Я вогнал клинок в спину не успевшего развернуться курского дружинника, как раз чуть пониже левой лопатки, провернул, выдернул. Воин повалился, а я уже рубанул следующего по шее. Их оставалось совсем немного, едва ли с десяток, так что мы прикончили их за несколько мгновений.
– Куда мы дальше? – спросил сотник, который командовал войском. – Этот кусок стены, вроде бы, взяли.
Он был с ног до головы в крови, в ладони у него был окровавленный же меч. Выглядел он достаточно жутко, впрочем, и у меня вид должен быть такой же, меня ведь дважды заливало кровью. Нормально, остальные воины от нас тоже особо не отличаются.
– Вы к башне, – приказал я. – Мы к надвратной.
Больше приказов не потребовалось, сотник дождался, пока оставшиеся воины поднимутся по лестницам, и все вместе они двинулись к башне. Было их, кстати говоря, не так уж чтобы и много, едва ли десятка полтора. Но чтобы ударить в спины защитникам хватит, а там смешаются со вторым отрядом и пойдут дальше.
– Вперед! – приказал я, и все вместе мы рванули ко входу в надвратную башню.
На этот раз я шел не в первых рядах. Просто не успел ворваться внутрь первым, меня оттеснили от входа, и пришлось остаться снаружи. Из башни тут же послышались звуки боя, внутрь вломилось никак не меньше полудесятка моих воинов, и остальные были наготове.
Наши вырезали защитников башни очень быстро, так что скоро бой шел уже на втором ярусе. С десяток моих воинов рванули дальше, чтобы схватиться с теми, кто защищал противоположный участок стены. Приказывать дружинникам было не нужно, они и сами знали, что и когда делать.
Отодвинув в сторону одного из воинов, я прошел внутрь. На полу башни лежало несколько трупов: двое наших и пятеро защитников. Сверху был слышен лязг мечей и вскрики, там резали лучников. За следующим проемом тоже дрались.
Люк в полу был приоткрыт, но сверху было видно только завал из телег, корзин с землей и прочей дряни, которую осажденные натаскали, чтобы завалить ворота. Рядом валялось с полдесятка валунов, которые, похоже, предполагалось бросать на тех, кто будет растаскивать завал.
Я вдруг почувствовал себя ненужным. Дружинники дрались за меня, а я оказался не у дел. Сверху по лестнице спустилось еще несколько человек, и они скоро присоединились к тем, кто дрался на противоположной стороне стены. Мне же толкаться в задних рядах не хотелось, поэтому я вернулся на ту часть стены, которую мы уже отбили. Дружинников там оставалось едва ли пятеро, но для задуманного этого было достаточно.
– За мной! – приказал я, и все вместе мы спустились с лестницы.
Растащить завал снаружи будет не так уж и просто, тем более, что створки мешают. Нет, это возможно, конечно, но придется откатывать боевой сарай. А вот изнутри это можно сделать без особых проблем.
Дружинники поняли все без лишних слов, и мы принялись вынимать из телег корзины и мешки с землей и отбрасывать их в сторону. Одну телегу разгрузили быстро, после чего откатили ее назад, принялись за вторую. и так, пока не освободили одну из створок, после чего она, свороченная с петли ударами тарана, просто не упала вниз, чуть не придавив одного из нас. К счастью воин успел увернуться.
– Сюда! – крикнул я, и воины из боевого сарая двинулись внутрь крепости.
Сверху все еще бились, но ворота были уже взяты, и курские ничего не смогут с этим сделать. Выбить нас из города невозможно, он уже наш.
Издалека послышался звук рога. Наместник или его воевода протрубил отступление. Это означало только одно – штурм можно считать завершенным. Наружная крепость пала, те из курских, кто еще связаны боем, отступить уже не смогут. Остальные… А почему бы им не помешать в самом деле?
– За мной! – крикнул я, и рванул в сторону крепости.
Огляделся на бегу. Нас было около трех с половиной десятков, причем воины со мной были свежие. Да, им пришлось бить тараном в ворота, но в бою они не участвовали.
Трех с половиной десятков хватит для задуманного. В крепость мы, конечно, не ворвемся, но никого туда не впустим. А, значит, защитников в ней будет меньше. Все лучше для нас. Выковырять из детинца сотню будет гораздо проще, чем две.
Мы побежали в сторону детинца. По пути нам встретилось еще пятеро воинов, но стычку предотвратило то, что на щитах у них был мой герб. Они присоединились к нам, и наша численность выросла до полных четырех десятков.
За следующим поворотом оказалось трое воинов из курских. Они попытались сбежать, но один из них был ранен в ногу и остальным приходилось поддерживать его, так что скорости им точно не хватило. Я подумал, было, что можно оставить их в живых, попытаться взять в плен, но сам же нанес первый удар, свалив одного из них.
Нам не нужны курские воины в городе, а оставить кого-то, чтобы проследили за ними, у нас не было возможности. Это и определило судьбу этих дружинников.
Проскочив главную площадь, мы выбежали к детинцу, над теремом которого по-прежнему реял стяг наместника.
На стенах уже были лучники, и они немедленно открыли по нам огонь. Однако их было не так много, как я ожидал, так что мы попрятались за щитами. А к воротам детинца подходил отряд курских, их было совсем немного, десятка полтора. Однако ворота все еще были открыты!
Не знаю, что заставило меня поступить так, ведь я сам не собирался лезть в детинец прямо сейчас. Думал, что подсчитаем потери, подлечим раненых, а потом уже навалимся всей силой и возьмем внутреннюю крепость. Однако открытые ворота были возможностью закончить все прямо сейчас. Если мы соберем строй, то лучники не смогут нам ничего сделать, а со всех сторон наружного города сейчас должны стягиваться мои воины. И если мы сможем взять ворота…
Снова сдернув рог с пояса, я поднес его к губам и протрубил сигнал “Все ко мне”. А потом крикнул:
– Стена щитов! – и сразу же. – Вперед!
И мы собрали строй и побежали к воротам, которые вот-вот должны были закрыться. Воин справа от меня упал, получив стрелу в ногу, но его место тут же занял другой. Сразу три стрелы пробили мой щит, одна из них даже пропорола кожаную перчатку.
Пять десятков шагов мы преодолели за считанные мгновения и сразу же вступили в бой.
Выбросив вперед клинок, я нанизал на него не успевающего развернуться воина, рубанул второго по загривку, потом третьего, рассекая кольчугу и сразу же четвертого, отрубив ему к черту руку. Я почувствовал себя богом войны.
Сверху на нас вылили котел кипятка, но мы уже успели проскочить ворота и ворваться внутрь. Кто-то сзади вскрикнул, но если мы кого-то и потеряли, то всего пару человек. Похоже, что курские сами не ожидали от нас такой прыти или просто замешкались.
И тут нас опрокинули. Я сперва не понял, что именно произошло, только потом увидел ровный строй копейщиков, вооруженных рогатинами, которые ударили в наш строй справа. У них была возможность взять разбег, так что они не только пробили щиты тех, кто стоял с краю, но и выбили их из строя.
Я отрубил наконечник копья, которым в меня целили, но воин изловчился и все равно ткнул меня в бок деревяшкой. Получилось даже не больно, броня и поддоспешник спасли. Попытался кольнуть одного из воинов, но он был слишком далеко. Ну да, у него рогатина, ему близко подходить не нужно.
– В круг! – приказал я, и мы перестроились, заняв оборонительную позицию.
Я осмотрелся, однако врагов было слишком много. А ворота уже закрыли. Не знаю, кого курские рассчитывали поймать, но это была ловушка. И она уже захлопнулась.
Глава 25
Курское городище и окрестности. Середина осени 2225-го года от Рождества Христова.
На нас навалились со всех сторон. Моя затея удержать курских от закрытия ворот окончательно и бесповоротно провалилась. Даже если воины и подойдут к воротам детинца, то внутрь прорваться будет уже не так уж и просто.
Я отбил в сторону удар копья, и попытался оглядеться вокруг.
Людей на стенах было не так уж и много, десятка три. Во дворе же курских было гораздо больше, пересчитать их я не успел. Но много, больше полусотни, это уж точно. Значит, всего народа в детинце около сотни, все, кто был здесь с начала штурма, и те, кто успел вернуться.
Мои люди падали один за другим. Вооруженные мечами, топорами и щитами они не могли противостоять слитному строю копейщиков. Те-то кололи с гораздо большего расстояния, к тому же, они были везде. С каждым мгновением круг моих дружинников становился все меньше.
– В клин! – заорал я, сам становясь на острие построения.
Если сможем добраться до лестницы, ведущей на стену, то попытаемся выбраться наружу. Черт с ним, что придется прыгать вниз с высоты трех человеческих ростов. Лучше уж сломать ногу, чем получить пядь стали в спину. Может быть, хоть кому-то получится спастись.
В первый раз в жизни мне приходилось отступать. Не только для того, чтобы заманить врага в засаду, а для того, чтобы спасти свою жизнь. Раньше я вступал в битву только когда был уверен в своей победе, сейчас же…
Я проклинал себя за решение ударить в ворота. И ведь остаться возле них мы не могли, иначе нас залили бы кипятком, пришлось бы прорываться дальше. Может быть, наместник именно на это и рассчитывал?
Думать было некогда.
Я уклонился от летящего в грудь копья, вытянулся, выбросив вперед клинок и отрубил одну из рук, которой курский дружинник держался за ратовище. Он отшатнулся назад, а я наоборот рванулся вперед, в пробитую мной брешь.
Отбил в сторону копейное древко щитом, уклонился от второго удара, рубанул по шее одного из воинов, кольнул еще одного, но тот уклонился и попытался врезать мне по ноге подтоком. Клинком я отбил удар в сторону, сделал несколько шагов вперед…
Мы вырвались! Нам удалось прорвать строй копейщиков, и мы стали медленно отступать к ведущей на стену лестнице. Однако оставлять нас в покое люди наместника не собирались, они шли за нами и продолжали нас бить.
Один из копейщиков вогнал свое оружие в мой щит. Доски треснули, и мне пришлось бросить бесполезный деревянный диск.