– С врагом даже опаснее, – пожал я плечами. – Враги умные и хитрые. А кабан – это свинья и есть, что у нее в голове вообще может быть. А в целом я с Пашкой согласен, старик зря ничего не делает. Раз решил идти охотиться на кабанов, то, значит, что-то задумал.
– С людьми опаснее, – согласился со мной Роман. – Но это когда еще будет? А на кабанов нам уже сегодняшней ночью идти.
И чего он так осторожничает? Неужели трусит просто?
По лицу Пашки я понял, что ему в голову пришла такая же мысль, и он уже раскрыл рот, чтобы высказать ее вслух. И дабы не дать ему ляпнуть что-нибудь обидное, пришлось отвлекать внимание на себя.
– А с чего ты решил, что это нескоро будет? – буквально прокричал я, чтобы завладеть вниманием своих приятелей.
Сработало. Обидные слова застряли у Пашки в горле, да и Ромка явно удивился. Оба посмотрели на меня такими взглядами, будто подозревали, что я знаю то, о чем они не в курсе.
– А что, Игнат тебе что-то говорил? – спросил у меня Павел.
– Да почему говорил-то сразу, догадаться несложно, чего мы тут ждем. Осень заканчивается, дороги все размыло, и никуда мы сейчас уехать не сможем. Если только по Навле в Десну, но по Десне придется против течения плыть, да я и не уверен, что он нас собирается в Брянск вести.
– А куда же еще? – не понял Пашка.
– А мне-то откуда знать? – посмотрел я на него таким взглядом, чтобы все сразу было понятно. – Старик передо мной не отчитывается. Но недели через три уже конкретно похолодает, распутица закончится и можно будет ехать. А на кабанов он нас повел, потому что нам в дорогу мясо нужно.
– Охотиться и по дороге можно, – заметил Павел и тут же поправился. – Но, время это, конечно, займет. Да и на морозе по лесам бегать…
– Солонина недели три готовится, – задумчиво протянул Роман. – Хранить ее в холоде полгода можно, а то и год. Похоже, что прав ты, Олег. Значит, собираемся куда-то скоро?
– Видимо, так.
– Ну, наконец-то, – заявил Пашка. – Сколько можно здесь сидеть. А так – мир повидаем. Себя покажем, – он резко выхватил топор, махнул пару раз, имитируя отвлекающие замахи и всадил лезвие глубоко в столб, туда, где из-за кучи зазубрин уже не было видно угольную метку. Глубоко вдохнул и улыбнулся. – Хорошо-то как.
– Вот тебе и дрова рубить, раз ты так топором махать любишь, – заявил я. – А мы с Ромкой воды натаскаем пока для бани. Пошли уже, сколько можно тут торчать?
Возражений ни у кого не имелось. Проверив, не оставили ли на площадке ничего нужного, мы направились обратно в гору, готовиться к первой в нашей жизни охоте на крупного зверя.
Глава 10
Брянское княжество. Васильево село. Поздняя осень 54-го года от Последней Войны.
Пару часов мы потратили на то, чтобы заточить рогатины, метательные копья и подправить топоры. Потом приготовили еду, пообедали, и пошли мыться в бане, а когда старик разбудил нас, долго натирали чистую одежду полынью, чтобы начисто отбить человеческий запах. Только после этого отправились к месту, где Игнат видел семейку кабанов, укрылись в редких и уже пожухлых зарослях и принялись ждать.
Ждать оказалось скучно: нельзя было не то, что поговорить, но даже шевелиться. Но тут пригодились уроки старика, который учил нас сидеть в засаде. Нужно было периодически напрягать и расслаблять разные группы мышц: так они и затекать не будут, и не замерзнешь от долгой неподвижности.
Это, кстати, тоже было к месту, потому что к вечеру на улице сильно похолодало. Зато уже не было комаров и прочей летающей мошкары. Померзли все.
Ладно хоть к темноте мы уже успели привыкнуть. Да и не полная она была, сквозь разрывы в плотной пелене облаков кое-где виднелись звезды, периодически проглядывала и Луна, заливая поля мертвенно-бледным светом. Лужи в нем выглядели как серебряное зеркало, а лес, наоборот, становился еще боле темным и пугающим. Хоть я и знал, что ничего особенно страшного там нет. Мы эту рощу прошли вдоль и поперек и знали наизусть почти каждое дерево.
– Идут, родимые… – едва слышно прошевелил губами Игнат, отвлекая меня от размышлений, и кивком указал на край бывшей посадки. – Пришли все-таки. Видишь?
– Не увидят? – спросил я. С моей точки зрения, прятались мы на очень открытом месте. Вгляделся, и действительно увидел в темноте шевеление.
– Они видят плохо, – ответил старик. – Могли бы почувствовать, да ветер запах наш в сторону сносит. Да и полынью мы натерлись… Сейчас, поближе подпустим, и ударим.
Скоро кабаны действительно подошли ближе, и я расслышал их нетерпеливое хрюканье, а потом и увидел самих зверей. Здоровенный, ростом мне выше чем по пояс, секач, две свиньи, чуть поменьше, и поросята. Те, конечно, явно успели подрасти, но все еще не напоминали своих свирепых родителей.
Семейка разбрелась по полю и принялась ковыряться в земле в поисках чего-нибудь пригодного в пищу. Игнат показал нам три пальца.
Сердце бешено заколотилось в ожидании того, что сейчас произойдет. Я досчитал в уме до трех, резко поднялся c места и метнул копье, целясь в мирно копающуюся в грязи свинью. По сторонам от меня поднялись старик с парнями и в кабанов полетело еще три сулицы.
Чем закончились наши броски, я не видел, зато услышал доносившийся с поляны визг на несколько кабаньих глоток. Одна или две свиньи визжали жалостливо, но их уверенно перекрывал голос секача. Я осознал, что сейчас случится, подхватил с земли валяющуюся там рогатину, выставил перед собой, и только после этого смог разглядеть, что происходит.
Одна из свиней, неистово вереща, лежала, пробитая сразу двумя копьями. Рядом, оказался пришпилен к земле подсвинок: его мелкую тушу тяжелое копье пробило насквозь. Остальные кабаны улепетывали куда-то вглубь леса, и я был уверен, что они уже не вернутся. Но хуже всего было то, что секач бежал в нашу сторону, а по земле за ним волочилась чья-то сулица.
Вепрь раздувал ноздри и валил прямо на меня. Из его пасти торчали клыки, которые длиной превосходили мой засапожник. И зверь этот был гораздо больше, чем те туши, которые приносили охотники. Видимо, успел разожраться за лето.
Не знаю, как я разглядел это в темноте, но умудрился. А еще я сумел понять, что копье в руках было только у меня, потому что я метал первым. Игнат только наклонился за своим, парни же вообще, будто забыли об этом, наблюдая за результатами наших бросков.
И тогда я сделал единственное, что мог: шагнул вперед, прикрывая собой не успевших приготовиться парней. Выставил копье на уровне своего бедра, древком уперев его в землю, широко расставил ноги, наклонился, и принялся молиться Красному Тельцу, чтобы выдержать, не дрогнуть, и тем более не упасть на землю. Потому что тогда мне конец. Затопчет.
Головой я понимал, что все это уложилось в пару биений сердца, но мне казалось, что прошла целая вечность. Упругий удар бросил меня назад, когда наконечник рогатины вошел в грудь секача. Я уперся ногами в землю, а обеими руками изо всех сил сжал древко. Вепрь упрямо рвался вперед, несмотря на сулицу в брюхе и две ладони острого железа в груди.
Только бы не упасть.
Справа возник Игнат, размахнулся и всадил рогатину под лопатку кабана, навалился на нее проворачиваясь, но даже тогда тварь продолжала напирать. Я тоже попытался провернуть древко в руках, чтобы задеть сердце и добить уже так упорно цепляющегося за жизнь зверя.
Глаза вепря остекленели, из раскрытой пасти хлынула кровь. Визг прекратился.
Старик качнул рогатину, и кабан, наконец, сдался, повалился на бок, затих и перестал дышать. Наступила тишина, которая ударила по ушам сильнее, чем все предыдущие звуки. Игнат уперся ногой в мощную спину и резким движением выдернул рогатину. Я же просто бросил свою, отшатнулся в сторону и закрыл руками голову.
Я понимал, что оказался на волосок от смерти, но окончательно это до меня дошло только сейчас. И тогда меня накрыло волной ужаса, такого, что хотелось развернуться и сбежать, запереться в избе и никогда больше из нее не выходить.
Во второй раз в жизни я оказался на волоске от смерти, и во второй раз меня спас старик.
– Сука! – заорал я, скорее пытаясь справиться со страхом. – Твою мать!
Игнат понимающе посмотрел на меня, выдернул и мою рогатину из туши секача, воткнул ее в землю.
– Успокойся… Нужно освежевать… Пока теплые… – прохрипел он. – Помогайте… Только добейте сначала остальных.
Он глубоко дышал и делал большие перерывы между фразами. Похоже, что схватка с кабаном измотала его. Еще бы, кто вообще мог представить, что эта тварь окажется настолько огромной? И кто бы предположил, что ее сумеют завалить подросток и старик?
Я глубоко вдохнул и попытался взять себя в руки, меня по-прежнему трясло, но обращать на это внимание было нельзя. Нужно браться за дело. Князь я в конце концов, или кто?
Парни добили лежащую на поляне свинью, удостоверились в том, что подсвинок уже мертв. Потом мы все вместе, подчиняясь указаниям старика, отволокли тушу к ближайшему дереву, Игнат достал из котомки моток веревки, крепко обвязал мертвого секача за задние лапы и перекинул другой конец через одну из ветвей.
Пришлось тянуть. Сначала я боялся, что ветка не выдержит такого веса, сломается и туша упадет на землю. Потом стал опасаться, что порвется уже веревка, мы не удержимся на ногах и побьемся. Однако, все закончилось хорошо, и скоро трос был обвязан вокруг ствола соседнего дерева, а секач висел примерно в полуметре над землей.
Игнат достал засапожник и провел хорошо отточенным лезвием по шее зверя, вскрывая вены. По покрытой жесткой щетиной шкуре потекла темная, слегка блестящая в лунном свете кровь. Старик достал из котомки деревянную кружку, подставил ее под струю, подождал немного и сделал несколько больших глотков. Снова наполнил емкость и протянул ее мне.
– Пей, – сказал он.
Я посмотрел в кружку со свиной кровью и меня замутило. Да, я знал, что кровь животных используют для лечения малокровия, но тогда из нее варят обычно кровяную колбасу. И не раз видел, как муж тетки Оксаны пил кровь только что заколотой свиньи, но самому даже в голову не приходило попробовать.