия Шпаликова:
На первомайской демонстрации в колонну Куйбышевского района влились четыре баптиста. Пользуясь замешательством толпы и всеобщим весельем, баптисты вскинули полотнище белого цвета, на котором был написан лозунг «Любовь есть Бог». Баптисты приехали в Москву из Кзыл-Орды ради этого первомайского дня. Их забрали люди в одинаковых пальто (Сегодня вечером мы пришли к Шпаликову. С. 143).
4–11 мая. На Третьей выставке акварелей московских художников, которая проходит в Центральном доме художника, широко представлены работы Роберта Фалька.
1–7 июня эта же выставка экспонировалась в ЦПКиО имени М. Горького.
5 мая. Умер Михаил Фабианович Гнесин (род. в 1883).
В Москву прибывает 24-летний канадский пианист Гленн Гульд, первый североамериканский пианист, посетивший Россию после смерти Сталина. Он проведет в СССР две недели и даст несколько концертов в Москве и Ленинграде. 7 мая состоялось его первое выступление в Большом зале консерватории: в программе – Бах, Бетховен, Арнольд Шёнберг, Альбан Берг. В первом отделении звучит музыка Баха.
Во время длинного антракта (приблизительно сорок пять минут, как принято в России) бóльшая часть публики бросается к телефонам, чтобы рассказать своим друзьям о том, что они только что пережили. Поднимается настоящая буря, и толпы москвичей со всех концов города съезжаются к консерватории. Когда начинается второе отделение, в зале яблоку негде упасть, а многие еще остались на улице. <…> Гульд вынужден сыграть на бис «Фантазию» Свелинка и десять «Гольдберг-вариаций», прежде чем ему позволили закончить концерт. Он еще кланяется, когда начинают гасить свет, и его атакуют при выходе из консерватории. <…>
Русская публика никогда не слышала такого пианиста, как Гульд. Даже сегодня те, кто присутствовал на его концертах в 1957 году, <…> отмечают, что Гульд был для них кем-то вроде пришельца с другой планеты и завоевал их чувства мгновенно. Позже Гульд вспоминал, что был «принят, как кинозвезда» (К. Баззана. С. 154, 155).
Популярность Гульда столь велика, что он соглашается дать четвертый (бесплатный) концерт – утром 12 мая в Малом зале Московской консерватории. Речь идет о концерте-лекции, названном им «Музыка на Западе», на котором, по просьбе Ростроповича и других музыкантов, он представил Шёнберга и нововенцев. В России этот репертуар был уже давно запрещен. <…> Он играл Сонату Берга, Вариации Веберна и две части Третьей сонаты Кшенека. Исполнение сопровождалось краткими комментариями, касающимися музыки нововенцев, и музыкальными примерами. «Это было одно из самых волнующих музыкальных событий, в которых я принимал участие», – рассказывал он Каршу (Там же. С. 156, 157).
8 мая. В залах Академии художеств СССР открывается персональная выставка Александра Дейнеки, где демонстрируются около двухсот семидесяти произведений живописи, графики, скульптуры, монументального и декоративно-прикладного искусства.
8 мая – 2 июня. Первые гастроли театра «Берлинер ансамбль», созданного Бертольтом Брехтом, в Москве и Ленинграде. Советские зрители увидели «Жизнь Галилея», «Мамашу Кураж» и «Кавказский меловой круг».
Как указывает Борис Зингерман,
спектакли Берлинского ансамбля, показанные в Москве в 1957 году, в разгар «оттепели», живо напомнили о Мейерхольде и его новаторских режиссерских приемах: политическая тематика, социальный гротеск, монтаж аттракционов, неожиданный лиризм, знаменитое «остранение» (цит. по: Е. Абелюк, Е. Леенсон. С. 11).
9 мая. В «Литературной газете» статья Владимира Луговского «Поэзия – душа народа» (с. 2–3), где, в частности, сказано:
Наш «нигилизм» в поэзии – это мода, естественно, преходящая, но мода. Когда талантливый и страстный поэт Е. Евтушенко в своей небольшой поэме «Станция Зима» подвергает все и вся критическому подозрению, – это все очень по-юношески. Если из него получится мужчина-поэт, он будет писать по-другому (с. 3).
10 мая. Премьера Второго концерта для фортепиано с оркестром Дмитрия Шостаковича.
В Ленинградском Театре эстрады концерт Александра Вертинского – последний в его сценической карьере.
Очень высокая художественная культура, цельность и органичность, – 15 мая записывает в дневник Сергей Владимиров. – Сейчас все это – как воспоминание (печальное, ушедшее) – вся эта жизнь, о которой он поет. И как воспоминание она не кажется такой искусственной. Всё, всё в прошлом. Не допел программы, очень устал. Старое, бабье лицо. На аплодисменты радостные глаза, пожимал руки (С. Владимиров. С. 118–119).
В ленинградской газете «Смена» подборка стихотворений участников литературного объединения Горного института с предисловием Глеба Семенова. Здесь Владимир Британишский, Леонид Агеев, Нина Королева, Александр Городницкий, Глеб Горбовский, Олег Тарутин. Большинство авторов печатаются впервые. Здесь же дебютное стихотворение Александра Кушнера «Почтовый ящик».
11 мая. В Московском Театре сатиры премьера спектакля по пьесе Назыма Хикмета «А был ли Иван Иванович?»
Сейчас это трудно представить, но около театра стоял кордон конной милиции. Обычно мы говорим о ней в переносном смысле, а тут это действительно был единственно возможный способ поддержания порядка «на подступах» к театру.
<…> Пьеса показывала реалии окружающей нас жизни – времени освобождения от кошмара культа личности, она повествовала о неумирающем, как крошка Цахес, Иване Ивановиче, иными словами, о стойкой тени партбюрократии, тени, способной обрести плоть даже в чистой по природе душе человека, которому поручили в Стране Советов управлять каким-либо, даже самым малым человеческим социумом. Иван Иванович перерождался из хорошего человека в чудовищно раздувшуюся, набрякшую от сознания собственного «авторитета» бюрократическую машину.
Главную роль в этом спектакле блистательно играл Борис Тенин. Зрители были в восторге. Как говорят в таких случаях, они «висели на люстрах». Иногда действие прерывалось аплодисментами, которые длились минут пять (Г. Менглет. С. 283, 284).
Несмотря на успех, после пяти премьерных показов спектакль по указанию министра культуры СССР Е. А. Фурцевой был запрещен.
Причина: и в пьесе, и в спектакле «по-прежнему сохраняется нарочитая, крикливая критика наших недостатков, связанных с последствиями культа личности», – докладывает заведующий Отделом науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР Н. Д. Казьмин, находя «нежелательным показ спектакля „А был ли Иван Иванович?“ в том виде, как он поставлен Московским театром Сатиры» (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 659, 660).
13 мая. В ЦК КПСС совещание писателей, на котором Н. С. Хрущев публично откликнулся на роман Владимира Дудинцева «Не хлебом единым»:
Вот здесь говорят – можно ли критиковать, вскрывать недостатки, никто из вас не вскрывал еще. Дудинцев – это цыпленок, ему ли вскрывать недостатки партии, которые сам ЦК вскрывает? Он их не понимает (Никита Сергеевич Хрущев. Два цвета времени. С. 455).
Он, – вспоминает о речи Хрущева Вениамин Каверин, – говорил два часа. <…> Пересказать его речь невозможно. Она была похожа на обваливающееся здание. Между бесформенными кусками, летящими куда придется, не было никакой связи. Начал он с заявления, что нас много, а он один. Мы написали много книг, но он их не читал, потому что, «если бы он стал их читать, его бы выгнали из Центрального Комитета». Потом в середину его речи ворвалась какая-то женщина «нерусской национальности», которая когда-то обманула его в Киеве. За женщиной последовал главный выпад против Венгрии с упоминанием о том, что он приказал Жукову покончить с мятежниками в три дня, а Жуков покончил в два. Вот здесь, кажется, он и перешел к «кружку Петефи», подражая которому некоторые писатели попытались «подбить ноги» советской литературе. Кажется, он не назвал «Литературную Москву»