жешь».
Брехт тогда предложил Весёлому Андре перейти в его отряд.
– Я в Россию не поеду, там меня расстреляют, да и жена с детьми в Париже.
– Расстреляют. Вполне возможно, так что я тебя и не зову. Просто всё это скоро кончится и нужно будет домой мне через Францию возвращаться, а я там хочу дельце одно обтяпать. Нужен провожатый и помощник.
– Убить кого? – приподнял уголок правой губы верхней, клык освобождая.
– Убить.
– Немца?
– Ну, не совсем. Прихвостня немецкого.
– Так тоже неплохо. Жаль, что ты немец. Но как сказал уже – человек геройский и фашистов с нацистами крепко бьёшь. Согласен. Вступлю в твой отряд и в Париже помогу, когда вернёмся.
Так что это был первый член отряда, который оказался у Брехта, когда они в Валенсии садились на пароход до Марселя.
Вторым был немец. Куда без них. Вильгельм Бруммер тоже решил, что хватит ему воевать. Пора домой. Там тоже жена и двое детей. Ну, и что, что он коммунист. Коммунисты тоже хотят спать на кровати, а не в палатке, а то и вообще под открытым небом, под дождём плащ-палаткой накрываясь. Отдал он свой долг Коминтерну. Пора и супружеский долг отдать. Отдавать. Накопился.
– Не боишься в Германию возвращаться? – спросил его полковник. Помнил, что гитлеровцы с коммунистами не сильно церемонились. Либо концлагерь, либо расстрел.
– Заберу семью и перееду к родителям жены, она как раз француженка, в Коминтерне познакомились, давно они нас в Эльзас звали, всё жаль было покидать родной дом. Теперь, хочешь, не хочешь.
– Решение правильное. Думаю, в Германии тебя расстреляют, да и семью репрессируют, – согласился с Бруммером Брехт.
Так что берлинец стал вторым членом отряда.
Третьим стал итальянец. Понятно, что это – Федька Леший, он же Франческо Дель Боско. Но этот в Париже оставаться не собирался. А собирался он с Брехтом до конца ехать, до самого Спасска-Дальнего. Где Иван Яковлевич ему земли гектар обещал и жену кореянку.
Точно. Ляпнул такое Брехт, когда они эсминец итальянский захватили. Нужен был минёр. Но вот сейчас? Если они доберутся всё же до Москвы, то служба Федьки Лешего на флоте фашисткой Италии – это «Казус Белли». Объявят ему войну соратника Ежова и победят, весьма вероятно.
– Хорошо. Только ты говори, что гражданин Испании.
– Но я почти не знаю испанского! – опешил торпедист.
– Ну, учи. Вон с Хуаном общайся. А, вообще, говори, что жил на острове Мальорка и что у тебя отец итальянец сбежал от фашиста Муссолини туда. Вот тогда ты будешь с радостью принят в СССР.
– А документы?
А документы? Пришлось идти к Штерну и объяснять ситуацию. Нет, конечно, правды не сказал, сказал как раз эту версию, и что документы остались в машине сгоревшей, в «Хансе».
– Я переговорю с испанскими товарищами. Поможем.
И помогли. Паспорта не выдали, а справку с описанием всего этого бреда брехтовского дали. Ну, в СССР всё одно новые документы получать, а для Франции такой справки хватит.
Так появился третий член отряда.
А четвёртым неожиданно стал Хуан Прьето. Четырнадцатилетний пацан решил перебираться с Иваном Яковлевичем в СССР. Если бы через Одессу, то, наверное, это не сложно. Куча народа перебралась. Десятки тысяч, если верить газетам того времени и википедии другого времени. Та же мать Харламова. Да много кто. Но это если тут сел, а выходишь уже на территории СССР. А здесь Франция. Паспорта у четырнадцатилетнего пацана нет. Даже вообще никаких бумаг нет. И что делать? Пришлось снова к Штерну обращаться. Но времени уже не оставалось, и тогда Брехт решил ход конём сделать. Проехали они до одного из поселений, недалеко от Мадрида, и там алькальд за пару тысяч песет сделал Хану паспорт. Добавив четыре года. Ну, мелкий уродился и худой. Что теперь поделаешь.
Так что на пароход до Марселя Брехт купил пять билетов.
Событие двадцать пятое
Хочу на море! Традиция у меня такая – каждый год хотеть на море…
Штирлиц вышел из моря и лёг на гальку. Светка обиделась и ушла.
Всю дорогу штормило. От души. Иногда казалось, что волны прямо перехлёстывают пароход и вот следующая, ну, вот следующая точно, тогда вон та … утащит его на дно Средиземного моря. Брехта постоянно тошнило. Вроде вполне приличный вестибулярный аппарат достался, но у каждого аппарата свой предел имеется. Тут предел наступил ещё ночью, когда волнение поднялось. И продолжалось волнение все два дня дороги, все два дня Иван Яковлевич ходил по каюте, лежал в каюте, ползал по каюте и пугал ведро рыком. Уже после третьего или четвёртого приступа желудок опустошился полностью, и только выпитая вода, чтобы не обезводить организм через несколько минут пополняла содержимое ведра. Сдохнуть легче. Нафиг такая война нужна. Нужно было в Туве Премьер-министром оставаться. Нету в этом квесте опции отмотать на несколько месяцев назад?
А только берега Франции замаячили на горизонте и буря стихла, не так, как взяли и выключили, но за час всё почти успокоилось. Пароход перестало швырять, дождь перестал хлестать, ветер перестал завывать. Кормить перед самым прибытием никто не собирался и Иван Яковлевич достал пачку немецких галет и баночку красную с шоколадом. Два дня ничего не ел. Жуя шоколад, подумал, что нужно бы людей своих навестить. Тоже голодные, небось, но глянул в вещмешок и передумал. Осталось три банки шоколада, а спутников четверо – ещё подерутся. Досталась интернациональной БРИГАДЕ, что решила последовать за Брехтом общая большая каюта, а для Ивана Яковлевича Штерн забронировал одноместный люкс. Пароход был французским. «Цезарь» назывался. Не сказать, чтобы маленький, но и не «Михаил Светлов».
Вот помяни чёрта, то носа не казали, а тут все вчетвером к нему припёрлись. И точно за едой, ну и за наставлениями, как таможню проходить. Вздохнул полковник и красные баночки достал, хорошо шоколад там секторами. Высыпали все в кучу, а потом примерно поровну на всех разделили. Интернационал жевал, а Брехт говорил, чтобы не паниковали. Их, таких возвращенцев, из Испании целый пароход, а до этого ещё десятки пароходов было, а после них таких пароходов будет несколько сотен. Когда все интербригадовцы домой побегут. Надо отдать должное генералиссимусу Франко, он всех отпустит по домам. Хоть они против него воевали и его испанцев истребляли. Наёмники и преступники. Но отпустит. И даже организует вывозку. Не всех сразу, но интернирует.
– А с золотом что? – это немец понятно вопрос задал.
Самый рачительный. Золота было полно. Оставили себе после экспроприации одного из банков Сарагосы. Золото было в монетах. На пятерых получилось по сотне почти монет. Это были монеты в сто песет, выпущенные при короле Альфонсо XIII. Большие монеты в 32 грамма 900 пробы. На самом деле большие – 35 миллиметров в диаметре. Для сравнения Николаевский червонец весил всего 8,6 грамма и имел диаметр – 22,5 миллиметра. То есть, эта монета испанская была по весу, как четыре наших.
Зашивать их в подкладку не стали. Андре сказал, что если спрятанные найдут на таможне, то точно отберут, а так задекларируешь и ввози на здоровье, ну пошлину возьмут небольшую.
Пришлось белогвардейцу ещё раз это повторять. Ситуация в их отряде вообще складывалась парадоксальная. Пять человек и четыре нации, ну Брехт или немец или русский, но эти представители уже имелись. И плюсом испанец и итальянец. Итальянец чуть знает французский и совсем чуть-чуть испанский. Испанец знает немецкий и английский и хуже французский. Брехт знает немецкий и похуже английский, а эмигрант белогвардейский французский и похуже немецкий. Потому говорили все сразу и все друг другу с одного языка на другой переводили. Да ещё Брехт всех путал, когда на древненемецком пытался общаться.
Шоколад быстро кончился и галеты потом, а вот вопросы остались. Решили спросить на таможне, где можно монеты на франки бумажные поменять. Всем ещё через кучу границ перебираться и каждый раз светить испанское золото чревато. Как в той же Германии отреагируют на таможне, а как в СССР? Вообще финиш будет. Прямо там и расстреляют. За такую-то груду золота.
Кроме того Брехт ведь наметил мероприятие одно в Париже. Нет, он точно не знал, где в настоящее время находится объект поисков, но, скорее всего, всё же в Париже и, значит, там придётся задержаться. Разведать всё как следует. Потом сам акт и потом на дно залечь. Так что, франки понадобятся.
– Месье! – В дверь забарабанили.
– Да, – Брехт открыл дверь, а там стюард с какавой. Вот что значит каюта первого класса. А ведь какао это тот же самый шоколад. Наелись уже все.
– Иван Яковлевич, – умоляющие глаза Хуана.
– Андре, скажи ему, что нам надо десять таких кружек. Заплатим.
Вот что франк животворящий делает. Бегом этот гарсон убежал, увидев монету. За сдачей. Ну и за какао. Тут всему пароходу можно целый день его пить за такую монету.
Событие двадцать шестое
В стане батьки Махно.
– Батько, белого привезли!
– Расстрелять!
– Батько, красного привезли!
– Расстрелять!
– Батько, снова белого привезли!
– Расстрелять!
– Батько, пожалей, последний ящик остался…
Без приключений в Марселе не обошлось. Без стрельбы и прочих смертоубийств, но с бренчанием на нервах. Как и говорил кузнец и бывший белогвардеец Андрей Мартьянов с золотом особых проблем не возникло. Посчитал похожий на Энштейна мужчина на таможне монетки, взвесил, покусал и предложил заполнить декларацию. Предложил часть поменять в банке и адрес назвал. Не иначе там родственник работает. Так и оказалось. Сын, скорее всего, тоже с кучерявой головой и точно такими же очками на приличном носу. Этот кусать не стал, пошёл в соседнюю комнату опыты над монетами производить. Вышел через пятнадцать минут, гости пока кофе пили.
– Сколько монет вы хотите поменять? – ну, значит подлинные, так никто и не сомневался всё же в банке взяли, хоть и без спросу.