Мне даже не пришлось ничего командовать, строй собрался сам собой. Я огляделся, бегло пересчитал своих людей, и понял, что мы не потеряли ни одного человека. А ведь вырезали почти сотню, если считать всех. Вот в чем разница между настоящими воинами и взявшими в руки оружие смердами.
Впрочем, сейчас напротив нас стояли настоящие воины, гораздо более опытные, чем мой молодняк. И теперь без потерь не обойдется, несмотря на то, что нас почти в три раза больше.
Так, может быть, стоит попробовать договориться? Княжич их уже ушел, скоро он будет на том берегу, хоть и без войска. Паром назад, естественно, никто не отведет. Что мы можем? Переплыть на ту сторону и попытаться привезти его обратно? Ну конечно, Днестр хоть и не замерз, но вода-то там все равно холодная, и преодолеть ее никак не получится.
Другое дело если на лодке. Но вот почему-то таким мы не озаботились. А ведь я мог подумать об этом. Ну вот что нам мешало построить на берегу еще и лодочный сарай, и спрятать там пару небольших, пусть даже на пару весел, лодок? Нет ведь, никто и не подумал. Паром воспринимался нами как что-то незыблемое, как абсолютно надежный способ переправы. О том, что его кто-то угонит мы и не подумали.
Расслабились мы, конечно, капитально. Хорошо хоть нападение отразить сумели.
Но это ладно, об этом думать надо было раньше. Другое дело то, что сейчас происходить. Я успел пересчитать воинов врага, их было двенадцать человек. Считай, что большой десяток собрался. В том, что драться они умеют я не сомневался, как и в том, что попытаются продать свою жизнь как можно дороже.
Тогда я решился, вышел вперед из строя и демонстративно вложил меч в ножны. Выхватить его, если что, я всегда успею, как и вернуться назад, место для меня оставили.
– Я не хочу крови, – проговорил я.
Мне никто не ответил. Я ждал, что кто-то из молдаван тоже выйдет вперед, что они ответят, что крови пролилось уже много, ведь так оно и было. Войско их мы уничтожили, и теперь грозить нашей крепости они все равно не могут.
Я бы их вообще отпустил бы, заставил бы только оружие оставить. Ну, не считая ножей, конечно, без ножа в наше время никак. А так от разбойников отбиться им и ножей хватило бы, все-таки их немало.
– Я понимаю, что сегодня уже пролилось немало крови, и не хочу больше, – продолжил я говорить. – Та кровь, что уже пролилась, не на моей вине. Ваш княжич пришел в мою крепость чтобы взять ее, первым пролил кровь, убив моего человека. Теперь он бросил вас, а сам сбежал прочь.
– Никто нас не бросал, – послышался от ряда воинов грубый мужской голос. – Мы сами остались.
Вот как. Получается, что я был прав, Аурел действительно оставил воинов прикрывать свой отход. Только не бросил их, а они сами вызвались. Значит действительно между ними такие же отношения, как между мной и Игнатом.
– Так даже лучше, – ответил я. – Вы сможете найти своего княжича позже. Мы вас отпустим, если только вы отдадите свое оружие и поклянетесь, что больше не поднимете оружие на меня и моих людей.
И снова молчание. Нет, похоже, договориться миром у нас не получится. Черт его знает, чего эти мужики хотят.
– Всем будет проще, если вы сдадитесь сами, – попытался я продавить их. – Мы не собираемся гоняться за вашим княжичем, нам нет дела до его войны с Союзом Торговых Городов. Мы даже не отсюда, мы всего лишь наемники с Полуночи.
На той стороне Днестра загорелся пожар. Да, похоже, что молдаване подумали, что у нас могут быть лодки, и решили помешать нам переправиться любой ценой. Паром сожгли. Сами-то они наверняка какую-то другую переправу знали, а вот эту купцам из Союза Торговых Городов теперь придется восстанавливать. Ну ничего, не нам же.
Хотя, если бы мы всерьез решили погнаться за Аурелом, что бы мы теперь делали?
– Не трать зазря красноречие, – ответил из ряда воинов все тот же грубый голос. – Мы будем биться с вами, и даже если поляжем все, сделаем все, чтобы вы не смогли преследовать нашего князя.
Я вздохнул, покачал головой, а мгновение спустя в воинов молдавского княжича полетели стрелы и болты. Те, естественно, успели прикрыться щитами, но четверо из их строя все же упали: двое с самострельными болтами в головах, и еще двое со стрелами в ногах.
Я повернул голову, увидел, как боярин Лука опускает руку. Именно он скомандовал нашим стрелкам атаку. Ну что ж, можно считать, что это произошло даже вовремя.
Вражеский строй распался, и на них тут же обрушился еще один залп стрел и болтов. На этот раз упали еще двое, но насмерть задело только одного, второй был ранен в ногу.
– Вперед! – заорал я и махнул рукой, сам оставшись при этом стоять на месте.
Боярин Лука тоже в атаку не пошел, понимал, что наше присутствие там не обязательно. Все-таки шестеро против сорока долго не удержатся. Если бы они на стенах были крепостных, или хотя бы какие-нибудь заграждения успели понастроить, тогда другое дело. Одно дело – так отбиваться от численно превосходящего противника, а совсем другое – в чистом поле. Ну или на берегу реки, если точнее.
– Ловко ты это придумал их уболтать, пока наши стрелки подготовятся, – покачал головой боярин Лука. – Пообещал отпустить их. Я даже сначала и не понял, что ты время тянешь, только потом приказ отдал. Молодец.
Мне оставалось только махнуть рукой. Я настолько не хотел терять своих людей в напрасном сражении, что действительно был готов отпустить молдаван идти своей дорогой. Но так вышло не хуже. И доспех с оружием их у нас останется, да и вообще я уверен, что если поискать по лагерю, мы найдем немало добычи. Правда делать это лучше днем, мало ли, кинется из темноты кто-то из выживших молдаван.
С оставшимися молдаванами уже разобрались. Когда на на каждого из твоих приходится больше чем по полдесятка врагов, особо не подерешься. Просто навалятся со всех сторон и задавят. Выживших среди них не было, мои дружинники убили всех.
Битва была закончена, крепость осаждать было больше некому. Я вздохнул с облегчением. Воины мои, как только с молдаванами было покончено, обступили нас с боярином Лукой. Ждали дальнейших приказаний. А приказывать-то им было нечего, надо было возвращаться в крепость и утра ждать. Потом уже, когда солнышко встанет, можно будет разграбить лагерь и обобрать трупы. За княжичем молдавским-то нам все равно не угнаться.
– Жаль только, что Аурел ушел, – проговорил я. – Теперь нам на ту сторону не перебраться.
– Это ты зря так думаешь, – проговорил Санду, который, как и братья-лесовики, остался при нас и не полез в общую драку. – Я лодочку-то свою на этот берег перегнал и на сушу вытащил. Так что, если прикажешь, Олег, я могу до сэтука добраться с людьми, и мы еще лодок привезем. А там и переправимся на тот берег.
– Так чего ты молчал-то? – удивился боярин Лука. – Мы тут стоим, думаем, как на тот берег перебираться без лодки, а у него, оказывается, лодка есть. Еще и молчит, не говорит ничего.
– Так откуда мне было знать, о чем вы думаете, – пожал плечами Санду. – Да, лодка есть, я ее припрятал в кустах, чтобы найти так просто нельзя было. Могу прямо сейчас людей к ней отвести, потом до сэтука сплаваем, а дальше можем прямо сюда, к переправе лодки пригнать.
– Не, – покачал я головой. – Все вместе пойдем. И переправляться будем на месте уже. Жаль, что лошадей нельзя взять, верхом мы в два счета этого княжича бы догнали. А так…
– Моих возьмешь? – тут же спросил боярин Лука и тут же добавил. – Мне поехать с тобой?
– А на кого я крепость оставлю? – удивился я. – Нужно же разобраться с остатками молдаван, наверняка ведь кто-то из них выжил, попрятался. Добить надо. Пожар потушить надо, с добычей разобраться. Тут ведь много чего взять можно, что в дело пойдет. Нет, Лука Филиппович, со своими поеду. Возьму человек десять, на двух лодках переправимся. С Аурелом людей много не ушло, нагоним.
– Тогда кого возьмешь?
– Братьев-лесовиков обоих, – сказал я, кивнув Глебу и Антону. – Следы найти помогут.
– А если он по тракту пошел? – спросил Санду.
– А если он по тракту пошел, то мы к Рубленице и выйдем в итоге, тракт-то туда ведет. А если где свернул с тракта, вы с парнями должны будете следы эти увидеть, и нас по ним повести.
– Ты думаешь, он мог в Рубленицу пойти? – снова задал вопрос Санду.
– Это логично было бы, – ответил я. – Он ведь себя князем всех молдаван мнит, так что вполне может попытаться укрыться в деревне. Понимает ведь, что мы его искать будем, что надолго нас все равно не задержит то, что они паром сожгли. Ты мне лучше сам скажи, укроют его у вас?
– Могут и укрыть, – ответил молдавский охотник. – У нас есть те, кто его дело сочувствуют, хотя воинов ему, конечно, никто не дал. Тебе дали, а ему нет, я еще тогда это отметил, когда ты нас из Рубленицы увел. Но укрыть, припасом помочь, это могут.
– Ну, посмотрим, – решил я. – Так, еще с собой беру Пашку, Ромку, Ефима, Степана, Игоря. И Никиту возьму, его помощь не лишней будет. Остальными ты командуй, боярин Лука. Доспехи и броню прибери, оружие все забирай, что нам не пригодится молдаванам же и продадим. Шатер тот, что с башкой коровы лично проверь, наверняка там что-то да осталось.
– Думаю, что казну Аурел с собой увез, – качнул головой боярин Лука. – Сам же понимаешь, деньги много места не занимают.
– Казну-то он, может быть, и увез, но что-то да осталось. Они ведь наверняка купцов грабили, так что что-то найтись должно. Но это ты лучше меня знаешь. А мы пошли.
Те, кого я назвал, вышли из толпы моих дружинников. Все вместе мы покинули разгромленный лагерь молдавского княжича и напрямую через рощицу отправились туда, куда нас повел Санду.
Глава 20
Молдавия. Село Рубленица и окрестности. Середина зимы 2224-го года от Рождества Христова.
Прошло все как по маслу, лодку Санду действительно спрятал в кустах, и за время, что он был в нашей дружине ее так никто и не отыскал. Я, если честно, немного опасался, что молдаване, которые отправились в рощицу за стройматериалом на боевой сарай, отыщут лодку и на всякий случай проделают в ее днище несколько отверстий. Но обошлось, и небольшое суденышко, принадлежавшее нашему новобранцу, оказалось целым и готовым к плаванию. Даже весла на месте были.