– Я и могу, – тут же вскинулся боярич Никита. – Если пытать надо будет наместника, я завсегда. Я же чуть не помер в этой темнице по его вине, вот отыграюсь.
– Не, – качнул я головой. – Пытать его нужно с холодной головой и так, чтобы от этого удовольствия не получать. Нам нужно подпись на признании из него вырвать, поэтому ему даже пальцы ломать нельзя. А ты душу отведешь, когда мы его на костре сожжем. Можешь даже сам костер запалить, я тебе такую малость позволю.
– Ну, так тоже сойдет, – ощерился Никита Лукич. – Все едино душу отведу. Правда, я бы его на твоем месте, Олег, насмерть запытал прямо перед толпой, как с лютыми душегубами делают. Глядишь и еще чего нового узнали бы.
– Нет, – покачал я головой. – Не по обычаю будет. Он хоть и отравитель, но не лютый душегуб, детей вроде не убивал малых, да и вообще ничего такого не делал. К тому же он человек благородной крови, пусть и титул наместника себе присвоил. Так что я ему, может быть, просто голову отрубил бы… Но все равно, этого недостаточно. А у костра еще один плюс есть.
– Какой? – тут же заинтересовался Никита.
– Так могилы не будет, – ответил Денис Иванович. – Пепел собрать можно и над рекой развеять, ветер его весь и унесет прочь. А могилы, на которую поклониться можно было бы пойти, не будет. И это тоже своего рода плюс.
– Точно, – кивнул я. – Могилы не будет. А, значит, забудут про него гораздо быстрее, чем если бы она была, и на нее люди бы ходили.
Взяв со стола нож, я принялся пластать куриную грудку на куски. Мясо было приготовлено с умом, сок так и сочился, но при этом оно было очень нежным и буквально таяло во рту. Да, все-таки готовка – это женское дело. Никакую походную кашу с так приготовленной курицей и сравнить нельзя. Хотя, их ведь в княжьем тереме за это и держат, если бы они готовили невкусно, то их повыгоняли бы давно, и взяли бы на их места, тех, кто лучше готовит.
– Кстати, Олег, – проговорил Денис Иванович. – Ты не хочешь на отцовскую могилу-то сходить? Она ведь здесь, неподалеку. Его с почестями хоронили, в фамильной гробнице. Так, что думаешь? Может быть, вместе и сходим?
– Сходим, – кивнул я. – Как только с делами разберемся, так сразу и сходим. Тем более, что если все удачно закончится, то мне и самому в этой гробнице лежать. А вот если нет… Тогда, боюсь, труп мой выставят на всеобщее обозрение, а потом похоронят в безымянной могиле. Им ведь тоже не захочется, чтобы обо мне помнили.
– Мы победим, – сказал боярин Лука. – Самую мощную крепость Пяти Княжеств взяли, значит, и дальше победим.
– Если бы еще письма в Курске дошли кому надо, – пробормотал смоленский наместник.
Ну да. Я рассказал им, что Ромка свою задачу не выполнил, и писем, куда надо, не доставил, отдав их все курскому наместнику. К счастью, нашего боевого духа это не уронило, и мы все равно взяли Орел. А теперь, несмотря на потери, настроение у всех было хорошее. И это притом, что никто ничего не грабил, потому что все понимали, что этот город на самом деле наша столица. Уже не будущая, а нынешняя.
Тем временем каждый из нас умял по изрядному куску курицы, все более-менее наелись и напились квасу, но из-за стола никто не вставал. Разговор ведь шел хорошо, зачем уходить?
– Может быть, стоит еще раз гонцов отправить? – спросил боярич Никита. – Только письма более устрашающими написать. Мол, мы уже взяли Орел и сейчас пойдем на вас, так что сдавайтесь. Ну и про то, что орловский наместник сам признался в том, что он заговор против отца Олега устроил.
– Боюсь, что в Курск кого-то отправлять уже бессмысленно, – покачал головой Денис Иванович. – Они ведь там наверняка станут людей на входе проверять. Ну и, если письма найдут… То, считай, на убой мы человека отправили.
– А если отпустить пленных? – спросил я. – Дать им лошадей в дорогу, у нас их все равно много, да отправить в Курск. Пусть и расскажут о том, что сами видели. Их-то никто проверять не будет, да и не будет у них писем, слова только. Тогда ведь поверят.
– А ты уверен, что они в Курск поедут, а не сбежать решат? – проговорил Лука Филиппович. – Да и три десятка воинов, это немало, ты уверен, что хочешь такими силами разбрасываться? Если они просто в тюрьме посидят, то никакого вреда от них не будет, а так ведь могут и решить деревни пограбить перед тем, как прочь двинуться.
– Да, тяжелый вопрос, – кивнул я. – Но это все равно камень в мой огород. Я ведь Ромке доверял полностью, с детства его знаю. Кто же подумать мог, что он меня предать решится?
– Да никто подумать не мог, не кори себя, Олег, – поддержал меня боярин Ян. – Остальные ведь письма доставили, жизнями рисковали, а этот…
Меня по-прежнему гложило чувство вины. Если бы я относился к своим старым друзьям получше, приблизил бы их, возвысил, то этого наверняка не случилось бы. А так только себя винить и остается. Эх, если бы раньше знать, как оно обернется, я бы точно все по-другому сделал бы, а теперь… Только виниться и остается. И ведь важная работа несделанной осталась.
– Что дальше-то делать будем? – вдруг спросил боярин Лука. – Столицу мы взяли, титул великого князя тебе вернули. Но в округе еще множество городков есть, где твою власть не приняли, а если и приняли, то официально в этом не признались. А еще ведь есть курский и белгородский наместники, которых тоже со счетов сбрасывать нельзя. Орел без защиты оставлять нельзя, нам сюда возможно, возвращаться и прятаться придется, и нельзя, чтобы его взяли. Потому что мы его без разрушений завоевали, а наместники могут и разграбить. Просто землю выжечь, чтобы нам потом спрятаться негде было.
– Первым делом надо лекаря местного найти, – сказал я. – Того самого, который яд для заговорщиков приготовил. Он из города сбежал, но наместник должен знать, где он находится. Это мы и выясним. Я пойду туда с небольшим отрядом. Кого-то, примерно сотню народа, придется оставить здесь, в Орле, чтобы они его, если что, защитить смогли. Главным я думаю Бориса Руслановича оставить.
– Не боишься? – спросил Денис Иванович. – Бориска себе на уме всегда был.
– Бориска хочет боярство получить, а никто кроме меня ему это боярство дать неспособен. К тому же он командует стражей городской, а они воевать не обучены, только разбойников бить, да бандитов вязать, так что их оставить придется. Но на стенах, думаю, выдержат. А если я Борису Руслановичу намекну, что, удержав город, он от меня боярство получит, так он любому в глотку вцепится. Возвыситься ему хочется, должность-то у него боярская, а родом он для этого не вышел. Кстати, странно, что он не с нами.
– Ну он потому и не с нами, что родом не вышел, – усмехнулся боярич Никита.
– Но, думаю, это может сработать, – кивнул Денис Иванович. – Да и кому город оборонять, как не ему, который здесь каждый закоулок знает. А основное войско куда двинем?
– Честно говоря, я думаю, что на мелкие городки отвлекаться пока резона нет, – сказал я. – Когда наместников выбьем, они сами нам поклонятся. А пока пусть живут, пусть мыто собирают с деревень, оно нам пригодится еще. А вообще, честно говоря, я бы на Белгород двинулся.
– Почему на Белгород? – спросил боярин Ян.
– Потому что белгородский наместник слабее, – ответил я. – Вы же сами о его репутации знаете. Да и денег он много кому должен, я ведь рассказывал вам историю о том, как он погром устроил, чтобы евреям долги не возвращать, и как своих наемников отправил заимодателя убивать.
– Веришь, что его дружина сама на твою сторону перейдет? – задал вопрос Денис Иванович.
– Половина орловской дружины перешла, – ответил я. – Хотя орловского наместника куда больше уважали, что белгородского. Он-то воин, пусть и проиграл в итоге. Но дрался как воин, да и вообще… Ладно, пойдемте что ли, визит нанесем ему, чтобы он не скучал?
– Я не пойду, – покачал головой боярин Ян. – Сами же знаете, я не люблю смотреть, как людей мучают.
Ну да, боярин Ян раньше и воевать отказывался, а стрелами своими бил исключительно зверя, да птицу. А потом сперва учить стал моих людей из луков и самострелов стрелять, да как-то само собой вышло, что отрядом лучников командовать стал. В первый раз в бою он поучаствовал, когда мы с дружиной боярина Сергея схлестнулись, неподалеку отсюда. Тогда он подбил стрелой одного из дружинников, который пытался скрыться.
Еще он командовал разведчиками, а братья-лесовики Антон и Глеб вообще, можно сказать, вошли в его дружину. Я в общем-то и не против, пусть у него хоть кто-то будет. Так ему будет проще набрать дружину потом, когда ему вернется имение. Может быть, наберет себе кого-нибудь из воинов, оставшихся без хозяина, ведь многие боярские роды пресекутся во время этой войны. А, может быть, наберет по деревням охотников. В любом случае, я продолжу доверять ему командование стрелками и лучниками, потому что вряд ли в Пяти Княжествах есть кто-то, кто разбирается в этом лучше него.
Он и охотником был хорошим, и страха не знал. Например, одним ударом ножом в сердце убил ручного медведя, когда мы схлестнулись с человеком-медведем в воронежских землях. Да, были же времена, вроде бы и изгоями мы были, а все было просто и понятно.
– А я пойду, – сказал боярич Никита. – Хочу посмотреть, как наместника пытать будут. Интересно, как скоро он сломается.
– Сломается, куда денется, – ответил я. – Когда меня в застенках брянских пытали, я тоже сломался. Хорошо хоть пальцы и ребра срослись нормально, иначе сейчас ходил бы скособоченный, и меч бы нормально в руку взять не мог.
Я подвигал пальцами. Да, они давно срослись, и даже следов не осталось. Но в старости наверняка болеть будут, старые раны и травмы всегда болят. Особенно к дождю или другой перемене погоды. Только дожить бы еще до этой старости. Вроде бы великий князь, а шансов скончаться раньше времени у меня гораздо больше, чем у какого-нибудь селянина, который из года в год пашет землю, боронит, сеет, убирает урожай.
– Хорошо, что тебя вообще не повесили, – ответил боярин Лука и поднялся из-за стола. – Я схожу за своими людьми, мы приготовим все. Подождите немного, а потом подходите к его камере… Или куда в другое место его отвести?