Мне оставалось только позавидовать его выучке. Я бы не выдержал в драке против троих обученных воинов нескольких мгновений. Но во мне появилось и чувство недовольства, ведь в стройную мелодию боя вплелись чужие голоса, которые ломали ее и делали не такой понятной.
Я отбил в сторону меч наместника, а потом, что было сил, долбанул его по непокрытой голове клинком плашмя, словно дубиной. Иван на мгновение ошалел, опустил клинок, а я перехватил свой меч обеими руками и долбанул навершием ему прямо в лицо. Наместник пошатнулся, и упал на спину.
Он успел поднять меч, но я ногой выбил из его руки оружие.
– Вяжите его! – приказал я. – Он нам нужен живым.
Боярин Лука и один из его дружинников тут же бросились выполнять приказ. Скоро звуки борьбы затихли, а наместник оказался тщательно связан по рукам и ногам веревками, которые мои воины тащили на случай, если придется спешно покидать стены. Наступила тишина, только откуда-то издалека доносились крики и звон стали, но это была уже агония.
– Мы Орел взяли, слышишь, Олег?! – прокричал боярин Лука, хлопнув меня по плечу. – Взяли! Даже самому не верится!
И ведь действительно взяли. Да с потерями, которые еще предстоит подсчитать, но ведь взяли. И не спасли их ни стены, ни каменный детинец, ничего не спасло. Сердце Пяти Княжеств, город, из которого мой отец начал свое восхождение к вершинам славы, теперь наш.
– Орел наш! – заорал я, вскинув вверх отцовский меч.
Весь отряд, что был со мной, поддержал мой крик стройным хором. Ворота детинца стали постепенно открываться.
Глава 12
Орловское городище. Начало осени 2225-го года от Рождества Христова.
Я наивно предполагал, что после взятия города смогу передохнуть, и что самое сложное уже позади. Но даже бои, через которые мы сегодня прошли, меркли перед теми делами, которые нам пришлось делать позже. А дел навалилось столько и сразу, что я даже несколько пожалел, что мы не посидели в осаде и не помучились скукой еще несколько дней.
Зачистка Орла продолжилась до самого вечера. Некоторые из орловских дружинников решили пробиваться не к детинцу, а попрятались в городе в домах сочувствующих им горожан. Ну или не сочувствующих, горожане в большинстве своем люди мирные, так что запугать их практически ничего не стоило. Похоже, что они вовремя поняли, что детинец уже взят, вот и решили действовать самостоятельно.
Несколько таких групп по два-три человека нам удалось найти, но кое-кому из них удалось сбежать. Гнаться мы за ними не стали. Скорее всего они отправятся в Курск, так пускай расскажут наместнику о том, что Орел уже взят, а нас здесь несколько сотен. Так будет меньше шансов на то, он приведет войска под стены. Да, он все еще может заставить нас запереться в городе, но нас здесь семь сотен, так что выбить нас будет сложнее. Есть, конечно, проблема с запасами, но и мы ведь не просто так за стенами сидеть будем.
Когда у тебя народа достаточно, можно и вылазку устроить. Причем, неважно, как это делать: со стен слезать или через тайный ход, ведущий за город, выбраться.
Хотя семи сотен у меня больше не было, если уж быть совсем с собой честным. В бою за город мы потеряли семь десятков убитыми и еще три десятка ранены. И если с теми, кто был ранен мечами и другим ручным оружием, все было не так уж и плохо: лекари обработали, зашили и перевязали их раны, то с теми, которых ранили стрелами…
Все было плохо. Я уже успел понять, что местный лекарь разбирается в ядах, раз уж он сумел отравить моего отца, а тут еще и стрелы у защитников крепости оказались ядовитыми. У парней начался жар, они бредили и метались. Мы разместили их в свободных комнатах княжьего терема, и я пустил обозных лекарей в лабораторию местного лекаря. Сам я в ядах понимал очень мало, так что вряд ли смог чем-то помочь. Оставалось надеяться, что они сумеют подобрать противоядие.
Защитников города действительно было чуть больше полутора сотен. Некоторым из них удалось сбежать, а в плен к нам попало около трех десятков, из тех, кто согласился сложить оружие или оказался достаточно сильно ранен, чтобы оказаться неспособным продолжить схватку. Их я приказал запереть в тюрьме, оказав перед этим раненым помощь. Если повезет, кто-то из них все-таки перейдет на мою сторону. Остальных я намеревался держать в тюрьме до конца войны. Все-таки три десятка дружинников – это достаточно большая сила, и отдавать их своим противникам я не собирался.
Да и мало ли, вдруг они решат отправиться в сторону Брянска и разграбить какую-нибудь из деревенек, чтобы получить хоть какие-то деньги перед тем, как отправиться в чужие края.
Часть моих дружинников вошли в город, те из стражников, что перешли на нашу сторону, должны были обеспечивать порядок. Но в дружинных домах Орла могло разместиться не больше трех сотен народа, так что остальным придется остаться снаружи.
Горожане продолжали сидеть в своих домах и особо носов на улицы не казали. Я опасался, что они начнут сводить между собой счеты, ведь осада – это очень удобное время чтобы зарезать недруга или того, кому ты должен денег. Но этого не случилось. Видимо, самые беспокойные уже покинули Орел еще до того, как мы пришли сюда. Так или иначе, я пока не собирался выступать перед ними с речью, у нас были другие насущные проблемы.
Часть лошадей мы тоже разместили в городских конюшнях. Хотя их и так внутри было немало, там ведь располагались лошади оставшихся в городе дружинников.
Лекарь сумел сбежать из города. Судя по рассказам прислуги из детинца, он сделал это еще до того, как мы подошли к Орлу. Это укрепило меня в подозрении о том, что он действительно был замешан в отравлении моего отца, однако обстоятельства всего этого еще предстояло выяснить. Тем более, что у нас в руках был первоисточник – сам орловский наместник, которого мы заперли в одиночной камере в тюрьме. В той же самой, где сидел боярич Никита, вот он порадовался, когда они с наместников вдруг поменялись местами.
Была у меня и еще одна причина для радости: город достался нам без больших разрушений. Даже стрелометы на стенах оказались целыми, запас болтов для них на случай осады имелся. Ворота разве что оказались выбиты, но над их починкой уже трудились люди, разобрав специально для этого одну из осадных башен. Впрочем, и осадные башни и таран я приказал разобрать, на случай, если сюда все-таки подойдет войско курского и белгородского наместников, а строительные материалы пустить на костры для тех, кто оставался снаружи крепости. Нельзя, чтобы враг воспользовался ими.
Прислугу, из тех, что работали в детинце, тоже пришлось подробно расспросить. Большая часть из них клялась нам в верности и убеждала в том, что люди они маленькие и готовы служить тем, кто сейчас в силе, но кое-кого я попросту выгнал из города. Решал это не я один, а мы совместно с боярином Лукой и Денисом Ивановичем. Своими соображениями они поделились со мной, и я решил, что стоит послушать ближников.
Еще одну проблему составила жена наместника Ивана. Она оказалась стальной женщиной под стать своему мужу. Известие о том, что оба ее сына мертвы, а сам наместник пленен, она пережила спокойно, лицом своим не выдав даже тени волнения. Заточить в темницу женщину, которая моей матери годилась в матери, у меня не поднялась рука. Я решил оставить ее в ее же покоях, но под постоянным наблюдением.
Впрочем, были и приятные новости: в сокровищнице орловского наместника мы обнаружили целых пятнадцать тысяч серебряных рублей. Даже если пересчитать это в гривны, то получалось пять тысяч. Целое состояние, на которое вполне можно нанять осадных дел мастера и расплатиться с ним. Так что чем погасить займ из Союза Торговых Городов, если нам его все-таки дадут, у меня было, да и по долговым распискам тоже можно расплатиться. Еще там была серебряная посуда и украшения, к тому же мы забрали украшения и у жены наместника. Правда, дорогую одежду оставили.
А еще в наши руки попал и монетный двор, на котором чеканились рубли князя Кирилла. Теперь мы могли чеканить монеты. Вопрос был только в том, где взять столько весового серебра…
Рудников в наших землях не было, и почти все серебро было привозным. А почти все серебро, которое сейчас было в ходу, было либо выкуплено в закатных странах, либо привезено из военных походов. Включая тот самый поход в Молдавию, после которого в Пяти Княжествах и стала чеканиться своя монета. До этого-то либо гривнами расплачивались, либо попросту серебром по весу. Ну и о обмене товар на товар, конечно, не стоит забывать.
Переплавлять посуду и украшения в прутки, чтобы потом чеканить из них монеты, мне и в голову не приходило. Просто по той причине, что стоить эти деньги будут дешевле, чем предметы из серебра. Там ведь и работы много было вложено. Гораздо проще тогда уж продать всю эту утварь в Союзе Торговых Городов, причем менять их не на деньги, а на весовое серебро.
Был, конечно, еще один вариант: отправиться в набег, тем более, что сил для этого у нас будет достаточно даже после войны. Но главное проблемой тут было то, что вокруг нас жили бедные народы, у которых и взять-то будет нечего. А вот чтобы вторгнуться в закатные земли, нам понадобится очень долгий марш. Была бы у нас ладейная рать и выход к морю, как у тех же крымчан, тогда вопрос был бы совсем другой, тем более, что мы могли бы тогда напасть не на соседей, а на какую-нибудь из дальних стран. Но выхода к морю у Пяти Княжеств не было, и даже речи о том, чтобы заполучить его, идти не могло. Все слишком далеко.
Но ведь недаром те же молдаване и крымчане нападали на Союз Торговых Городов. Выход к морю, да еще и с устьем какой-нибудь реки, чтобы можно было контролировать торговлю по ней – большое подспорье для любого государства.
Да и рано пока думать о набегах, нужно было сперва разобраться с двумя оставшимися наместниками. А потом дождаться, пока в стране не станет более-менее спокойно, постаравшись не ввязаться в новую войну. Ждать, пока из мальчиков вырастут новые дружинники, мы себе позволить, конечно, не можем, война будет, причем гораздо раньше, но надо хотя бы обеспечить себе спокойствие в тылу. Повыбить разбойников, которые непременно расплодятся в охваченных войной княжествах, дождаться, пока цены на хлеб и другую снедь упадут до нормальных значений.