им, мы успешно разрешили первую проблему. Что делать дальше? Без сомнения, Муссолини содержится в надежном месте и строго охраняется. Будем ли мы вынуждены штурмовать крепость или тюрьму? Это второе. Мое перевозбужденное воображение уже рисовало разные яркие картины; я ворочался на постели, пытаясь отогнать эти мысли, но они возвращались снова и снова. Неужели мне поручили миссию, которая приведет меня прямо в рай (или в ад)? Как бы то ни было, это возможность показать, на что я способен, - не бежать от риска или, в крайнем случае, достойно покинуть сей прекрасный мир.
Внезапно мне пришла мысль, что я еще и отец семейства. А я ввязался в серьезную авантюру, даже не подумав о завещании. Я включил свет и занес на бумагу свою "последнюю волю". Затем, поняв, что уснуть все равно не смогу к тому же было уже почти шесть часов, - я вышел, все еще в пижаме, из своей "каюты" и спросил у ординарца - эти бедняги, кажется, никогда не спят, где я могу принять душ. Добрый шотландский контрастный душ - то ледяная вода, то почти кипяток - унес все мои заботы. Без пятнадцати семь я уже сидел за завтраком в Чайном домике. Теперь у меня проснулся зверский аппетит, ординарец сновал как челнок между кухней и обеденным залом за блюдами, которые я заказывал. За окнами влажные от росы поля начинали куриться под первыми лучами восходящего солнца.
Наконец, утолив голод, я взял свой портфель, составлявший теперь весь мой багаж, и прыгнул в автомобиль, заказанный накануне, чтобы ехать на аэродром. Там я должен был встретиться с генералом Штудентом. Телеграмма, только что полученная мной, подтвердила отправление моих пятидесяти человек. Аэродром, с которого мы должны были улетать, был другой, не тот, на который я прилетел. Он находился почти на вершине высокого холма прекрасная цель для вражеской авиации. Удивительно, но он еще ни разу не подвергался нападению. Генерал прибыл через несколько минут. "Хейнкель-111" - самолет более быстрый, чем старый добрый "Юнкерс", на котором я прилетел, - стоял уже готовый к полету. Генерал Штудент представил меня своему личному пилоту, капитану Герлаху. Затем меня втиснули в летный комбинезон, который оказался немного мал, и увенчали голову пилоткой офицера люфтваффе. Погода стояла прекрасная, и я радовался мысли, что мне предстоит великолепное путешествие.
Мы разместились в чреве самолета. Стрелок, второй пилот и радист были уже на местах. Самолет взлетел, набрал высоту и взял курс строго на юг. Из-за шума двигателей всякий разговор был невозможен. Генерал задремал, и я, воспользовавшись этим, пробрался в кабину летчиков и устроился в кресле второго пилота. С этого места передо мной открывался чудесный вид.
Сначала мы летели над бывшей Польшей. Примерно через полчаса на горизонте, с левой стороны, появилось темное пятно; вскоре я различил несколько остроконечных шпилей - Варшава. Немного позднее мы пролетели над индустриальным районом Верхней Силезии, над бесчисленными трубами заводов, выплевывавших в небо черные клубы дыма.
Затем мы пересекли бывшую Чехословакию, ставшую протекторатом Германии. Внизу проплывала уже не монотонная польская равнина. Под крылом простиралась сильно пересеченная местность. Плодородные равнины по берегам чистых рек окружали поросшие лесом горные вершины. Я понял, что мы пролетим прямо над Веной. Вскоре старая столица империи появилась и заскользила под крыльями нашего самолета. Затем настала очередь альпийских виадуков Земмеринга, проплыла зеленеющая Штирия, Грац со своим гордым замком. К полудню мы пересекли Хорватию и через некоторое время я заметил вдали отблеск солнечных лучей на поверхности моря. Вот и Пола, теперь военно-морская база Италии, а когда-то, подумал я с грустью, до Сен-Жерменского договора, все это побережье принадлежало австро-венгерской монархии. Адриатическое море было невыразимой голубизны, просто великолепно. Мы достигли итальянской территории; под нашим левым крылом промелькнула Алькона, затем мы поднялись, чтобы перелететь Апеннины. Лишь только мы их миновали, нам пришлось снизиться до 300 метров, воздушное пространство севернее Рима находилось под контролем истребителей союзников.
И вот наконец Вечный город со своими семью холмами, Колизеем и площадью св. Петра. Самолет начал снижаться и скоро приземлился на аэродроме почти на границе города. Было полвторого, за пять с половиной часов мы пролетели почти 1500 километров.
Черт возьми, какая жара! Настоящее пекло. Выйдя из самолета, я инстинктивно хотел снять меховой комбинезон и только в последний момент вспомнил, что еще не получил формы люфтваффе. Офицер войск СС в качестве адъютанта генерала авиадесантной дивизии - это заинтриговало бы многих. Мне пришлось обливаться путом. В течение двух или трех последующих часов я чувствовал себя мучеником. Даже поездка в открытом автомобиле не освежила меня.
Мы прибыли в Фраскати - маленький, прелестный, типично итальянский городок, в котором фельдмаршал Кессельринг расположил главный штаб немецких войск в Италии.
12 мая 1943 года война в Африке закончилась полной победой союзников. Итало-германский экспедиционный корпус, одержавший в начале войны столько блестящих побед, больше не существовал. Основной причиной его поражения была неспособность морских и воздушных сил "оси" обеспечить доставку необходимого пополнения и снаряжения. 10 июля союзным войскам удалось в первый раз вступить на территорию Европы, они высадились на Сицилии. Немецкие и итальянские войска дрались с англо-американцами за каждую пядь земли. Несколько недель они вели ожесточенные бои за обладание небольшой деревушкой Кафалу на северном побережье Сицилии.
Такова была, в общих чертах, ситуация на фронте в день нашего прибытия в Рим. В тот же вечер генерал Штудент привел меня, в качестве адъютанта, к фельдмаршалу Кессельрингу, который пригласил нас на обед. Между тем мне удалось раздобыть колониальную форму офицера-десантника, и я наконец смог снять меховой комбинезон, прямо скажем, немного неуместный в этой жаре. После обеда, когда мы пили кофе, один из офицеров из окружения фельдмаршала рассказал, как он спросил у итальянского генерала, знает ли тот место, где содержится интернированный дуче. Конечно, я насторожил уши. Генерал якобы дал честное слово, что ни он сам, ни кто-либо из руководства итальянской армии не имеют об этом ни малейшего понятия. Как всегда импульсивный, я не смог сдержаться и заметил:
- Остается узнать, можно ли верить этому заявлению.
Однако фельдмаршал Кессельринг, который сидел сзади, казалось, не очень оценил этот комментарий.
- Лично я, - сказал он гневным тоном, - я абсолютно ему верю. У меня нет никаких оснований сомневаться в честном слове итальянского генерала. Вам, гаупштурмфюрер Скорцени, я советую впредь поступать аналогично!
Мне кажется, я даже покраснел. Во всяком случае, я твердо решил в дальнейшем быть более сдержанным в своих суждениях и до конца вечера больше не открыл рта.
В ПОИСКАХ ДУЧЕ
На следующий день начали прибывать самолеты с парашютистами генерала Штудента. На третий день прилетели и мои люди. Они расположились в казармах недалеко от аэродрома Пратика-ди-Маре. Я встретился с ними и предупредил, что, возможно, нам предстоит вскоре важная операция. Я попросил быть в полной готовности, чтобы я в любой момент рассчитывал на их боеготовность.
Затем я вернулся в Фраскати, забрав с собой Радля. Только когда мы оказались в моей комнате, я посвятил его в суть возложенной на нас миссии. Он, казалось, был искренне взволнован и горд, что я получил приказ от самого фюрера. Мы сразу сошлись во мнении, что будет очень трудно найти местопребывание Муссолини. Что касается нашей задачи, то есть освобождения самого дуче как такового, мы решили о ней пока не думать, так час "Ч" казался еще не близким.
К счастью, я смог запомнить среди сотен имен, названных Гиммлером, два самых важных: Капплер и Дольман. Капплер был представителем гестапо в Италии, у него в подчинении была организация, в любой момент готовая нам помочь. Дольман, который жил уже достаточно долго в Риме, имел прекрасные связи во влиятельных кругах. По совету рейхсфюрера СС, мы - генерал Штудент и я - вступили в контакт с этими людьми, посвятили их в цели миссии и попросили помощи в наших поисках.
Во-первых, мы узнали, что по итальянской столице ходят различные слухи, в том числе самые фантастические. Одни говорят о самоубийстве Муссолини, другие - о серьезной болезни, третьи утверждают, что дуче находится в доме отдыха. Нам удалось, однако, установить, что в полдень 25 июля дуче отправился на аудиенцию к королю. С этого момента его больше никто не видел. Следовательно, он был арестован в самом дворце.
Первое более или менее точное сообщение мы получили совершенно случайно. Среди итальянских чиновников, с которыми общался Капплер, был офицер корпуса карабинеров, остававшийся в глубине души приверженцем фашистского режима. В одной из бесед этот человек проронил ценные сведения: вроде бы дуче был перевезен на санитарной машине из королевского дворца в казармы карабинеров в Риме. Наше расследование подтвердило эту информацию. Мы, кроме того, узнали, в какой части здания и на каком этаже содержался пленник. К сожалению, после ареста прошло уже больше десяти дней, и, вероятно, Муссолини уже был перевезен в другое место.
Еще три недели мы безрезультатно пытались открыть место, где Бадольо прятал бывшего главу фашистского правительства. Ничего, никакого следа, не было даже намека - до того дня, когда нам на помощь пришел его величество случай.
В одном римском ресторанчике мы познакомились с торговцем фруктами, который время от времени наезжал к своим клиентам в Террачину, небольшой городок на берегу залива Гаэта. У его лучшего клиента в этом городке был слуга, имевший родственницу, за которой ухаживал один карабинер. Этот карабинер служил на острове Понца, на котором находилась тюрьма, и часто писал своей возлюбленной. В одном из писем он и упомянул о прибытии на остров одного замечательного узника, "очень важной персоны". Эта первая информация вскоре получила подтверждение, но несколько позд