– Добро, – кивнул боярин Лука и остановился, дожидаясь, пока его нагонят остальные дружинники.
А мы со Степаном двинулись дальше в сторону высокого двухэтажного строения, видом напоминавшего ратушу вроде той, что я видел в Белгороде, только меньше гораздо.
– Слушай, – сказал я. – А костеглоты эти ваши, они стали боятся? Убивать их можно?
– Да кто же тебе на это ответит, – усмехнулся капитан наемников. – Я таких, чтобы встречу с ними пережили, не знаю. Одно точно знаю – огонь против них средство верное. Они и по ночам потому только из логовищ своих вылезают, что света боятся. Так что, если ночь вдруг за стеной застанет, то костер надо жечь, и вокруг него собираться. Тогда, может быть, и не тронут.
– А логово у них где, не знаешь? – задал я следующий вопрос.
– Нет, откуда, – пожал плечами Степан. – Мне как-то за ними охотиться и в голову не приходило. Жить, знаешь, хочется. Я давно на этом свете живу, привык уже.
– Ладно, – качнул я головой. – А к крепости они приходят?
– Не каждую ночь, – ответил капитан. – Иногда неделями целыми не бывает, я так понимаю, это когда добычу себе находят, нажираются. Но обычно раза два-три в неделю приходят. Воют снаружи по-страшному, стены царапают, но внутрь забраться не могут, высокая, значит, для них стена.
– А подкопов не роют? – спросил я.
– Подкопов? – Степан остановился на секунду, почесал в голове. – Знаешь, не замечал я за ними такого. И, знаешь, хорошо, что не замечал. Даже представить не могу, что случится, если твари эти в крепость попадут.
– Это уж точно, – кивнул я.
Нет, не дело это, что какие-то твари по ночам вокруг крепости носятся, воют, да еще и стены царапают. Нам тут по договору с киевским мэром жить целый год, службу нести. А для этого дела хорошо, чтобы вокруг спокойно было, каждую ночь от воя чьего-то вскакивать – никаких нервов не хватит. С ума сойдешь быстро от страха, да от недосыпа.
– Одно хорошо от этих костеглотов, – сказал Степан. – Разбойников вокруг не водится.
– Следы-то после них остаются? – спросил я.
– Остаются, – кивнул капитан наемников. – Знаешь, такие, на человеческие похожи, на босую ногу, только сама ступня маленькая, а пальцы длинные и когтистые. А ты чего это, поохотиться на них решил?
– Да не знаю, – пожал я плечами. – Нехорошо, когда твари какие-то от службы отвлекают. Может быть, найти логово их, да обложить. У меня следопыты хорошие есть, по следам пройти сможем, а там обложим логово этих тварей дровами, запалим, да перебьем всех. Ты со своими людьми присоединиться не хочешь? Вместе-то оно веселее будет.
– Нет, не присоединимся, – качнул головой Степан. – Знаешь, раз вы приехали, значит, мы по договору обязательства исполнили. Так что теперь поедем, получим свое серебро, да пропивать будем, пока не закончится. А потом опять на службу.
– Рисковать не хочешь? Понимаю.
– Не хочу и тебе не советую, – как-то неожиданно резко проговорил Степан. – Очень уж легко голову сложить. Ты, вот, спрашиваешь, что я рисковать не хочу, а я этих костеглотов боюсь просто. Потому что страшные они.
Было похоже, что кем бы эти твари не были бы, но довели они мужика до белого каления. Еще бы, если ему каждую ночь приходится их стоны да вой выслушивать. А иногда, как они и жрут кого-нибудь, не поверю, чтобы такого ни разу не случалось. Тут уж и правда от страха можно свихнуться.
Остаток пути до здания мы прошли в молчании, и только когда поднялись на крыльцо, капитан наемников снова подал голос:
– Я тебя сейчас познакомлю с Тришкой, он приказчик, только не купеческий, а из винницкого совета сюда поставлен. Все дела хозяйственные он ведет, с селянами местными управляться тоже его задача.
– А что, много тут селян? – спросил я.
– Да нет, с чего бы их тут много должно быть. Костоглоты же, – проговорил Степан, как будто это объясняло все. – Две семьи всего живет, мужики и пацаны, что постарше, с паромом управляются, бабы, да детвора по хозяйству какие-то свои дела не делают.
Он толкнул дверь, и мы вошли в помещение, тут же поднялись по лестнице на второй этаж.
– Правая дверь – твоя. Там и поспать есть где, и расположиться в целом нормально можно, если гостей торговых надо принять или еще что-то, – сказал он. – Кабинет, считай, торгаши такие вещи любят. Пока что туда заходить не будем, там мои вещи лежат, но завтра я их уже заберу, и можешь заезжать. А вот слева Тришка сидит.
Он, не утруждая себя стуком, толкнул дверь и вошел в левую дверь.
Там за столом сидел совсем молодой, может быть на пару лет старше меня, мужчина, одетый в кафтан красного сукна, украшенный серебристого цвета шитьем, и в мягкую шапочку без козырька. Надо сказать, головной убор его меня удивил, потому что у нас на Брянщине как-то вообще было не принято их носить, если это, конечно, не шлем.
Мужчина был занят тем, что писал что-то на длинном листе бумаги, разложенном на столе. Похоже, что мы его отвлекли.
– Тришка, это Олег, – представил меня Степан. – У него подорожная из Киева, он сменщиков привел.
– Так ведь рано еще, – не отвлекаясь от своего письма, проговорил мужчина. – Еще две недели есть.
– Ну мы пришли уже, – ответил я. – Значит, Степан со своими людьми на две недели раньше освободиться должен. Или что, у вас время на дорогу в договоре не обговорено?
– Обговорено, обговорено. Будь по-вашему, – махнул рукой Тришка, отложил в сторону лист бумаги, подперев края чернильницей и резной пирамидкой из какого-то белого камня, поднялся, подошел ко мне, протянул руку. – Трифон.
– Олег, – представился я, хотя вроде бы бы меня только что представлял Степан.
Руку я ему пожал, и ладонь его оказалась именно такой, как я себе представлял: гладкой и пухлой. Если на ней мозоли и есть, то разве что от палочки, какой буквы выводить принято.
– Откуда прибыли? – продолжил спрашивать приказчик.
– Из Киева, – ответил я, решив, что о наших предыдущих приключениях лучше не рассказывать. – Там с Григорием договор подписали на охрану земли.
– С Григорием, значит? – хмыкнул Тришка и тут же спросил. – Что, прячетесь от кого-то?
– С чего ты взял? – удивился я. Как мне хотелось надеяться, удивился натурально.
– Так в Ямполь только за этим и ездят, – усмехнулся Трифон. – Места здесь тихие, глухие, купцы редко ездят, разбойников из-за костеглотов почти не бывает. Самое верное место, чтобы трудные времена пересидеть, если, конечно, порядок в войске своем держать умеешь.
– И ты про этих костеглотов, – вздохнул я. – Да, скрыться нам надо. Набедокурили, когда на предыдущего нанимателя работали, увлеклись немного. Деталей рассказывать не стану, сам понимаешь, не к месту такое, но ответный вопрос задам. Ты-то сам, Трифон, с чего бы в такую глушь угодил?
– Так проворовался он, – расхохотался Степан.
– Не проворовался, а ошибся в расчетах, – Трифон мгновенно вспыхнул так, что лицо его окрасилось в тот же цвет, что и кафтан.
– Ну, я и говорю, проворовался, – продолжая посмеиваться, ответил капитан наемников. – То, что ты себе с того дела в карман ничего положить не сумел, не значит, что ты не вор. Это значит только, что ты плохой вор, неумелый.
– Да шли бы вы… – приказчик на мгновение замолчал, но все-таки нашелся со словами и продолжил. – Дальше крепость осматривать. А то ведь уедешь завтра, Степан, всего Олегу показать не успеешь. А у меня дела.
Он уселся за стол, с подчеркнуто независимым видом подвинул к себе грамоту, обмакнул палочку в чернила и принялся что-то выцарапывать. Похоже, что дальше с нами разговаривать он не собирался.
– Ну, ладно, – пожал плечами Степан. – С Тришкой я тебя познакомил, пойдем теперь покажу, что и как в остроге.
Я только кивнул, и мы вместе двинулись к выходу из помещения.
– Не обидится? – спросил я, когда мы вышли за дверь.
– Да не, не обидится, он вообще не обидчивый, – махнул рукой капитан наемников.
– А если серьезно, что за история-то? – спросил я. – Как он провороваться умудрился, и откуда ты об этом знаешь?
– Да тут ничего удивительного нет, он правду сказал, что в Ямполь люди просто так не ездят. Их либо ссылают за проступки какие-то, либо прятаться отправляют. А про Тришку мне капитан того отряда, что до нас тут сидел, рассказал. Парень тут вообще уже четвертый год сидит, и возможности выбраться отсюда у него нет.
– Почему? – спросил я.
– Да потому что его не слышно и не видно, – пожал плечами Степан. – Он ведь особо ничего не делает здесь, с местными торговлю не ведет, так что и денег у него нет, чтобы, кому надо, взятку дать.
– Ну он же вроде работает, что-то пишет там, – заметил я.
– Пишет он, – усмехнулся капитан. – Письма он дяде своему пишет, с просьбами забрать его отсюда. Дядька у него – купец видный в харьковском городском совете. Он его и отмазал за тот раз, так что его только сослали сюда. Могли ведь и похолопить, да продать.
– А что он натворил-то? Ты ведь так и не рассказал.
– Да, приказчиком у одного из купцов работал, – поморщился Степан. – Деньги без спросу в дело одно вложил, сам толком в какое не знаю, но прогорел. Если бы он спросил, да хозяин добро дал бы, то к нему никаких вопросов и не было бы, но Тришка хотел весь прибыток к себе в карман положить. Но жизнь его перехитрила.
Короче говоря, мало того, что здесь твари какие-то живут, из-за которых за стены по ночам выходить нельзя, так еще и приказчиком здесь вор сидит. А, значит, придется все расчеты по еде и прочему перепроверять, чтобы уверенными быть, что Тришка себе в карман ничего положить не попробует.
Сам-то я вроде бы счету и учился, но все равно чужие расчеты перепроверять не смогу. Хорошо, что у меня в дружине Савва и Владислав есть, они в купеческих делах разбираются, пусть у них голова и болит.
– Вот ты говоришь, что сюда либо ссылают, либо прятаться отправляют, – я на миг задумался, о том, стоит ли озвучивать этот вопрос, но все-таки решился. – Ты-то со своими людьми как сюда попал?