Вот как, отцовские воины ничего особо не портили, а трупы его людей все равно в итоге из кургана повытаскивали, да в Днестр побросали. А такое можно сделать только из-за лютейшей ненависти, иначе никто захоронение ворошить не станет. Так что все-таки отцовы дружинники тут натворили?
Хотя… Курешница, как ее назвал Санду, близко была, как и еще несколько заброшенных деревень на той стороне. А если деревни близко расположены, значит кое-каким родством люди уже успели между собой повязаться. Так что это за родственников мстили люди, за тех, кого отцовы дружинники перебили.
Нет, никому нельзя знать здесь, что я – сын князя Кирилла. Вспыхнет старая ненависть так же быстро, как тряпица, маслом пропитанная, когда ее в костер засовываешь. А никак соберутся люди со всей округи, да на заставу нашу нападут?
– А разбойники не появляются в ваших землях? – спросил я. – Если живете вы хорошо, то, неужели, никто не пытался добро ваше у вас отобрать?
– Нечасто, но появлялись, конечно, – ответил молдавский охотник. – Но у нас почти три десятка мужиков в селе, их тех, что оружием помахать горазды. Из лука-однодеревки стрелять почти все умеют.
– Так ведь из лука-однодеревки доспех не возьмешь, – вступил в разговор боярин Лука. – Или у вас тут граненые наконечники делают?
– Да откуда у бандитов доспех? – удивился Санду. – Они сами в рубахах ходят, да с дубинами. Это вы привыкли, что у вас там, в Киеве, бандиты одеты едва ли не лучше, чем отряды наемников, а у нас тут все не так. Бедновато мы здесь живем все равно, мастеров-то нет. Всех, кто был, люди этого твоего князя Кирилла в рабство увели. Остались только те, кто на земле работал, кого в рабство тащить все равно смысла нет.
Значит, отец еще и холопов немало из этого похода привез, если всех мастеров с собой забрал? История об этом походе начинала обрастать подробностями, и я все чаще начинал думать о том, что надо бы потрясти боярина Луку. Вроде бы я его и расспрашивал, но ничего толком не услышал, только про сожженную деревню и курган он мне рассказал. А этого мало.
– Староста-то у вас есть? – задал я следующий вопрос и решил на всякий случай уточнить, а то мало ли, вдруг у них и для деревенского головы какое-то собственное прозвание нашлось. – Ну, главный кто-то, кто решает все, за порядком следит.
У нас-то обычно староста помимо этого занимался еще и тем, что пересчитывал имущество, которое предполагалось отправить в Брянск в качестве налогов. Ну и следил за тем, чтобы все заплатили положенное. Но тут-то у них, наверное, ничего такого не имеется, князя-то у них нет, а, значит, они и мыта не платят.
– У нас все вместе все решают, да и за порядком следят тоже, – ответил Санду. – Обычно главы семей собираются, их с полтора десятка, вот они-то вместе все и придумывают. Из молодых хозяев туда никого не пускают, я тоже там не был.
– Ну два десятка – это много народа, – заметил я. – А с кем нам поговорить можно? Ну, чтобы там о покупках каких-никаких договориться, да и просто о том, что в окрестностях происходит, узнать.
– Ну, вообще помимо как о покупках с вами никто разговаривать не станет, – Санду почесал голову. – Хотя, могу попробовать вас с дядькой Владуцем свести. Это отца моего брат старший, он как раз в совет входит. Знаешь много, этого не отнять он и попутешествовать успел, да и вообще от имени семьи все дела ведет. Но вот станет ли он с незнакомцами разговаривать…
– Так, мы же тебя спасли, – заметил боярин Лука. – С дерева тебя сняли, из леса вывели, Олег, вон, раной твоей занялся. Сейчас вот лошадь дали, чтобы ты до деревни вернуться смог.
– Так я вам за этого логово костеглотов показал, – без обиняков заявил Санду. – Мы квиты, вроде как, вы же именно его искать и собирались.
– Квиты, квиты, – успокоил я парня. – Но, если сможешь нам разговор с этим твоим Владуцем устроить, мы тебе очень благодарны будем.
– Да это не мой Владуц, он свой собственный, – ответил Санду, помедлил момент, но все же решился. – Ладно, попробую я с ним поговорить, скажу, что вы дело торговое наладить хотите. Тогда, может, под разговор этот у него что-нибудь и выведаете.
Дальше мы ехали молча. Откуда-то слева подул приятный ветерок, который принес с собой прохладу и слегка облегчил наши страдания, но окончательно от жары нас не избавил. Нет, все-таки, где родился человек, там он и должен жить. Привык я к родным брянским лесам, и погода там воспринималась как что-то само собой разумеющееся, не вызывало никакого неудобства.
Что же будет, если\жизнь нас занесет в степи на восходе, где нет деревьев, а только равнины, поросшие травой? И где, судя по рассказам боярина Луки, приходится двигаться медленно, постоянно разыскивая источники воды, и рассчитывая, чтобы ее хватило на еще один дневной переход.
Рубленица появилась перед нами внезапно, как только мы перевалили через небольшой холм. Деревня действительно была большой, и, возможно, если бы в ней жило побольше торговых людей, она давно превратилась бы в городок. Ну да, Санду ведь сказал, что сюда от костеглотов бежали молдаване из селений, расположенных по ту сторону Днестра. Даже удивительно, что никто из Союза Торговых Городов до сих пор не углядел возможности договориться с местными или посадить сюда несколько человек. Им ведь пригодился бы торговый пост по эту сторону реки. И товары сюда свозить проще было бы, да и вообще.
Вокруг села, куда ни глянь, раскинулись поля и сады. Похоже, что здесь жили очень трудолюбивые люди, если уж они смогли поднять это все с нуля. Хотя, конечно, и погода здесь хорошая, теплая, если уж и Днестр не каждый год замерзает. Наверное, два урожая за сезон можно поднять. Другое дело, что излишки им продавать некуда, иначе давно разбогатели бы. А так, видимо, действительно бедно живут.
Когда мы подъехали поближе, я смог разглядеть, что большая часть домов была обыкновенными мазанками. Ну да, леса тут не так много, вот и строят из чего могут, а крыши кроют соломой. Хотя при их зимах, наверное, может и таким обойтись. Ну, еще очаг сложить в доме, вряд ли тут достаточно камней, чтобы на нормальную печь хватило.
– А печи-то у вас в домах есть? – вдруг неожиданно для самого себя спросил я.
– Глиняные строим, – ответил Санду. – А у вас, что, не так?
– Да мы с полуночи, издалека, – пожал я плечами. – У нас почти все печи каменные. Они и горят жарко, и остывают, если что, долго. Но и зимы там холодные, конечно, снега много наваливает. В мазанке там не проживешь. Хотя, кое-где живут, конечно, очаги топят.
– Выезжай вперед, – предложил ему я. – Ты ведь дорогу знаешь, веди нас к Владуцу.
Санду ничего не ответил, только ткнул пятками в бока лошади, заставляя ее выехать вперед. Все вместе мы двинулись за ним. Народа на улицах селения было не так уж и много, но почти все, кто нас видел, заинтересовались и провожали нас взглядами. Похоже, что воины в полном доспехе были здесь достаточно редким зрелищем, однако, подходить к нам и уж тем более здороваться, никто не стал. Только детвора местная иногда пробегала перед самыми мордами лошадей, рискуя попасть им под ноги.
Мы проехали почти через все село и остановились на его противоположном краю у ворот достаточно большого подворья. Видимо, не обманул Санду, и Владуц действительно был зажиточным хозяином и пользовался в Рубленице авторитетом.
Ворота оказались открыты, и за ними какой-то молодой, но очень высокий и плечистый парень, рубил дрова. Когда мы подъехали, он разогнулся, продолжая держать топор в руках, но, увидев Санду, слегка приопустил его, сделал шаг в нашу сторону и спросил:
– Санду, ты, похоже новых друзей завел? Смотри, важным человеком себя не возомни, и носа не задирай. Это чего ты на лошадь-то взобрался?
– Ты бы, Ион, вместо того, чтобы зубоскалить, лучше бы мне с лошади спуститься помог, – ответил молдавский охотник. – Не видишь разве, ранен я.
– А что случилось? – встретивший нас здоровяк вогнал топор в колоду, и двинулся в нашу сторону. – Мы тебя потеряли. Дядька Владуц уже думал народ собирать, останки твои искать. А тут ты сам вернулся, да еще и не один, а с незнакомцами.
Похоже, что действительно решил помочь парню спуститься с лошади, иначе зачем ему было бы оставлять инструмент? Видно же было, что держал он топор в руках, чтобы продемонстрировать, что готов пустить его в ход в качестве оружия. Будто это могло спасли от пятерых вооруженных и доспешных воинов.
– Неудачно охота прошла, – ответил Санду. – От костеглотов удирать пришлось, вот один из них меня и поцарапал. Я крови много потерял, всю ночь до рассвета привязанный к дереву просидел. Мог бы и не вернуться уже, потому что нога болит так, что наступать на нее до сих пор не могу. А это – киевские наемники с заставы, что на другой стороне Днестра. Они меня и подобрали. Жизнь мне спасли.
– Однако, – заметил здоровяк и с небольшой долей злорадства в голосе добавил. – Теперь-то тебе, похоже, на ту сторону ходить больше не разрешат. Дядька Владуц и так ругался, что ты лишний раз рискуешь и разрешал только из-за того, что ты добычи больше, чем остальные охотники таскаешь. Так что, бить тебе теперь зайцев, что по полям нашим бегают.
Ион подошел еще ближе и помог охотнику выбраться из седла и встать на ноги. На одну ногу, если точнее, на вторую наступать Санду по-прежнему не мог, так что ему приходилось опираться на плечо родственника. Кем они друг другу приходились, я не знал, но теперь был практически уверен в том, что они – родня, скорее всего какие-нибудь двоюродные братья. В конце концов, оба они называли Владуца дядькой.
– Дядька Владуц дома? – спросил Санду, после того как оказался на твердой земле. – Олег – он главный среди наемников на заставе, с ним поговорить хотел.
– Дома, – кивнул Ион. – Так что, позвать его?
– Вместе пошли, – мотнул головой охотник. – Заодно и Олега с собой возьмем, представим его. Сам ведь знаешь, дядька незнакомцев не любит, и просто так разговаривать с кем-то не станет. А он меня, в конце концов, спас.