В начале января 1938 года Зейсс-Инкварт, официально занимавший пост референта в «Отечественном фронте», жаловался групенфюреру СС Кеплеру, уполномоченному НСДАП по австрийским вопросам (официальный сотрудник германского посольства в Австрии), что он будет вынужден уйти из этой организации, так как Курт фон Шушнинг не в чем ни идет ему навстречу. «Дипломат» запросил мнение Германа Геринга и получил указание: политику оставаться на своем посту, а если тот не может, то должен немедленно прибыть в Берлин для доклада122.
Полицейское расследование деятельности национал-социалистов подошло к своему логическому завершению – выявлению связей местных нацистов с Берлином. В том, что это будет доказано, в Австрии мало кто из осведомленных людей сомневался. Хотя обнародование результатов превзошло все ожидания.
Скандал разразился 25 января 1938 года. Австрийская полиция произвела обыск в штаб-квартире так называемого «Комитета семи», который официально занимался выработкой условий перемирия между национал-социалистами и австрийским правительством, а на самом деле являлся центром антиправительственного подполья. Там были найдены документы, подписанные Рудольфом Гессом, заместителем Адольфа Гитлера по НСДАП, из которых становилось ясно, что местные нацисты весной должны были поднять восстание, а в случае попытки Курта фон Шушнига его подавить германская армия должна была вступить на территорию Австрии, чтобы «немцы не проливали немецкую кровь».
По словам Франца фон Папена, там был и документ, в котором планировалось его убийство (или убийство военного германского атташе генерал-лейтенанта Вольфганга Муффа) местными нацистами, чтобы создать повод для германской интервенции.
Понятно, что если такой план реально был, то посол вряд ли был доволен его существованием. Еще больше огорчил его звонок из берлинской канцелярии 4 февраля 1938 года. Статс-секретарь Ганс Ламмерс сухо уведомил фон Папена, что его специальная миссия в Вене закончилась, а сам дипломат уволен с государственной службы.
А вот дальше происходит череда событий, которая по-разному трактуется различными журналистами и историками.
Согласно версии, которая была распространена в СССР, дипломат уехал в Берлин по личному вызову Адольфа Гитлера якобы получить инструкции о том, что делать дальше. Их не смущал тот факт, что накануне поездки чиновнику объявили о том, что он уволен с государственной службы. Нужно помнить и том, что как раз в начале февраля 1938 года произошла смена руководителя Императорского министерства иностранных дел. И увольнение Франца фон Папена, который чуть не стал жертвой национал-социалистов, просто отправили в резерв, как его начальника в Берлине.
Согласно версии авторов книги «Адмирал Канарис – “железный” адмирал» Александра Волкова и Станислава Славина:
«Некоторые историки утверждают, что Гитлер решил аннексировать Австрию, чтобы отвлечь военных от скандалов с их бывшим руководством. Это не так. Кризис в Австрии спровоцировал человек, который когда-то помог Гитлеру прийти к власти, а теперь стал одной из жертв той перестановки кадров, что разразилась 4 февраля: Франц фон Папен, германский посол в Вене, узнав, что его увольняют, решил во что бы то ни стало отстоять свое теплое местечко. Он побывал у Гитлера и плакался перед ним: его отзывают в тот момент, когда он убедил федерального канцлера Австрии Курта фон Шушнинга пойти на тесное сближение с рейхом.
Фюрер внимательно выслушал его. Он всегда умел извлечь пользу из таких слезливых просьб, поэтому вернул Папена в Вену с наказом побыстрее подготовить визит Шушнинга…»123.
Через несколько дней Франц фон Папен вернулся в Вену и привез приглашение Курту фон Шушингу посетить резиденцию Адольфа Гитлера. Сначала канцлер колебался, ехать или нет. После целой серии консультаций по телефону с Парижем, Лондоном и Римом он понял, что выбора у него нет – надо принимать приглашение фюрера. Огромная внешнеполитическая работа, проделанная Берлином, принесла свои результаты. Франция и Англия решили «отдать» Австрию Третьему рейху. Чуть позднее они точно так же пожертвуют Чехословакией и Польшей. Так звучит официальная версия советских историков.
Хотя на деле все происходило немного по-другому. После войны Курт фон Шушнинг напишет в своих мемуарах:
«В начале 1938 года г-н Папен прощупал меня относительно того, как мы реагировали бы на вероятное приглашение к Гитлеру, в Берхтесгаден. Я заявил, что, в принципе, у нас нет возражений. На это Папен заметил, что, как бы ни сложилась беседа, это никоим образом не может привести к ухудшению положения австрийского правительства. В худшем случае, сказал он, если не удастся достигнуть никакого прогресса, все останется по-старому».
Проходит еще какое-то время, и канцлер получает официальное приглашение посетить Германию. В субботу 12 февраля 1938 года утром Курт фон Шушниг в сопровождении личного адъютанта генерал-лейтенанта Бартля и австрийского статс-секретаря по иностранным делам Гвидо Шмидта отправился на автомашине в Берхтесгаден. Улыбающийся фон Папен встречает их у пограничного КПП на австрийско-германской границе. Германские пограничники приветствуют их поднятием руки. «Фюрер уже ждет вас. Он в отличном настроении…» – начинает разговор фон Папен. Немного подождав, как будто совсем вскользь, он замечает: «Надеюсь, у господ не будет возражений против того, что в гостях у фюрера как раз сейчас случайно находятся также несколько генералов…». Этими офицерами были: только что назначенный новый командующий Вермахта Вильгельм Кейтель, начальник артиллерии Вальтер фон Рейхенау (он фигурировал в документах «Комитета семи» под инициалами «Р.Г.» в качестве командира подразделения, которое должно было захватить Австрию) и авиационный генерал Гуго Шперрле. Шушниг как гость не мог, естественно, возражать против такой «случайности», но в этот момент он уже подозревает, что 12 февраля 1938 года будет нелегким днем в его жизни.
Вот как позднее он опишет в своих мемуарах первые минуты встречи с фюрером:
«Гитлер со своей свитой, в том числе с тремя генералами, шел к нам до входа на лестницу “Бергхофа”. На нем были коричневая шинель СА с повязкой со свастикой и черные брюки. Приветствие было дружеским и корректным. После короткого и формального знакомства Гитлер ввел нас в свой кабинет на втором этаже просторного “Бергхофа”»124.
После завтрака приблизительно в 11 часов утра начались официальные переговоры. Провожая Курта фон Шушнига в свой кабинет, Адольф Гитлер сразу же заявил:
– Прошу принять к сведению, что меня считают вождем всех немцев не только в рейхе, но и во всем мире и что я ни в коем случае не потерплю пролития немецкой крови в Австрии…125.
Гость еще не знал, что его ожидает очень неприятный сюрприз. Дело в том, что в присутствии Адольфа Гитлера никто не имел права курить, а вот австрийский канцлер, наоборот, иногда за день выкуривал до пятидесяти сигарет. Поэтому Гвидо Шмидт перед началом переговоров обращается к министру иностранных дел Риббентропу, чтобы он попросил разрешения на то, чтобы Шушниг смог выкурить хотя бы одну сигарету. Ответом является сухой, категорический отказ. А когда он ставит снова этот вопрос и просит хозяина дома, чтобы тот разрешил закурить, Гитлер грубо кричит на него.
Этот инцидент был запланирован заранее, в качестве одного из средств давления на визитера. Агенты немецких спецслужб, действовавшие в окружении австрийского канцлера, изучили все его сильные и слабые стороны126.
Зайдя в кабинет, Шушниг заметил, что на письменном столе Гитлера были разложены планы, идентичные тем, которые австрийская полиция нашла во время обыска в помещении «Комитета семи» в Вене. Не дав Шушнигу сказать и слова, не предложив ему даже сесть, фюрер приступил к атаке.
– Вот условия рейха, – заявил он, вручая потерявшему дар речи гостю сформулированные в письменном виде немецкие требования. – Вы должны их не обсуждать, а принять. <…> Если будете возражать, то это приведет к уничтожению всей вашей системы…
…
– В случае отказа, – закричал Гитлер, – в рейхстаге прозвучат слова, которые разожгут пожар в Австрии. Если будет предпринята попытка погасить этот пожар, Германия двинет свои войска. <…> Германия, – продолжал Гитлер, – не колебалась занять Рейнскую область, хотя риск был гораздо большим, поэтому не будет бояться и этого шага, тем более что за Австрию никто не заступится…
Собеседник пытался прервать истеричную речь хозяина кабинета, хотел использовать факт раскрытия заговора австрийских нацистов, чтобы подчеркнуть неискренность Германии в отношениях с Австрией. Он считал, что это поможет ему в переговорах с фюрером. Но результат был прямо противоположным.
Попытка прервать рассуждения вождя Третьего рейха привела его в бешенство.
– Вы что, мне не верите?! – кричал Адольф Гитлер. – Я вас раздавлю. Я – величайший вождь, которого когда-либо имела Германия. На мою долю выпало создание великой германской империи с 80 миллионами населения. Я преодолел гораздо большие трудности! И вы хотите меня остановить? Моя армия, мои самолеты, мои танки ждут только моего приказа!
Внимательно поглядывая на Курта фон Шушнига, чтобы угадать, какое впечатление произвели его слова, Адольф Гитлер добавил как бы ненароком:
– Если Муссолини захочет вам помочь, чего он, впрочем, не сделает, то мы двинем стотысячную армию, которая не только отбросит итальянцев за Бреннер, но и погонит их до самого Неаполя127.
Присутствующий при этой беседе Риббентроп, когда на несколько минут вышел из кабинета, признался начальнику Верховного командования Вермахта Вильгельму Кейтелю, описывая то, что происходило за закрытыми дверьми:
«Мне действительно его жалко. Он стоит там перед фюрером, как нашкодивший студент, вытянув руки по швам, и только повторяет: так точно»128.
Сохранились воспоминания и другого нацистского функционера – австрийца Фридриха Райнера. Неизвестно, присутствовал ли он при этой встрече или обо всем ему рассказали потом «старшие товарищи». В 1942 году, занимая пост гауляйтера австрийской земли Каринтии, чиновник красочно описал в речи перед руководителями своей области («гау»), до какого плачевного состояния Адольф Гитлер довел Курта фон Шушнига: